Снегурочка для альфы

Зараза. Кажется, все мысли оборотня лишь о том, как не дать мне уйти отсюда. Да и сказал ли он правду? Может, часть правды?
Понятия не имею, но не хочу его больше видеть.
Жалко Танюшку. Она и вправду поверила, что обрела маму. Представляю её чувства, когда она узнает, что мама ушла. А ведь хорошая девочка. Но её отец вечно занят, а из друзей у неё, похоже, лишь куклы. Как часто она бывает вне этого имения? Играла ли когда-либо с другими детьми?
И хочется сказать себе «это не моя забота» и сама эта мысль кажется противоестественной. Может, и правда то, что чужих детей не бывает…
Смотрю на падающий снег, плачу, вспоминая маму, и даже не замечаю, как час проходит, а тот незнакомец не звонит. Может, и не позвонит? Часть меня надеется на это. Другая же часть всем естеством рвется на свободу, прочь от Богдана и его тайн.
Снова смотрю на часы, за окно. Там лишь снег и больше ничего.
Внезапно телефон в руке начинает вибрировать.
Палец чуть было сам не потянулся к отмене, но все же отвечаю.
— Да.
— Ты где сейчас?
— В комнате на втором этаже.
— Я тут, недалеко. Попробую отвлечь охрану, их тут полно, будто там целая военная база. Ты выходи как подам знак. Иди по левой стороне двора, там есть калитка, заберу тебя у неё. Если есть светлая куртка или пальто — надень, чтобы среди снега не бросаться в глаза.
— Постой. Какой знак?
— Сейчас увидишь.
— Тут охранник в доме…
— Думаю, они все сейчас сбегутся. Будь готова через пять минут.
Снова короткие гудки.
Черт, черт, черт! Что я творю?
Быстро одеваюсь. Накидываю светло-бежевое пальто. Беру папку Богдана, прячу её под него.
Внутренний голос так и просит меня остановиться, не делать глупостей, все обдумать. Но или сейчас, или никогда. Оборотень выставил столько охраны, что мне никогда не уйти отсюда без помощи.
Смотрю в окно, ожидая того самого знака и внезапно недалеко вспыхивает фейерверк. Один, другой, третий. Кажется, это на том заброшенном участке.
Вижу троих охранников, мчащихся туда и иду к выходу. Аккуратно открываю дверь, смотрю туда, где сидел мой надсмотрщик. Его нет. Вот он, пялится в окно. Воспользовавшись этим, спускаюсь к двери.
Черт. Закрыто! Кто бы сомневался. При том изнутри без ключа не открыть, а где он — черт его знает.
На мгновенье в голове воцаряется паника. Хочется кричать от отчаяния, биться в истерике. Но кое-как подавив её, иду на кухню, открываю окно, подставляю табурет и вылезаю на улицу. Падаю прямо в снег. Высоковато тут. Хорошо, что сугроб смягчил падение.
Фейерверки взрываются один за другим. Слышен чей-то голос, но нет времени вслушиваться. По колена в снегу бреду туда, где должна быть калитка. Оглядываюсь вокруг и никого не вижу. Стараюсь идти быстрее, но, черт возьми, как же это трудно. Ноги грузнут, едва удерживаюсь, чтобы не упасть. Несмотря на ночь и мороз, кажется, что над головой июльское солнце.
Увидев забор, оглядываюсь, смотрю на огромный дом. Так и хочется вернуться в теплое место, но не могу. Это теплое место — чертова тюрьма с золотыми прутьями. Красивая, уютная, украшена бриллиантами, но все-таки тюрьма.
Бреду вдоль забора, пока не нахожу ту самую калитку. За ней никого нет — тишина да спокойствие. Может, незнакомца поймали? Впрочем, в любом случае обратно не вернусь. Если нужно — пешком пойду прямо в город. Не знаю дойду ли, но хотя бы попытаюсь.
К моему счастью калитка оказывается незапертой.
Выхожу на дорогу — никого. Лишь снег кружит в свете фонарей. Куда мне? Направо или налево? Не помню…
Желание вернуться становится все сильнее с каждым шагом, с каждой секундой. Мороз набрасывается на меня как хищник на добычу. Голова начинает кружится, чувствую, что вот-вот упаду…
Внезапно слышу за спиной автомобильный гудок, оборачиваюсь, вижу самую обычную темную машину, ничем не похожую на те, на которых возил меня Богдан.
Её дверь открывается и силуэт внутри машет мне рукой.
    
Глава 16
Подходить к машине страшно. Все внутри буквально дрожит. Хочу вернуться, но не могу. Не могу даже пошевелиться. Поворачиваю взгляд в сторону имения Богдана, вижу свет луча фонарика. Светит он не в мою сторону, но они вроде поняли, что я сбежала.
— Идешь или нет? — спрашивает мужчина в автомобиле, а я не могу ответить, будто язык стал колом. Холодный ветер забирается под одежду, больно щиплет кожу, но не могу сделать ни шагу.
Он выходит из машины, направляется ко мне. Высокий мужчина в темной куртке и шапке, из-под которой выглядывают светлые волосы. На вид ему лет тридцать-тридцать пять. От приятных на первый взгляд черт лица веет усталостью, будто он с неделю не спал. В больших то ли голубых, то ли светло-серых глазах виднеется что-то грустное.
— Люди Казимирова вот-вот поймут, что ты сбежала, если еще не поняли. Или садись и поехали, или возвращайся, — говорит он и протягивает мне руку.
Я инстинктивно хватаюсь за неё, будто бы тону, и эта рука — единственное, что может спасти меня от смерти. Плевать, какому человеку она принадлежит, знаю, что лишь она может помочь мне.
Он усаживает меня на пассажирское место, сам садится за руль, машина трогается с места.
Какое-то время я сижу вжавшись в сиденье и дрожу. Кажется, я ошиблась. Очень сильно ошиблась. Но исправлять ошибку поздно. Что сделает Богдан, если я опять попаду к нему? Приставит ко мне охранника, который и в туалет за мной ходить будет? Закроет на замок?
Явно ничего хорошего. Может, он и спас мою жизнь, но распоряжаться ею не имеет права.
Незнакомец постоянно оглядывается назад, сворачивает на узенькую неприметную грунтовую дорогу, ведущую через лес. Машину трясет так, что аж все внутри переворачивается.
— Извини, — говорит незнакомец. — Не хочу, чтобы нас нашли.
— Кто ты? Как тебя зовут? — дрожащим голосом спрашиваю я, все еще не зная что и думать об этом человеке.
— Юрий. Просто Юра, — отвечает он, а я все еще боюсь его, хоть понимаю, что пожелай он меня убить — убил бы.
Протрясшись по грунтовке минут пять, мы выезжаем на городскую улицу. Вокруг блестят вывески магазинов и баров, прямо в глаза светят фары пронесшейся мимо машины, по тротуару шатаясь бредет пьяница…
А вон и небоскреб фирмы Богдана. Возвышается над всем городом, будто присматривает за ним. Он далековато отсюда, но видно его издали. Будто строили таким образом, чтобы все понимали кто здесь главный.
— Куда мы едем? — дрожащим голосом спрашиваю я.
— Туда, где твой муж тебя не найдет.
— А он будет искать?