Смертельный блюз

— За то, чтобы я вспомнил! — провозгласил Муллинс.
Мы начали пить.
Запасы музыканта оказались нескончаемы. Сколько я в себя влил, подсчитать было трудно. Стены и пол, звуки и лица плыли перед глазами, в голове стоял туман.
Муллинс сразу же занял позицию на полу. Он поставил рядом с собой три полные бутылки и стакан. Он играл на трубе, наливал, снова играл...
Эйприл пыталась имитировать походку Элен: она ходила туда-сюда, то садилась на табурет, то перебирала бутылки...
Эйприл начала танцевать сама с собой. Я охотно потанцевал бы тоже, но не мог подняться на ноги: они были ватные, а пол в домике вообразил себя, почему-то, палубой корабля.
Эйприл, видимо, на мгновение, отключилась и стала падать, хватаясь руками за мебель. Она села, отыскала мутными глазами меня и не нашла ничего лучшего, как браниться:
— Шизофреник! Олух!
— Эт-то я?..
— Вы, Бойд! Вы пьяны! И я пьяна!
— А я трезв, — чтобы произнести эту фразу, Муллинс перестал играть.
Выглядел трубач, как мне показалось, действительно трезвым, хотя две бутылки из трех уже были пусты. Я не без труда повернулся к Эйприл:
— Я что-то сделал не так?
— Ваш этот... дурацкий эксперимент провалился...
— Н-нет! Я категорически... Сейчас мы с вами ляжем на диванчик и посмотрим, провалится он или нет.
— А как же вот это... что вы хотели... реконстру... рукенстру... Э, черт!..
— Эйприл, мы созданы для любви!
— Я тоже, — уточнил Муллинс.
Я встал. Пол понесся мне навстречу с космической скоростью, и спустя мгновение я обнаружил себя лежащим.
— Об этом мы... не договаривались, — прошелестели мои губы, и я пополз к креслу.
Когда я взобрался на него, Муллинс опять играл, а Эйприл опять кружилась.
— Проклятая музыка! — заорал я. — У меня болят от нее уши. Эй, вы! Мои уши...
Муллинс резко оборвал мелодию. Легче мне не стало: камнем навалилась тишина. Это был могильный камень. Я пытался придти в себя.
— Что мы должны делать дальше? — крикнула Эйприл: она, как и я, не владела голосом.
— Он — играет, она — сидит с ним, — крикнул я.
— Вы уверены?
Эйприл, шатаясь, подошла к Муллинсу, ноги ее подкосились, она не села, а, скорее, упала на бок.
Муллинс посмотрел, подумал и затянул блюз.
— Ну, Эйприл, подумайте, что сделала бы Элен сейчас!
Мои слова попали в цель: Эйприл вдруг начала гладить Муллинса по волосам, тереться о плечо и даже о ноги — как собачонка.
— Милый, дорогой...
Он оторвался на миг от трубы — погладил девушку в ответ.
— Элен... Нет, ты не Элен.
И снова заиграл.
Я вслушивался в мелодию и пытался вспомнить, что играл Муллинс в тот роковой вечер.
А эти двое так увлеклись друг другом, что я понял: наступил час убийства.
Я осторожно встал с кресла и, балансируя руками, зашел за спину Муллинса. Вытянул палец и «бабахнул» в Эйприл:
— Пуф! Падай!
Эйприл сыграла свою роль до конца. Упала она превосходно и даже перестаралась: в своем падении Эйприл обнажила не только ноги, но и бедра. Музыкант перестал играть и с интересом рассматривал открывшиеся сокровища Али-Бабы.
Но вот Муллинс затянул свой похоронный блюз «Он больше не шевелится» — его-то я вспомнил. Именно под эту мелодию вступили мы с Луи Бароном на палубу яхты.
— Всем — большое спасибо! — уныло сказал я. — Эксперимент закончен.
Эйприл поднялась с неохотой: ей больше нравилось лежать.
— Ну почему... — проговорила она заплетающимся языком, — почему закончен?.. У меня вот здесь чего-то не хватает... — она показала на лоб, где, по ее мнению, должна была быть дырочка от пули.
— Мистер Муллинс, — обратился я к музыканту, — вы вспомнили? Ну хоть что-нибудь...
Он положил инструмент рядом с собой.
— Что?
— Вы вспомнили детали, подробности?..
— Какие?
Он был пьян в доску.
— Ну вы хотя бы слышали, как я «бабахнул» в Эйприл и крикнул ей «падай»?
