Няня для родного сына (СИ)

– Незадолго до твоего приезда, ко мне подошёл мужчина и предложил большую сумму денег. Назвал твоё имя и сказал, что твой ребёнок не должен жить.
– Я проверил статистику. У вас частенько погибают младенцы.
– Что вы хотите этим сказать?
– Абсолютно ничего. Одним больше, одним меньше. Всё равно ставится синдром внезапной смерти.
– На что вы намекаете?! На врачебные ошибки?
– Нет. Я просто хочу, чтобы этого ребёнка не было. И мне совершенно без разницы, что напишет патологоанатом. Даже если ты потеряешь работу, а я настоятельно рекомендую уволиться, денег тебе хватит до конца твоей жизни.
– Сумма была запредельной. А я очень нуждалась в деньгах. Дышать мне тогда уже было трудно, и я решила, что смогу уехать к морю, поправить своё здоровье. Не смогла.
Я села. Голова пошла кругом. Я усиленно искала в памяти того, кому мог помешать мой малыш. И не могла найти. Ведь о моей беременности никто не знал! Практически никто.
– Но я не смогла…
ЧТО?!
– Не смогла взять грех на душу. – Светлана прерывисто дышала. Каждое слово ей давалось с трудом. Пальцы судорожно сжимали простынь. – Вы с «певуньей» родили в один час, разница была всего в несколько минут, и имя она дала такое же, как и ты. Разница была в том, что её ребёнок родился с патологией…. Он всё равно бы не выжил. И я…
Я забыла, как дышать, жадно ловя каждый звук.
– Я поменяла бирки.
Мир покачнулся. Я схватилась за спинку стула, а потом села, хватая ртом воздух.
– Мальчик прожил меньше суток. Но тебе пришлось сказать, что это твой. Я видела тебя. Двое мужчин не могли тебя удержать, так ты рвалась к нему, пока тебе не поставили снотворное. Потом тебя увезли.
– Что стало с моим сыном?
Каримова молчала. Мне показалось, что она уснула.
– Его забрали, – выдохнула женщина.
– Кто? Скажите, кто забрал моего сына? – я приблизилась почти к самому лицу, чтобы расслышать имя.
– Тот же мужчина. Он вернулся. Ему нужен был ребёнок, родившийся в этот же день. Он не знал, что это тот малыш, который был ему не нужен. Он забирал другого, понимаешь?
– Я вас заклинаю: скажите его имя, – взмолилась, надеясь на мелькнувший лучик надежды.
– Я не знаю имени.
Внутри всё оборвалось. Надежда, что я смогу найти своего ребёнка, таяла на глазах.
– Но я знаю, кто хотел его усыновить…
– Кто?
– Щегельский. Мартин. Артурович…. Это имя я запомнила.
«На троне кому хочешь будет удобно! А тут сам Щегельский растёт!» – вспомнились слова моей бабули.
А ведь я была уверена, что мой сын никогда не будет носить фамилию своего отца.
Глава 7.
Домой возвращалась в смешанных чувствах. Радость, что мой ребёнок жив, омрачало только одно: как Мартин мог так со мной поступить?! И, вообще, откуда он узнал, что это его ребёнок, ведь я нигде этого не указывала. Об этом знали только я, бабуля и…Оля.
«Я бы на твоем месте заявила во всех СМИ, что ты носишь ребёнка самого Мартина Щегельского, а он объявляет невестой другую!»
Неужели это она?
Но зачем? Ответ был очевиден – деньги.
Только вот поступить так низко, чтобы сначала избавиться от ненужного отпрыска, а потом самому же усыновить, по сути, чужого ребёнка – этого я не могла понять. Что ж, теперь ему придётся ответить на все мои вопросы. Не знаю как, но я восстановлю права на своего сына. И никакой Мартин мне не помешает!
В таком состоянии вихрем залетела в дом! Обычно ба всегда меня встречала, стоя в прихожей, словно заранее чувствовала, когда я приду.
– Ба! Я дома! – крикнула, хотя прекрасно знала, что бабуля этого не любит, впопыхах снимая сапоги и пуховик. – Ба?!
Но в ответ была тишина. Бабуля сидела за столом, опустив голову на руки.
Её сердце не билось.
