Закогтить феникса

—  Цинь-Цинь, откуда у тебя эти сокровища? Если ты подаришь их старшей госпоже, к тебе не будут относиться плохо.
—  Юная госпожа, я рекомендую начать с первой пилюли, а через сутки или двое, по результату, принять пилюлю лунного лотоса.
Я сама догадываюсь, что не стоит перегружать тело лекарствами, но всё же показываю прихваченные лечебные пилюли.
—  Это?
—  Пока не стоит, —  качает головой доктор.
—  Мама, ты слышала? Ты должна проглотить первую пилюлю.
—  Цинь-Цинь, слишком дорого, ты…
Мама в моих воспоминаниях не была такой. Или была? Она никогда не экономила на мне. На себе —  да.
Пока она говорит, я вкладываю пилюлю ей на язык и ладонью зажимаю рот, вынуждая проглотить.
—  Мама, буду считать, что из-за тяжёлой жизни у тебя временная умственная слабость.  Доктор, лучше скажите, как быстро переход через тень станет для госпожи безвредным.
—  Через тень? Цинь-Цинь, о чём ты?
—  Моя мама не будет женой какого-то ничтожества. Мы уйдём из резиденции, а во дворе устроим пожар, пусть все думают, что мы сгорели.
—  Цинь-Цинь!
—  Через сутки после принятия второй пилюли, юная госпожа.
—  Ладно, обойдёмся без тени. Если слегка травануть теневых стражей…
Я не собираюсь причинять им существенный вред. Усыпить, например…
—  Цинь-Цинь! Ты не можешь!
—  С чего бы? —  удивляюсь я. —  Мама, это ты же не можешь хотеть оставаться во власти людей, которые так плохо с тобой обращаются? Мы уходим.
Где радость? Почему мама вылиняла до белизны и смотрит на меня с ужасом.
—  Цинь-Цинь, ты не можешь оскорбить императора.
Чего-чего?
—  Мама, дочь не понимает, каким боком императора касается побег наложницы и её дочери, тем более я создам видимость несчастного случая. Нас признают погибшими в огне, и всё. Мы продолжим под другими именами.
Мама мотает головой, вцепляется в моё запястье. Я успокаивающе хлопаю её по тыльной стороне ладони, всем своим видом показывая, что готова выслушать, лишь бы она не напрягалась.
Прокашлявшись, мама стискивает моё запястье, но настолько слабо, что я скорее угадываю её намерение, чем чувствую.
—  Цинь-Цинь, неужели ты не слышала, что в резиденцию пришёл четвёртый принц?
А в чём проблема? Его я уже и оскорбила, и обокрала. Пока он не пришёл в наш двор, всё в порядке. Возможно, у него нет способа проникнуть в резиденцию Сян, чтобы обыскать.
—  Мне нет до него дела.
Теперь уже кашляет доктор, ошарашенный моим откровением.
—  Глупая девочка! И-эр сказала, что четвёртый принц пришёл уладить дело о помолвке. Он хочет принять тебя в свой дворец, и оказывает тебе невиданное уважение. Его высочество не прислал сваху, а явился лично!
Я поворачиваюсь к доктору, и тот с улыбкой кивает:
—  Всё так, юная госпожа. Девочка И-эр рассказала, что четвёртый принц пришёл поговорить с министром Сян о вас.
Наверное, для доктора всё логично —  с его точки зрения он бы не оказался в чужой резиденции без позволения своего господина.
Но не для меня!
Я принца обокрала. О-бо-кра-ла! Как он после этого может хотеть принять меня в свой дворец? Он сумасшедший? Принцу достаточно указать на доктора, и министр без капли сожаления выдаст меня на расправу лишь бы уладить конфликт. К чему цирк со свадьбой?
Хах, не думала, что когда-нибудь встречу человека, столь же ненормального, как мой феникс. На миг вспыхнувшая ярость затмевает всё на свете. Не лучшее состояние, чтобы принимать решения. Но… Пальцы скрючивает от желания вцепиться четвёртому принцу в горло.
За то, что он похож на моего феникса, я хочу его убить.
—  Цинь-Цинь?
—  Госпожа?
Кажется, мой кровожадный оскал напугал и маму, и доктора.
 
 
Глава 31
Я не в состоянии справиться с эмоциями, меня хватает лишь на то, чтобы разогнать алый туман ярости.
—  Я взгляну, —  хрипло выдыхаю я.
—  Цинь-Цинь! Если принц хорошо к тебе отнесётся, тебя ждёт благоденствие. Ты ни в коем случае не должна портить о себе впечатление невежливым поведением. Ты не можешь пойти!
—  Мама, чего ты испугалась? Я взгляну. Вдруг И-эр поняла неправильно?
Попытка придать своему лицу выражение, приличествующее юной деве, проваливается, и я просто отворачиваюсь, машу на прощание.
Уже в передней я слышу, как доктор удивляется:
—  Госпожа, почему мне кажется, что ваша дочь хочет разорвать моего господина на тысячу тысяч частей?!
Пфф!
Вчера, обходя резиденцию, я составила некоторое впечатление о расположении дворов.
Раз про четвёртого принца говорят, что он выдающийся, значит, министр должен показать всяческое уважение и гостеприимство. Думаю, я видела несколько павильонов для приёма гостей, и мне —  в самый роскошный.
Я иду открыто, больше не прячусь от слуг. Осознание, что меня видят, помогает сдерживаться.
—  Уже полдень, но юная госпожа так и не выразила уважения старшим.
—  Куда она может идти?
Сплетницы, р-р-р-р. Я ведь в таком состоянии, что вырвать язык в буквальном смысле мне не кажется чем-то особенным.
Так, а почему И-эр узнала про принца, а эти квакушки нет? Или они злословят в угоду госпожам, не боясь принца? Скорее всего, И-эр интересовалась специально, связав визит с появлением доктора. Она ведь утром принесла маме завтрак и не могла не узнать Азиза Йекта с его-то чернявой внешностью, уникальной для наших краёв.
Я постепенно успокаиваюсь, внутри по-прежнему кипит и булькает, но я возвращаю себе некоторую способность размышлять..
По дороге меня озаряет —  мы с мамой легко уйдём, если я стравлю теневиков принца и теневиков министра. Пока стражи будут заняты друг другом, мы тихонько улизнём. Идею надо хорошенько обдумать.
На самом деле я просто хочу увидеть этого принца, увидеть и убедиться, что он не имеет ничего общего с фениксом, предательство которого оказалось слишком болезненным. Я вспоминаю цыплёнка к месту и не к месту.
Ну вот, опять зверею. Р-р-р-р.
Вход в павильон охраняют двое мужчин, одетых, как слуги резиденции Сян. При виде меня они, естественно, пытаются преградить мне путь. Старший заступает дорогу:
—  Юная госпожа, простите, но старший господин принимает важного гостя. Пожалуйста, вернитесь.
Слова вежливые, но тон почтительным не назвать. Совсем не так должны относиться к избраннице его высочества. И-эр ошиблась? Маленькая девочка могла придумать помолвку, а затем поверить в свою же фантазию. Или всё проще —  мужчины на особом положении. Возможно, для них спокойствие принца и министра важнее моих капризов. Когда говорят старшие, младшие молчат.