Кот, который проходил сквозь стены
— Я Джим Квиллерен из «Бега дня», — сказал журналист так вежливо, как только мог.
— Не-а, у меня не было таких страшно давно, — отвечала та пронзительным голосом. — Людям нравятся с фарфоровыми ручками идвойной крышкой.
Журналист окинул взглядом скопление неописуемого хлама и повысил голос:
— На чем вы специализируетесь, мисс Пибоди?
— Нет, сэр, я не снижаю цену! Не нравится — оставьте их в покое. Купит кто-нибудь другой.
Квиллерен поклонился и вышел из магазина.
Он прошел мимо бильярдного зала (с заколоченными окнами), мексиканского ресторанчика с вентилятором, гнавшим по тротуару горячий воздух (прогорклый жир, жареный лук, прокисшие скатерти), показался у фруктово-табачного магазина Папа Попопополуса.
Внутри стоял аромат перезревших бананов и перегретого примуса. Владелец сидел на оранжевой коробке, читал газету на родном языке и жевал прокуренный ус чрезвычайной пышности.
Квиллерен потопал ногами и похлопал руками в перчатках.
— Ну и холод, — пожаловался он.
Мужчина внимательно прислушался.
— Табака? — произнес он.
Квиллерен покачал головой.
— Нет, я просто зашел поговорить. Честно говоря, последняя пачка, что я у вас купил, оказалась не первой свежести. Попопополус поднялся и грациозно приблизился.
— Фрукт? Хорощий фрукт?
— Не думаю. Уютно тут у вас… Как давно вы в Хламтауне?
— Гранат? Хорощий гранат!
Хозяин продемонстрировал сморщенный плод с бледно-красной кожицей.
— Не сегодня, — ответил Квиллерен, поглядывая на дверь.
— Гранат делать детей!
Журналист поспешно ретировался. От двух протеже Энди, решил он, ему не суждено что-либо узнать.
Тут он заметил магазин «Три сестрички» с выставленными в витрине тазиками, кувшинами, плевательницами и неизбежной прялкой. Может, Арч Райкер и «оттягивается» от этой ерунды, но в намерения Квиллерена входило совсем иное. Он распрямил плечи и двинулся к магазину. Едва журналист открыл дверь, как его нос начал принимать радостные сигналы. Он чувствовал запах! Она?.. Не она?.. Да, пожалуй, это она… Похлебка из моллюсков!!!
Три женщины в оранжевых рабочих халатах перестали заниматься своими делами и повернулись к Квиллерену. Он, в свою очередь, уставился на них, потеряв на мгновение дар речи.
Женщина, которая сидела за столом и надписывала рождественские открытки, была брюнеткой с блестящими голубыми глазами и ямочками на щеках. Та, что чистила медный самовар, имела волосы роскошного рыжего цвета, зеленые глаза и ослепительную улыбку. На стремянке, развешивая гирлянды, стояла совсем юная миниатюрная блондинка со вздернутым носиком и красивыми ногами.
Лицо Квиллерена просветлело, способность говорить вернулась, и он наконец произнес:
— Я из «Бега дня».
— Да, мы знаем, — хором ответили сестры, а рыжая хрипловатым голосом добавила:
— Мы видела вас на аукционе и восхищались вашими усами. Самые сексуальные во всем Хламтауне! — Она подошла, прихрамывая — нога была в гипсе — и подала журналисту руку.
— Не обращайте внимания на мою сломанную кость. Я Клатра. Ужасное имя, правда?
— А я Амберина, — сказала брюнетка.
— А я Иврена, — прощебетали со стремянки. — Я в этом доме Золушка.
Рыжеволосая потянула носом.
— Ив, суп сейчас пригорит!
Маленькая блондинка спрыгнула со стремянки и кинулась в заднюю комнату.
Сияя ямочками, брюнетка повернулась к Квиллерену:
— Вы не откажетесь от тарелки супа? И чуточку сыра с крекерами?
Если бы они предложили сухари с гусиным жиром, он бы и то не отказался.
— Снимайте пальто, — сказала рыжая. — Здесь ужасно жарко.
Она скинула халат, открыв низкое декольте и большую часть своих пышных прелестей.
— Садитесь сюда, мистер Квиллерен. — Брюнетка убрала выбивалки с викторианского диванчика.
— Сигарету? — предложила рыжая.
— Я принесу вам пепельницу, — сказала брюнетка.