Потом была «скорая», полиция, санитары. Так судьба мне вернула надежду увидеть сына, но забрала бабулю.
На следующий день после похорон ко мне пришел седовласый мужчина. Он представился Зиминым Олегом Васильевичем.
 
– Добрый день, Вероника Андреевна. Я – адвокат семьи Рябининых. В частности представлял интересы Екатерины Петровны, а сейчас, по завещанию Вашей бабушки, Ваши.
– Адвокат? Но ба…бушка ничего не говорила, – я нахмурилась.
– Екатерина Петровна не любила распространяться о себе и о своих планах.
– Но насколько я знаю, все действия связанные с наследством, возможны только через полгода.
– Совершенно верно, но у меня для Вас другая информация. С ней я обязан был ознакомить Вас сразу же после смерти моей клиентки. К сожалению, некоторые вопросы требовали урегулирования, и в указанный период я находился за границей, действуя исключительно в Ваших интересах.
Я ничего не понимала. От слова «совсем». Адвокат мне показался странным. И слова его. Уже собиралась выставить этого «адвоката» за дверь, как он протянул мне запечатанный пакет.
– Пожалуйста, ознакомьтесь, – попросил Олег Васильевич.
Я осторожно приняла у него пакет и сняла печать. Сверху лежал конверт.
«Дорогая моя, Ника!
Если ты читаешь эти строки, значит, у меня так и не хватило смелости самой признаться во всём. Да, моя дорогая, я тоже не без греха! Прости, что теперь тебе придётся всё делать самой.
Зимин Олег Васильевич – мой доверенный адвокат, проверенный за много лет на прочность. Он, хоть и хитрый жук, но свою работу выполняет чётко. Я ему доверяла.
Но, как ты помнишь, тебя я всегда учила, что доверять можно только самой себе. Поэтому будь внимательна и очень осторожна. Даже самые преданные и близкие предают. И это, к сожалению, бывает чаще всего.
Ника. Есть ещё один человек, который никогда тебе ни в чём не откажет. Его имя никогда не произносилось в нашей семье, и о нём не знал ни мой сын (твой отец), ни, уж тем более, твоя мать.
Лехман Савелий Григорьевич.
Так сложилось, что судьба познакомила нас, но не дала быть вместе. У него была семья, разрушить которую я не посмела. Всё, что у меня было, это Андрей, а потом ты.
Савелий нашёл меня сам. Ему не составило труда узнать всё о твоём отце, но признать его он не мог. Он переводил ежегодно приличную сумму. Деньги я не трогала. Сначала мешала гордость, а потом решила, что воспользуюсь ими только в самом крайнем случае. Но я не хочу, чтобы длинные руки твоей матери к ним протянулись. Поэтому в моём комоде, в самом нижнем ящике, двойное дно. Там лежит ключ и номер ячейки. Думаю, тебе это пригодится.
Целую и берегу тебя! Твоя ба.
PS: Как же мне нравилось, когда ты так меня называла».
Строчки расплывались от непрошенных слёз, застилавших глаза. Я словно слышала бабушкин голос, читая их.
– Я вижу, что Вы ознакомились с письмом, – прервал мои мысли Зимин.
– Да. Но она никогда не говорила мне об этом.
– Екатерина Петровна никогда не распространялась о своих действиях. Она впервые обратилась за помощью к господину Лехману, когда Вы попали в больницу. Именно тогда она сняла деньги. Также она хотела, чтобы он проверил достоверность в смерти её правнука. Что-то её смущало. Именно по этому вопросу я ездил к нему. Первый раз, чтобы лично передать документы, и второй раз: забрать материалы по этому делу. Но, боюсь, у меня для Вас плохая новость, Вероника Андреевна. Лехман Савелий Григорьевич скончался. Даты смерти Екатерины Петровны и Савелия Григорьевича совпадают.
Глава 8.
– Какие документы Вы должны были передать?
– Копии медицинских свидетельств о рождении и перинатальной смерти Вашего ребёнка.
Я нахмурилась. Ведь я так и не открывала папку с документами, которую собрала ба.
– Как она смогла их получить? – спросила у Зимина. Это тоже оставалось загадкой, ведь я в это время была в клинике.
– У Екатерины Петровны была доверенность, где она имеет право действовать от Вашего имени, заверенная у нотариуса.