Я справлюсь один

«А толку? Сыч ты нелюдимый, и есть сыч. Ломом тебя не поправишь».
«Продолжай дёргаться… Если тебе так проще».

Аня, Аня… Кругом Аня. Это начинало уже откровенно бесить. Илья прекрасно отдавал себе отчёт в том, что его интерес к этой девушке начинает принимать опасные и крайне нежелательные формы. А может, он изначально таким и был, и Илья просто для себя маскировал его под беспокойство спасателя о дальнейшей судьбе спасённого человека?
Бархатно-серые с рыжиной глаза. Круглое лицо, чуть вздёрнутый носик, тонкие губы. Короткие светлые волосы смешно топорщатся – слегка вьются, наверное…
«Илю-ха-а… Какой же ты дурень…»
Это он-то, который не замечал, когда мама меняла причёску и цвет волос, пока папа вслух громогласно не выразит своё мнение по этому поводу; который через пару месяцев совместного проживания не мог бы сказать, какого цвета волосы и тем более глаза у соседей по палате. А тут – пожалуйста: полминуты смотрел на человека – и, кажется, расположение всех едва заметных веснушек на курносом носике смог бы припомнить…
«Та-ак! Илюха! А ну прекратить!»
«Веснушки ему… Носик. Глазки. Совсем уже, что ли?!»
Илья тяжело вздохнул. Ну что ж, пора признаться себе… Совсем. Окончательно.
Да, ему двадцать пять. Да, у него до сих пор не было девушки. Даже в школе с девочками не дружил. Хоть и поглядывали на него с интересом, когда мотогонщиком стал. А вот он – не поглядывал. Откровенно шарахался от малейших попыток пойти на сближение.
Почему? Опять же: «А чёрт тебя знает, Илюха, с чего ты такой дурень…»
Ну и вот, попался, как говорится. Попался на крючок всего-то одного восхищённого взгляда. Ну ладно, не только взгляда…
Иногда, засыпая, Илья как наяву чувствовал почти невесомые прикосновения к бокам – когда Аня сидела у него за спиной на мотоцикле и осторожно, стесняясь, но всё же держалась за его талию, и тепло узких ладошек грело сквозь ткань майки…
Дурень. Дурень, одним словом.
Эти легчайшие касания вдруг стали одним из самых дорогих воспоминаний в жизни. И ощущение прикосновения его собственных ладоней к её худенькой спине, к выпирающим косточкам лопаток, когда Аня плакала навзрыд на его груди, а он осторожно обнимал её и бормотал какую-то успокоительную ерунду, изо всех сил стараясь унять бешено подскочивший пульс…
Она, конечно, не заметила. Ей было совершенно не до того.
Ведь не заметила же?..
Бесит.
Просто бесит.
Илья решительно поднялся из-за стола, мысленно послав ко всем чертям дрожь в руках и головокружение, и вышел из дома. Сам не зная зачем. На него тут же набросились «соскучившиеся» комары, и, не придумав повода зажигать очередную спираль, Илья снова укрылся в домике. Переловил при свете фонарика залетевших кровопийц и опять же решительно улёгся на топчан с твёрдым намерением немедленно заснуть.
Размечтался…
Мысли жужжали в голове не хуже, чем комары на улице. И тревожные, и просто грустные. Надо выбросить Аню из головы. Это совершеннейшая глупость. Говорят, что «с глаз долой – из сердца вон». Ну вот и правильно, значит – не надо ездить через Ремезово. Чтобы было точное, стопроцентное «с глаз долой». Элементарная техника безопасности. А там… Пройдёт две-три недели… Ну, может, месяц. Или два. И всё выветрится. Не может не выветриться.
«А сейчас – спи, идиот. Не можешь уснуть – почитай книгу. Ах, не можешь читать?.. Ничего в голову не лезет? Ну тогда… Тогда… Иди корми комаров. Если ни на что больше не способен. Дуралей».
Непроглядная темнота пела комариным звоном и стрекотанием цикад. Илья сидел на крыльце, с силой прижавшись затылком к дверному косяку, отмахивался от комаров стиснутыми кулаками и пытался дышать медленно и размеренно. Получалось плохо.
«А что если это хуже Страха? Со Страхом меня бороться научили. А с этим – нет. И никто, никто и ничем ведь не поможет. Как же это, оказывается, больно… Когда ты всю жизнь был один и мечтал всегда оставаться один – и вдруг осознал, что в твоём одиночестве не хватает… Кого-то ещё».

***
Физическое самочувствие пришло в норму, а вот с нервами по-прежнему был явный непорядок. Ко всей прочей сумятице в мыслях добавилось ещё и неприятное ощущение взгляда в затылок, будто кто-то преследовал Илью с недобрыми намерениями. Причём это никак не было связано с фоном Страха. Вот ещё не хватало… Неужели придётся признать, что он не справляется с жизнью в уединении, что нервы сдают, и надо возвращаться в деревню, поближе к людям?
Илья теперь старался возвращаться домой пораньше: принялся за строительство бани. До этого он несколько дней задерживался после работы в почтовом отделении и рылся в интернете, ища инструкции по устройству маленькой и бюджетной баньки и составляя проект. Конечно, логичнее всего было бы обратиться к председателю: тот наверняка не только дал бы множество дельных советов – сам на все руки мастер, но и организовал бы помощь. Но…
«Я сам справлюсь».
Как, впрочем, и всегда.
Ну а что? Так, в конце концов, интереснее. Сделать всё самому, ни на кого не рассчитывая, чтобы потом смотреть на дело своих рук и гордиться собой.
«Будем считать, что дело в этом».
«Илюха, ты дурак…»

Столбчатый фундамент был сложен и оставлен просыхать и «усаживаться». Илья пилил брусья под размер и вырезал в них пазы для угловых соединений. Смешно, конечно, выглядит в лесу постройка из бруса, но… А что прикажете делать? С круглым бревном он вряд ли управился бы. Работать с металлом в своё время приходилось нередко, а вот с деревом – считай, первый раз в жизни.
Восхитительный запах свежего хвойного дерева казался вкусным и даже сытным, как ванильное печенье. Илья проверил геометрию очередной вырубки и довольно улыбнулся: получается всё лучше и лучше, значит, есть надежда на то, что удастся сделать всё самому, без помощников. Примерился ухватить следующий брус… И медленно-медленно выпрямился, незаметно подобрав с земли топор и крепко сжав рукоять.
Взгляд. В спину. Просто буравит. Волосы дыбом на загривке.
Илья медленно обернулся – голый по пояс, в закатанных до середины икр вылинявших джинсах, в строительных перчатках и с топором в руке.
– Выходи, – максимально угрожающе произнес он. – Выходи добровольно. А то подойду и выволоку за ухо.
– Какое фантастическое гостеприимство, – жалобно пискнула Аня, выходя из-за ствола старой берёзы. – Спасибо, что хоть сразу топор не швырнул…
– Какого чёрта ты тут делаешь? – выдохнул Илья, с размаху втыкая топор в обрезок бруса. – Что, болота мало показалось, решила ещё и в лесу заблудиться?
Как он догадался, что это она? Как почувствовал, чей взгляд – не враждебный, а любопытный – щекочет спину?
«Аня, Аня… Да что ж такое-то! Зачем ты тут? Сейчас…»