Я всегда остаюсь собой

– Я думал, ее комп запаролен.
– С этим я справлюсь, не волнуйся, – улыбнулась она. – Дай мне время, и я сумею войти в ее профиль.
– О’кей, а я выясню, что сейчас у Ламонта. Может, поговорю с ним или с его женой. Выведаю, в каком направлении движется расследование.
Она приложила руку к сердцу:
– Ты мой герой.
– Или просто поеду домой и предоставлю тебе самой разбираться.
– Ладно, – она махнула рукой, – только пока ты не уехал, у меня к тебе просьба.
– Записать, как я говорю, что ты действительно Тамар, на случай если меня убьют?
– Нет, хотя это было бы очень мило с твоей стороны, – сказала она. – Хочу, чтобы ты зашел в кабинет Уильямсон.
– Плохая идея. Лучше мне не влезать в…
– Это будет лучше, чем если я туда пойду.
– Но зачем?
– Помнишь, я обнаружила, что дверь заперта, я не могла выйти, все такое? – сказала она. – Так вот, я написала записку, которую собиралась просунуть под дверь, чтобы позвать на помощь. И не успела я это сделать – краем глаза я заметила, как что-то блестит, нагнулась и увидела, что под шкафом в углу приклеен ключ…
– И?
– Взяла ключ и вышла. А записку оставила у нее на столе. От всей этой беготни, знаешь ли, путаешься.
– Там написано что-нибудь подозрительное?
– Немного.
– Из этой записки люди узнают, что с Кармен Уильямсон что-то случилось?
– Может быть.
Я закрыл глаза. Сил уже нет. Снова открыл.
– Тамар, что там написано?
– Что-то в стиле: «Меня зовут Тамар Сапир, у меня был приступ, я поменялась с женщиной, которая находилась в этой запертой комнате. Пожалуйста, позовите на помощь и выпустите меня отсюда, чтобы я могла вернуться в свое собственное тело».
– А, только «в стиле». Стиль – это всегда хорошо.
– Типа того.
– Но если это только стиль, а не содержание записки, то не страшно.
– Нам нужно достать эту записку, так?
– Еще повезло, что ты не написала, что Уильямсон была убита, а ты теперь должна скрываться, потому что тебя, по-видимому, хотят убить.
– Ой, да ладно уже, тогда я не знала об этом, ты же понимаешь.
Я в отчаянии потер глаза.
– Ладно, – сказал я, – утром поеду и заберу записку. У тебя ведь есть ключ от комнаты?
– Да, я заперла ее, но боюсь, что кто-нибудь войдет туда. Другой исследователь, у которого тоже есть ключ, уборщица или кто-нибудь еще.
– Хорошо-хорошо, – сказал я. – Утром съезжу.
– Отлично.
– И вот еще что, Тамар.
– Что?
– По-моему, тебе надо бы уехать из Израиля. В этом теле. Не пытайся играть ее роль. В тебе много достоинств, но ты точно не исследовательница с мировым именем.
– Ты просто гадаешь. Кто сказал, что она исследовательница с мировым именем?
– Тамар…
– Я подумаю.
Я оперся на стол и посмотрел на нее. Она взяла пустой бокал и поставила в раковину. Ее движения начали меняться, округляться. Стали более похожи на кошачьи, как будто она приспосабливалась к новому телу, к новому образу, изобретала новую пластику, которая, как ей кажется, подходит к впечатлению, производимому этим телом. Я глубоко вздохнул, пытаясь смягчить эффект, который вызывали во мне эти движения. Жаркое чувство, от которого кровь приливает к груди и которое твердит: надо срочно действовать.
Слишком много времени прошло с тех пор, как в последний раз женщина клала голову мне на плечо и ее дыхание смешивалось с моим.
– Где тут спать? – спросил я.
Она повернулась ко мне с легкой улыбкой.
– Я буду спать в той комнате, – показала она на коридор, – а ты – тут, на этом прекрасном и удивительно удобном диване.
– А может, наоборот? – сказал я.
– Разве ты не джентльмен?
Я пошел в коридор и заглянул в спальню. Тамар прошла за мной. Спальня была просторная, целую стену в ней покрывал еще один книжный стеллаж, а посередине стояла огромная, идеально ровно застеленная кровать.
– Ну, – сказал я, – кажется, тут хватит места нам обоим.
Тамар наклонила голову, все еще улыбаясь, потом подошла ко мне, положила обе руки мне на плечи, поднялась на цыпочки, поцеловала меня в лоб – долго и нежно. Поцелуй в лоб. Самый противный вид поцелуя, который можно получить от женщины, которую ты хочешь всем своим естеством.
Ее губы оторвались от меня, она заглянула мне в глаза и тихо сказала:
– Когда все это кончится, может быть, действительно стоит проверить как и что. Нет, я ценю все, что ты делаешь сейчас. И не подумай, что после того, как мы расстались, я нашла кого-то, кто делал ради меня то, что делал ты.
– Но? Тут должно быть «но», верно?
– Но не сейчас. И не в этом теле.
– Я думал, что ты хочешь обращаться с ним бережно.
– Даже если так, мне еще нужно к нему привыкнуть. Ты милый. Правда. Но сегодня ты так мил, что будешь спать в гостиной.
Не в этом теле? Это такая отмазка? В мире, в котором отношения в паре могут происходить в четырех разных телах, а некоторые партнеры вообще не видели друг друга в теле, полученном от рождения, – разве это вообще может быть важно?
Она поглядела на меня еще пару мгновений и отвела взгляд, прошла мимо меня и исчезла в спальне.
– Спокойной ночи. – Она закрыла за собой дверь.
Да уж, противосожалетельная мышца у нее работает на диво.
Я стоял в коридоре, как ребенок, которого отругали за то, что он выпрашивал шоколадку перед ужином. Еще нельзя, понимаешь? Пока нельзя.
Диван в гостиной выглядел вполне прилично – по крайней мере, в отсветах уличных фонарей. Значит, этой ночью буду спать тут. Ладно. Жаль только, что любимая ледяная принцесса не подумала, что мне еще нужно…
Тут открылась дверь и рука Кармен протянула мне аккуратно сложенный пушистый плед. Я схватил его:
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – повторила она.
И закрыла дверь.
Ненавижу, когда читают мои мысли. От этого чувствуешь себя таким обычным…
Я вернулся в гостиную.
Оказалось, что диван удивительно удобен, но лишь частично. Некоторые части моего тела погрузились в нечто приглашающе мягкое, а другие наткнулись на диванную жестоковыйность. Найти такую позу, чтобы ни одна часть тела не предъявила мне претензий поутру, оказалось непросто. Наконец я улегся на спину, положив руки под голову, и стал смотреть на потолок, пытаясь заснуть.