— Нет.
Я плюхнулся на диванчик рядом с Эйприл. Она потянулась к бутылке на полу. Подняла ее, поболтала и сказала очень просто:
— Предлагаю выпить. Эксперимент завершился рестуа... резульстуа...
— Результативно! — не выдержал я издевательств над языком.
— Да! — Эйприл подняла палец. — Теперь мы знаем точно: мистер Бойд — гениальный дурак!
— Умная! — огрызнулся я.
Муллинс молча нашел полную бутылку и занялся стаканами. Для пьяного человека он действовал необычайно четко: не пролил ни капли.
Мы подняли свои чаши, но в это мгновение домик затрясся, как будто под нами проснулся вулкан. На самом деле кто-то стучал в дверь. И я уже начал догадываться, кто.
— Стучат, — глубокомысленно изрекла Эйприл.
— Наверное, хотят выпить, — Муллинс взял трубу и затянул блюз «Я ничего тебе не дам».
— Откроем? — нерешительно предложил я. — Дверь может не выдержать.
— Там — мужчина, — пришла к заключению Эйприл. — Это определенно мужчина. Открывайте, я хочу... его видеть.
Пошатываясь, я подошел к двери и щелкнул замком. Потом предусмотрительно отошел по стеночке в угол. В домик Муллинса ввалилось нечто огромное бело-красное и к тому же пыхтящее. Белыми, как я разобрался, были бинты и нашлепки, красными — нос и остальные части тела. Все это передвигалось как-то боком, неуклюже переставляя ноги и пошатываясь, ну, почти, как я.
— Хелло! — прохрипело чудовище и уставилось на красавицу. — А где коллега?
— Чей?
— Мой!
— Я здесь, Свейн! — пришлось выползать из своего угла. — Что это с вами?
— Не притворяйтесь! Это вы!.. И вам от меня не уйти!.. Надеялись на Барона? Хотели избавиться от конкурента? Нет, я еще смогу уложить вас...
Он не закончил. Потому что я вспомнил Лапчатого и то место, куда он бил. Мне было достаточно несильного удара ногой по колену Свейна, как агент, театрально взмахнув руками, упал. Его красная рожа оказалась доступной. И я вмазал по ней кулаком от всей души.
Свейн даже не хрюкнул. Он застыл на полу, как озеро студня.
Я был вознагражден за труды радостным воплем Эйприл:
— Экстракласс! — она посмотрела на меня с восхищением. — Я первый раз наблюдаю вас в деле, и уже готова простить этот эксперимент...
— Он закончился, и не напоминайте о нем, — потупился я.
— Тогда... разойдемся по домам, — сказала Эйприл.
Мы обошли отдыхающего Свейна, кивнули Муллинсу и выбрались из домика. Вслед нам неслась заупокойная песнь трубы «Он больше не шевелится».
 
Глава 7
Как истинный джентльмен, я решил провести Эйприл до самого домика.
Держась за руки, мы дошли без хлопот.
После шестой попытки Эйприл вставила ключ в замок и открыла дверь. Я втолкнул даму в комнату и, поддерживая рукой за талию, занялся поисками выключателя. Он был обнаружен! Свет вспыхнул, и мы посмотрели друг на друга.
От великолепной Эйприл осталось лохматое существо с неясным взором. Я, видимо, выглядел не лучше.
— Сейчас я угощу вас, Бойд, — начала Эйприл, но осеклась. — А виски у меня нет!
— Вообще-то, Эйприл, мне почему-то не хочется виски, — сказал я. — Я предпочел бы кофе.
— И кофе нет.
Эйприл расплакалась.
Я принялся утешать ее, но она рыдала, как нанятая. Что было делать? Я зажал ее мокрое лицо в своих ладонях и сказал:
— Подождите пять минут. Сейчас я принесу выпивку.
— Вы решитесь на такой героический поступок... — восторженно всхлипнула Эйприл.
Я выбрался на дорожку и начал соображать, где находится бунгало Муллинса. Хотел идти на звук, но труба молчала.
Когда я ввалился в домик музыканта, Свейн все еще лежал на полу. Муллинс рассматривал эту гору мяса с любопытством. Он поднял голову, увидел меня, и лицо его перекосила злобная гримаса:
— Какого черта вы тут шляетесь?
Я почувствовал себя так, как будто сегодня действительно убил Элен Фицрой, «бабахнув» в нее из пальца.
— Выпить.. Крошка... плачет... Нет виски... — слова не шли на язык.