Исправить её (ЛП)

Он провел рукой по лицу, на мгновение оставив рот прикрытым. Размышляя. — Единственный способ отношений с тобой, который поможет мне получить эту работу — это чтобы о нас узнала пресса. — Убрав руку, его губы сжались в мрачную линию. — Мне не нравится идея, что за тобой будут следить камеры.
— Я справлюсь с этим.
Его челюсть дернулась. — Ты понимаешь, что, если мы хотим быть реалистичными для этих камер, нам придется подойти очень близко. Это будет не по-настоящему. — Тон его голоса понизился. — Это будет не по-настоящему, когда я поцелую тебя, Джорджи. И мы не можем заходить дальше. Ты запомнишь это?
В её животе образовалась дыра, но она набралась храбрости и всё равно шагнула ближе к Тревису. — А ты?
Ему потребовалось мгновение, чтобы ответить, его внимание переключилось на её рот. — Да.
— Тогда договорились, — вздохнула она, протягивая руку.
— Подожди. Нам нужен мелкий шрифт. — Тревис скрестил руки. — Мой агент работает над тем, чтобы организовать ужин с главой сети через пару недель. Когда всё закончится, я буду знать, получил я работу или нет. Не будет никаких причин…
— Продолжать в том же духе. Я понимаю. — Джорджи смочила губы. — Этого времени должно быть более чем достаточно, чтобы все пересмотрели свое мнение о том, что я не более чем глупый клоун. — Она расширила глаза и снова побудила его пожать ей руку. — После ужина мы покончим с этим, без шума и суеты.
После нескольких секунд его теплая ладонь скользнула к её ладони и сжала её, хотя выражение его лица оставалось настороженным. — Договорились.
  
Глава 12
 
У меня есть девушка. Фальшивая девушка.
Тревис выключил настольную пилу и отступил назад, натягивая на голову защитные очки. Ему действительно не следовало работать с тяжелой техникой, когда у него такая эпическая предрасположенность к стояку. Может произойти серьезная трагедия. У него появилось бы новое прозвище: "Одна бита".
Этой пугающей возможности должно было быть достаточно, чтобы ослабить сильное давление в члене Тревиса, но, как он узнал прошлой ночью после третьего раунда дрочки, облегчения не было. Каждый раз, когда он позволял своим мыслям отвлечься, они возвращались к тугим ягодицам Джорджи. Струйки смазки на этих гладких изгибах, жидкость, стекающая по центру и впитывающаяся в её шелковые трусики. Вчера у него не было никакого изящества. Никакой игры. Как только она предложила себя, он не смог нажать на паузу. Или перевести дыхание. Или сделать что-либо ещё, кроме того, чтобы двигаться вперед, вперед, вперед.
Больше всего его пугало то, что он стал таким после её поцелуя. Как только их языки соприкоснулись, его охватила настоятельная потребность. Взять как можно больше. Вкусить каждый её дюйм и надеяться, что его рот ничего не пропустит. Кто-нибудь целовал его с таким доверием? Нет. Никто не целовал и не обнажал себя так, как она, честно и безудержно. Ещё ни разу его так сильно никому не тянуло. Он забыл о работе, обязанностях и суете. Господи, он даже не возражал против того, чтобы обнять её, когда всё закончилось.
О, ты не возражал? Да.
В последнее время он был полон противоречий, не так ли? Снова переспать с Джорджи? Нет. Плохая идея. Но он не хотел, чтобы кто-то ещё прикоснулся к ней. Черт, он был не в восторге, когда узнал о её вибраторе, Дейле. Для Тревиса в этом не было никакого смысла.
Эти отношения были фальшивыми, так откуда же взялась эта собственническая жилка? Было похоже, что он… ревнует. Джорджи была очаровательной, забавной и достойной свидания до этого неудобного преображения. Теперь же она разгуливала по Порт-Джефферсону с таким видом, словно соседская девчонка решила воплотить в жизнь фантазии каждого мужчины о шаловливой библиотекарше. По крайней мере, так она выглядела вчера. Однако он видел, что было в сумках. Там были всякие девчачьи штучки. Насколько он знал, она была на городской площади, одетая в пачку, пока он всасывал опилки.
 
