Клубничное искушение для майора Зубова (СИ)

Не отвечаю. Пялюсь на экран, пытаясь придумать линию поведения. Правильную.
Потому что у меня налицо диссонанс между «хочется» и «надо».
Надо отключить телефон и лечь спать. Завтра напряженный день. Я буду одна, без постоянного патронажа Васильева, и потребуется все внимание, все силы… Потому да. Просто отключить телефон и спать.
Хочется вскочить и выбежать на улицу. На мгновение почувствовать себя маленькой девочкой, которую приятель избавляет от скучных уроков.
И будет она сейчас, вместо того, чтоб математику учить, бегать с веселым мальчиком по улице…
Ощущение чего-то странного, непонятного.
То ли потому, что я на подъеме сейчас, и все видится в розовом свете, то ли потому, что все это время подспудно ждала, очень ждала его реакции. И не той, которую он демонстрировал.
А другой…
Неужели мне все-таки хочется, чтоб Зуб… Что сделал? Был рядом? Но это невозможно. И вполне логичные причины этого невозможного… Но тогда что? Что?
«Выходи. У меня есть мороженое»
Черт!
«И клубника»
Черт!!!
Последнее «черт» я уже произношу про себя в коридоре, торопливо захлопывая дверь… И тут же попадая в знакомые каменные объятия.
Зубов верен себе. Он не ждет меня в машине, полагаясь на волю судьбы и мою волю, а просто, нахрапом берет то, что ему нужно.
Он одной рукой держит меня на весу, перехватывая в районе талии, а второй торопливо засовывает телефон в карман. Для того, чтоб освободить ее и всласть полапать меня за задницу.
— А где клубника? — шепчу я, не сводя взгляда с его спокойного лица. Не могу оторваться. Ведь, вроде, и не в канонах он классической красоты, а такой… Привлекательный. Невозможно не смотреть!
— В машине. Пошли. — Так же, шепотом, отвечает он, стискивая меня сильнее, должно быть, на тот случай, если я только из-за клубники и выперлась в подъезд. И теперь, не увидев ее, быстренько отмотаю все назад.
Но я только обхватываю его за шею руками и за бедра ногами, устраиваюсь поудобней и кладу голову на плечо. От него пахнет мужским парфюмом, чистым телом, и, почему-то, чем-то цветочным.
Странное сочетание, но мне нравится.
Сегодня я однозначно выбираю «хочется». И пошло оно все к черту!
Пока Зубов несет меня по лестнице вниз, я успеваю надышаться им до одури, до плывущего сознания и понять, насколько я скучала все это время. Прятала в себе, переключалась на работу, сублимировала, можно сказать…
А вот реально, нет-нет, да и думала о нем, таком глупом и мало выносимом мужчине, послушно переставшем постоянно попадаться на моем пути, послушно отошедшем в сторону по первому требованию…
Дурак какой…
В машине обнаруживается мороженое в розовом ведерке и огромный букет невероятно пахучих роз.
Он гордо лежит на заднем сиденье, полностью сдавая своего владельца. То есть, мы офигеть как уверены в том, что я соглашусь. Розы купили, мороженое купили, клубнику купили.
Наглец. Невероятный просто.
Поднимаю бровь, никак не комментируя нахождение цветов в машине. Зубов скалится, пристегивает меня, сует в руки мороженое и клубнику в лотке на колени.
— Погнали, Клубничка.
И мы гоним. По городу, вечернему, темному весной, потому что снег тает, уже не отражая свет, и только центральные улицы залиты иллюминацией.
Но мы едем прочь из города, вернее, не прочь, но явно куда-то в спальные районы.
Я ем клубнику, мороженое, смотрю по сторонам и получаю феерическое удовольствие от происходящего.
Не знаю, как так получилось, не знаю, каким богам молился сегодня Зубик, чтоб так попасть мне под настроение…
Но это происходит.
Он попадает под настроение, я расслабляюсь.
Напряг этих трех дней, да что там трех дней! Этой недели, начиная с того момента, когда я честно заявила отцу своей дочери, что не вижу его в нашей с ней жизни, пропадает. Хоть ненадолго. Потому что я отдаю себе отчет, что ничего не решается, все виснет в воздухе…
Но пусть повисит.
А я пока что покатаюсь.
Мы тормозим у какого-то темного парка. Я с недоумением смотрю в ограду, голый черный кустарник, перевожу взгляд на Зубова:
 
