Четвертый лишний

– Даже если убийцей окажется ваш пациент?
– Я буду рад принять его на принудительное лечение.
– А ведь вы могли бы его остановить.
– Я его остановлю. Но без вас. Всего доброго!
Трофим поднял руки. Он капитулировал перед профессором, но не перед судьбой. Найдет он убийцу или нет, он не знает, но за свою жизнь будет сражаться до последнего.
Тая ждала его в коридоре. Красивая, стильная, совершенно не похожая на сумасшедшую. Но у профессора она тем не менее побывала, до того как с ним встретился Трофим. Зашла к нему в кабинет, договорилась о консультации, минут через десять вышла. Трофим видел взгляд, которым Шевелев провожал Таю. Видел теплую улыбку, но не более того. Тая как женщина его ничуть не интересовала. Он, казалось, воспринимал ее как приятную в общении пациентку, к которой привязался всей душой, но не телом.
– Ну что? – спросила Тая, взяв Трофима за руку.
– Он правда помог тебе найти себя в жизни? – успокаиваясь, спросил он.
– Очень помог!
– Тогда не могу сказать о нем ничего плохого, – вздохнул Крупицын. Действительно, как должен был разговаривать с ним доктор о том, к чему привели его жестокие эксперименты над людьми? И не важно, что заводилой был Слава: Трофим не останавливал его, значит, он такой же соучастник.
– Узнал что-нибудь?
– И все равно спасибо!
Трофим оглянулся по сторонам, вспомнив, наконец, что ему угрожает встреча с убийцей. Вроде бы ничего подозрительного, посетители сидят в ожидании приема, врач в белом халате выходит из дальнего кабинета, взглядом уткнувшись в мобильник. И никому до него нет дела, в том числе и Шевелеву. Только Тае он и нужен. Что, конечно, радует. И будет радовать, пока не убьют.
– А страх перед смертью?
– Когда убьют, заходите, будем выяснять, фобия это или паранойя. Если паранойя, назначим лечение, говорят, мертвым хорошо помогают припарки.
– Шевелев не мог этого сказать, – улыбнулась Тая, давая понять, что оценила шутку.
– Про припарки не говорил, а то, что фобия у меня, так это к психологу, не к нему.
– Давай к психологу! – Молодая женщина подтолкнула его к выходу.
– Соловья баснями не кормят. А что еще в меню у психологов и прочих психоаналитиков?
– Тогда поехали ко мне, закажем обед…
– И его доставит киллер, – невесело пошутил Трофим.
Они уже вышли во двор, Тая взяла курс на свою машину.
– Тогда я сама что-нибудь приготовлю. – Она держала его под руку, как будто он мог улететь, испариться.
Они подошли к машине, Тая вынула из сумочки ключи. Повернув голову, глянула назад, на окна здания, и улыбнулась. Возможно, Шевелеву, которого там увидела. Трофим оглядываться не стал. Профессор, конечно, во многом прав, более того, он имел полное право подвергнуть Трофима обструкции, но видеть его не хотелось. И говорить о нем тоже. И все же с Шевелевым он встретился не зря. Засомневался профессор в одном своем пациенте, Трофиму ничего не сказал, но ведь озадачился. Видимо, Аврамов вовсе не так прост, каким кажется.
Они сели в машину, Трофим беспокойно глянул по сторонам, а Тая с тревогой посмотрела на него самого. Может, он на самом деле сходит с ума?
– Значит, Робик свататься к тебе приходил? – спросил Трофим, заставляя себя успокоиться. – Когда это было?
– Я же говорю, как только Саша умер.
– И страховой полис приносил?
– Нет, страховой полис приносил чуть позже.
– А сейчас он их разносит?
– Не знаю, мы давно с ним не виделись.
– А телефон его есть?
– Зачем?
– Пусть он принесет полис на дом. Можно ко мне, – задумчиво сказал Трофим.
Если Алла не дура, она поймет, что ей не место в его доме, но когда она отличалась умом? Не хотелось возвращаться к себе, пока она там, однако будет ли удобно пригласить Робика к Тае? Она и без того видит в Трофиме хама, который, считай, без спросу залез к ней в постель. Она-то, конечно, не против… Но именно поэтому он к ней и влез, нагло, нахрапом.
– Если к тебе, ты сам должен ему позвонить.
– А если позвонишь ты?
– Хочешь с ним поговорить?
– Да возникло такое желание. Пообщаться, посмотреть ему в глаза.
– Ну хорошо.
Тая связалась с Робиком через блютус, Трофим по громкой связи услышал его голос.
– Таисия! Не могу поверить своим глазам! – Голос звучал вполне адекватно и жизнерадостно.
– Здравствуй, Роберт, – улыбнулась Тая.
– Теперь вот не верю своим ушам!..
– Как ты, работаешь?
– В поте лица!
– Слышал, Дима Евсюков умер! – глянув на Трофима, сказала Тая. Она всем видом давала понять, что включается в игру на его стороне.
– Говорят, аллергическая реакция. – Робик понизил тон, чтобы его голос звучал грустно.
– А Мурата убили.
– Так ему и надо! – без всякого стеснения злорадно сказал Аврамов. Если о Диме он сожалел, то память Мурата щадить не стал.
– И Славу Кислицына убили.
– Собаке собачья!.. – Робик оборвал себя. И даже повинился. – Извини, я знаю, что ты скажешь!..
– Нельзя так! – кивнула Тая, глянув на Трофима. Она и сама хотела знать, откуда у Робика столь свежие новости. Слухи могли донести до него информацию о гибели Евсюкова, из тех же источников он мог узнать о смерти Мурата. Но Слава погиб совсем недавно, по телевизору об этом не сообщали, в газетах не писали.
– Сам знаю, что нельзя. Но ты же понимаешь, я не могу их простить… Ты позвонила мне, чтобы сообщить об этом? – спросил Робик.
Трофим качал головой, слушая разговор. А ведь Робик вовсе не сумасшедший. Униженный, озлобленный, возможно, даже жалкий, но не сумасшедший. Он вполне отдает отчет своим действиям, адекватно оценивает и свое и чужое поведение.
– Да нет, я думала, что ты знаешь. Ты же у нас занимаешься вопросами жизни и смерти. В смысле страхованием.
– Смерть я не страхую, – довольный своим остроумием, усмехнулся Робик. – Я страховал только жизнь!
– Страховал?
– Я этим больше не занимаюсь!
Трофим тронул себя за подбородок. Что значит, Робик больше не занимается глупостями? Отомстил своим давним обидчикам и решил жить по-новому? Или еще не совсем отомстил, осталось закрыть вопрос с Трофимом, и тогда уже можно начинать новую жизнь или вернуться к старой.
– А чем ты занимаешься?
– Коровы у меня, молоко, сыры варю! – с гордостью сообщил Робик.
Судя по звуковому фону, он сейчас находился где-то на открытом воздухе, и как это ни странно, где-то неподалеку действительно замычала корова.