Остановись, парень. Прислушайся к себе.
Тревис снял очки с головы и бросил их на верстак. Помассировав переносицу, он пытался сосредоточиться так, как обычно делал в раздевалке перед большой игрой. Думай. Выпусти негатив. Сосредоточься.
Его влекло к Джорджи. Он не мог удержать свой член на месте. Но с этим он справится. Они не участвовали в главном событии, так что, вероятно, у него просто крайняя форма синих яиц. Если бы это означало растяжение его гребаного запястья, он бы рано или поздно справился с проблемой. Однако она не решится, если он снова прикоснется к ней. То, что он сказал вчера, не было высокомерием — просто женщины чаще привязываются, когда секс является частью уравнения. Фундаментальная наука, верно? Мысль о том, чтобы причинить боль Джорджи, заставляла его чувствовать себя так, словно в животе у него крутится пила, поэтому он не стал этого делать.
Сотрудничество с ней могло бы сыграть большую роль в получении им работы комментатора. Её семья занимала видное место в Порт-Джефферсоне. Она была олицетворением безопасности. До тех пор, пока он не уложил её на спину. В том, как она кончила, не было ничего безопасного.
Его член уперся в переднюю часть ширинки, и он выругался.
Он встречался с Джорджи, чтобы получить работу. Это должна быть единственная причина для такого соглашения. Когда он был ребенком, бейсбольный стадион был единственным местом, где он чувствовал себя по-настоящему дома. Покой. Он обнимал его, когда никто в четырех стенах его дома никогда не беспокоился об этом. Колеблясь, он позволил себе почувствовать запах свежескошенной травы, грязи, пота, пролитого пива и табака. Эта привычка оказалась за пределами его понимания, и это всё ещё жгло. Если он всё ещё не может быть лучшим, зачем беспокоиться? Спорт, который он так любил, стал инструментом разочарования в себе. Но в каком-то смысле, комментирование было его способом вернуться на поле, не приближаясь слишком близко и не чувствуя снова этого провала. Он нуждался в этом. Ему это было нужно, чтобы не стать никем в двадцать восемь лет, как предполагал его отец.
Фальшивые отношения с Джорджи не могли иметь ничего общего с тем, чтобы её сексуальные изгибы снова оказались под ним. И уж точно это не могло иметь ничего общего с желанием просто быть рядом с ней. Или с тем фактом, что рядом с ней он терял бдительность и чувствовал себя так же спокойно, как на бейсбольном поле.
Временно. Это всегда будет временным. Бейсбол был навсегда.
При звуке хруста гравия Тревис повернулся и выглянул в окно, чтобы увидеть Стивена, подъехавшего на своем ужасном минивэне. Его друг с мозгами ребенка выскочил из фургона с подносом кофе и остановился, чтобы поговорить с Домиником. Энергия в плечах Тревиса клокотала так, как не было уже несколько месяцев. Тот драйв, которого так не хватало, вернулся, вдохнув кислород в его тело, которое чувствовало себя плоским и вялым с тех пор, как его исключили из лиги. Катализатором перемен должна была стать возможность новой работы. Новая цель. Вот на чем ему нужно было сосредоточиться. Добиться того, чтобы его имя попало в начало списка.
Ему был дан путь. И воспользоваться им было чертовски непросто.
Мгновение спустя Тревис сошел с нового крыльца, его рабочие ботинки приземлились в смесь грязи и строительного мусора. Стивен кивнул в знак приветствия, на его лице расплылась улыбка. Тревис лишь скорчил гримасу в ответ, направляясь к мужчинам, а чувство вины змеилось в его животе. Во вчерашней жалобе Джорджи было много правды. Она была больше, чем чья-то младшая сестра. Намного больше. Это не отменяло того факта, что Тревис переступил четко очерченную черту. Это будет иметь последствия.
— Принес тебе один, — сказал Стивен. — Черный, верно?
— Да. Спасибо.
Его лучший друг дернул за воротник рубашки. — Я как раз рассказывал Доминику свою теорию.