— Зубов, ты меня пугаешь… Только не говори, что ты — маньяк, приманивающий девушек на мороженое и клубнику…
— Маньяк, — спокойно соглашается Зубов, — вот только такой… Узконаправленный.
— Это как? — заинтересованно уточняю я.
— Это значит, только на клубничку встает.
Он выходит из машины, через мгновение открывает заднюю дверь, вытаскивает цветы, затем подает мне руку.
— Бери мороженое и клубнику, они нам пригодятся сегодня, — спокойно и уверенно командует он.
Я подчиняюсь, бормоча чуть слышно:
— Клубника, мороженое, цветы… темный лес… Зубов, а ты уверен, что ты просто маньяк, а не маньяк-извращенец?
— Одно другому не мешает, — подмигивает он неожиданно хулигански, — а только помогает. Пошли, Клубничка.
Я послушно вкладываю пальцы в его ладонь, и мы идем по узкой асфальтированной дороге сквозь темноту кустов. Идем-идем… И неожиданно выходим прямо к высотке. Совершенно, кстати, незаметной с того места, где мы припарковались.
— Зубов… — тяну я нарочито разочарованно, — а я думала, ты меня впечатлить хочешь… Место необычное для свидания…
— Настоящий мужчина впечатляет не местом, — смеется он, настойчиво подталкивая меня к входу в подъезд.
— Покатушки обещал… — все еще ломаюсь я, с удовольствием ощущая, как волна предвкушения лупит по всему телу, одновременно расслабляя и тонизируя.
— Обещал, значит будет, — заверяет Зубов, захлопывая за мной подъездную дверь и окончательно ставя точку в моем мнимом сопротивлении.
Мы поднимаемся в лифте, Зубов с цветами, я — с едой, смотрим друг на друга, наверно, впервые вот так. Пристально. С полным понимаем того, что будет дальше. Осознанием и принятием.
Куда-нибудь это приведет, ведь так?
  
А из нашего окна…
 
Клубничка лежит на животе, выпятив упругую попку, едва прикрытую покрывалом, и разглядывает вид из окна.
У нас неожиданно образовалась пауза между подходами к снаряду, я уполз в кухонную зону готовить кофе с каплей коньяка, а она… Она осталась лежать на основательно разворошенной кровати, стоящей как раз рядом с огромным панорамным окном.
Окно и вид из него — единственные достоинства этой халупы. Ради них можно и высокий этаж потерпеть, хотя я ненавижу высоту. Не боюсь, нет, мне с моей работой такие фобии противопоказаны, но вполне реально опасаюсь. И не люблю рисковать зазря. А на такой высоте даже выход на балкон может быть смертельным. Особенно, учитывая, как сейчас строят…
Хорошо, что здесь балкона нет.
А окна… Ну пусть. У меня блэкаут есть.
Сейчас в комнате полумрак, горит только подсветка в кухонной зоне. Да Москва за окнами.
Отблески разноцветных огней лежат на гладкой коже Клубнички, вырисовывая все нереально вкусные изгибы. Я сегодня постарался, полностью их исследовал, отдавая себе отчет, что больше, возможно, мне никто и не даст.
Клубничка — девочка с характером. Не сахарным. Взбрыкнет — и все. Никакого сладкого, ни на ночь, ни на день… Ни вообще.
Сегодня мне удивительно свезло, сам еще не понимаю, почему. Не анализировал причины, времени не было.
Мысль, что мне дали за розы и клубнику — даже в голове не образовывается. Бред потому что. Катя — вообще не про это.
Просто так случилось. Просто попал под настрой…
А, может, совпало у нас что-то. Биоритмы, мать их. Мои настроились на ее. Или наоборот.
Всю неделю мне мощно рвало башню, особенно, учитывая, что сам себя искусственно ограничивал, не заглядывал в ее кабинет, не слушал ничего и специально находил себе занятия на других объектах, чтоб не видеть, как она приходит и выходит с работы.
Ну и доограничивался.
Когда поступил запрос от Васильева на полную проверку Клубнички, сначала мысли самые херовые в голову полезли. Ну, профдеформация, куда от нее денешься? Раз руководитель лабы интересуется одним из практикантов, значит, есть подозрения…