— Я курю трубку, — ответил Квиллерен, засовывая руку в карман и думая: видели бы сейчас меня ребята из отдела!
Он одновременно набивал трубку, слушал двоих сестричек и ухитрялся при этом осматривать магазин: оловянные солдатики, железные херувимы, ночные горшки и стол, сплошь покрытый жестянками из-под табака, крекеров, кофе и тому подобных вещей. Старые трафаретные надписи почти стерлись от ржавчины и царапин. У Квиллерена появилась идея: Арч Райкер говорил, что собирает жестяные коробки. Можно порадовать его дурацким рождественским подарком.
— Вы действительно продаете эти старые жестянки из-под табака? — спросил он. — Сколько вы хотите вон за ту маленькую, обшарпанную?
— Мы просим десять, — ответили сестры, но вам отдадим за пять.
— Беру, — сказал он и положил монету, не заметив, как хозяйки переглянулись.
Младшая подала суп в старинных полоскательных чашках.
— Только что звонила Дракониха, — сообщила она Квиллерену. — Хочет сегодня с вами встретиться.
Она казалась ужасно довольной ролью вестницы.
— Как она узнала, что я здесь?
— На этой улице все все знают, — сказала рыжеволосая.
— У Драконихи везде подслушивающие устройства, — прошептала младшая.
— Ив, не говори глупостей!
Сестры продолжали разговор на три голоса — Клатра хрипловато, Амберина с музыкальной интонацией, Иврена щебетала, вновь забравшись на стремянку.
Постепенно Квиллерен перевел разговор на Энди Гланца.
— Он был прекрасным парнем, — подняла брови рыжая, и в ее хриплом голосе зазвучала нежность.
— И такой человечный… — сказал журналист.
— Ну, Клатра вряд ли могла это заметить, — донеслось сверху, — она ведь пробуждает в мужчинах зверя.
— Ив! — раздался негодующий упрек.
— Но это правда! Ты сама так говорила.
Брюнетка поспешно перевела разговор на другое:
— Люди не верят, что мы сестры. На самом деле у нас одна мать, но разные отцы.
— Вы зарабатываете себе на жизнь в этом магазине?
— Господи, конечно нет! У меня есть муж, и я занимаюсь антиквариатом просто для удовольствия. Ив все еще ходит в школу — школу искусств, — а…
— А Клатра живет на алименты, — вставила Ив, и старшие сестры выразительно на нее посмотрели.
— В этом месяце дела идут ужасно, — пожаловалась брюнетка. — Только у Сильвии есть какой-никакой навар.
— А кто эта Сильвия?
— Богатая вдова, — сразу послышалось со стремянка.
— Сильвия торгует всякой всячиной.
— Ты вчера это не так называла! — с упреком произнесла Ив.
— А где ее магазин? — поинтересовался журналист. — И как ее полное имя?
— Сильвия Катценхайд. А магазин так и называется — «Всякая всячина». Это в следующем квартале.
— Клатра обычно зовет ее «кошачьей задницей», — сообщила Ив, не обращая внимания на красноречивые вздохи сестер.
— Если пойдете к Сильвии, заткните уши ватой, — посоветовала рыжая.
— Сильвия очень разговорчива, — объяснила брюнетка.
— У нее словесный понос, — уточнила блондинка.
— Ив!!!
— Но ведь ты сама так сказала!
Квиллерен выходил из «Трех сестричек» легкой поступью. Уже за дверью он услышал, как малышка Ив говорит: «Ах, разве он не прелесть?»
Журналист гордо пригладил усы, раздумывая: ответить ли сначала на приглашение Мэри Дакворт или навестить сперва разговорчивую Сильвию Катценхайд. Еще в его списке была миссис Макгаффи, да и с откровенной Ив он, пожалуй, не прочь еще раз поговорить — наедине. Она, конечно, почти ребенок, но от детей тоже бывает польза. И очень, ну просто очень симпатичная
На Цвингер стрит сквозь зимние сумерки пробивалось неласковое солнце — не для того, чтобы обогреть замерзшие сердца и носы жителей Хламтауна, а чтобы превратить чудесный снег в грязную слякоть, на которой буксовали машины и падали пешеходы.
Квиллерен вспомнил о Коко и Юм-Юм. Счастливые эти коты: спят себе на подушках в тепле и сытости, и не надо им шататься в непогоду, искать выход из безвыходного положения, принимать решения… Давно он уже не советовался с Коко, — теперь настала пора.