И жили они долго и счастливо (СИ)

Тема себя исчерпала, Кощей не бросил в сторону детей ни одного убийственного взгляда, и Василиса позволила себе немного расслабиться. Может быть экзекуция за провинность уже имела место быть? Или вообще ей все показалось… Она мысленно наполнила ванну горячей водой и выбрала книгу на вечер.
Но тут Кощей доел последний кусок мяса, отложил вилку и профессионально поставленным голосом бывшего прокурора-обвинителя начал допрос:
— Итак, кто из вас рылся в моем кабинете?
— Боже упаси. Еще перепутаю тебе какие-нибудь документы, ты же меня потом со свету сживешь… — пробормотала Василиса прежде, чем поняла, что вообще говорит.
В недоумении посмотрела на мужа.
— Ну же, дети… — почти по-доброму улыбнулся он.
— Кош! — Василиса задохнулась от возмущения. — Это еще что такое?
— Ничего необычного, — Кощей отодвинул от себя тарелку, упер локти в стол и оперся подбородком на сложенные кисти. — Слезы младенца кипятить на слабом огне в сосуде из горного хрусталя на протяжении пяти минут, добавить первое, второе, третье… Ты отлично знаешь этот рецепт. Выпивший обнаруживает острую невозможность лгать. Любые его попытки говорить сами собой оборачиваются правдивым рассказом. Не думаю, что вкус рагу от этого пострадал, зелье абсолютно безвкусно. А теперь я повторю свой вопрос: кто из вас первым надумал порыться в моей кабинете и зачем вы забрали оттуда флакон?
Демьян вдруг стал белым-белым, Агата плотно сжала зубы.
— Ну знаешь ли… Антидот! — Василиса властно протянула ладонь, и Кощей положил в нее вынутый из кармана пузырек.
Демьян тоже неуверенно поднял руку, но Кощей лишь усмехнулся.
— Не так быстро, юноша, я хочу ответы. Или мне начать задавать вопросы твоей сестре?
Мальчик побледнел, бросил взгляд на Агату, та кивнула.
— Мы просто хотели посмотреть, — буркнул он. — У вас там столько книг, а бутылёк совсем пыльный был и в углу стоял.
— И куда вы его спрятали?
— В тайник, — пробормотал Демьян.
Кощей хлопнул в ладоши и встал из-за стола.
— Идемте, показывайте ваш тайник.
Агата сжала губы в полоску. А потом тихо встала и пошла на чердак. Кощей поднялся, чтобы идти следом, и Демьян с Василисой тоже подскочили.
На чердаке Агата аккуратно отодвинула одну из досок под подоконником и из образовавшейся ниши вынула красивый прозрачный флакон, внутри которого отплясывал замысловатый танец маленький огонек.
Василиса почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Она узнала этот огонек. Этот оранжевый всполох, заточенный в бутылке. Этот…
Это было именно то, из-за чего она старалась пореже спускаться в тот кабинет Кощея, что был в подвале.
— Откуда? — выдохнула она.
Брат с сестрой с тревогой посмотрели на нее, Кощей подошел к Агате и осторожно забрал флакон из ее рук.
— Заговоренный алмаз, — сказал он, обращаясь только к Василисе. — Он не вырвется.
— Не вырвется! — задохнулась Василиса. — Да это… это…
— А что это? — спросил Демьян.
— Вот именно! Вы даже не представляете, что взяли! — Василиса сплеснула руками и с силой тряхнула головой, пытаясь сдержать ругань. — Вы идете спать, и чтобы ни шагу ночью из этой комнаты. Только до туалета, я повешу маячок, чих в сторону, и вы пожалеете. О наказании узнаете завтра. А ты, дорогой… Пойдем поговорим.
В кабинете Кощей уселся за стол, а Василиса принялась ходить из стороны в сторону. Потом собралась с мыслями, развернулась к нему. Он смотрел спокойно и с интересом, и Василиса испытала жуткое желание кинуть в него томиком потолще. А потом еще одним. И еще. Но вместо этого она прошипела:
— Огонь из Смородины**? Ты серьезно? Один такой маленький огонек, пролившись, способен уничтожить город! И ты хранил это в подвале нашего дома? Как давно, Кош?
— С тех пор как здесь живу.
— Двадцать лет?! — Василиса остановилась, а потом обессиленно рухнула в кресло у стены, пытаясь справится с приступом нервного смеха.
— Боже мой, — пробормотала она. — Как ты вообще его раздобыл?
— Это долгая история.
— Но зачем?
— Хотел проверить свои силы.
— И когда…
 
— Около трех столетий назад.
Василиса прикусила губу. Потерла лицо руками, пытаясь справиться с охватившим ее нервным возбуждением, переводя дыхание.
— Ты же с утра ставил охранные заклинания на свой кабинет!
— Простую оповещалку. Мне было интересно посмотреть, что они станут делать.
— А почему этот флакон вообще оказался здесь?! А если бы они открыли бутыль? А если они кому-то расскажут? Кош. Это… Это…
— Не трудись подбирать слова, дорогая. Я знаю все, что ты скажешь. Флакон был здесь, потому что я про него забыл. Открыть его они бы не смогли. А расскажут… Что именно? Они понятия не имеют, что это.
Василиса схватилась за голову.
— Ты с ума сошел! Они же дети! Всего лишь дети!
— Всего лишь дети! — теперь Кощей встал из-за стола и прошелся по кабинету, он вдруг помрачнел и с какой-то обреченностью схватился за запястье, что немного отрезвило Василису. — О, поверь, почти всегда все начинается с всего лишь с детей. С испуганных, обиженных, жаждущих справедливости детей, которые способны делить мир лишь на черное и белое! Они не просто дети. Они маги. И ты прекрасно знаешь, что первая задача любого мало-мальски одаренного мага воспитать в себе железную волю, чтобы держать себя в узде. Посмотри на Агату, она тратит больше сил на спонтанные выбросы, чем на реальные чары, и вовсе не считает, что с этим нужно бороться. Чем быстрее они узнают, что такое ответственность и поймут, что у каждого их поступка будут последствия, что каждая нить их чар будет связана с судьбами сотен людей, тем лучше.
Василиса потрясла головой, неуверенно возразила:
— Но не так же…
— Если ты знаешь способ лучше, расскажи мне. Прости, Василиса, но боюсь, мой опыт общения с темными магами больше твоего. И, кстати, они все-таки попытались открыть бутыль. Еще одна огромная глупость с их стороны.
— Что?!
— Но к их и нашему счастью, чтобы открыть ее нужно, нечто большее, чем просто желание. Я навязал на флакон условия в качестве замка. Так что мы были в безопасности.
— И что это за условия?
— Нужно знать, что именно в нем находится и чувствовать острую нужду этим воспользоваться. У них не было ни шанса ее вскрыть.
Василиса устало откинулась на спинку и потерла ладонью лицо.
— Ты сам его боишься, да? Господи, зачем ты вообще его добывал?
Кощей немного помолчал, прежде чем ответить. Снова потер запястье, но опомнился и отдернул руку. Отвернулся к окну.
— Это был сложный период, — голос прозвучал глухо, но спокойно. — Я много размышлял о том, что все-таки могло бы меня убить. Ибо я не верю, что нет такой силы. На каждое действие найдется противодействие. И мне тогда показалось, что огонь Смородины — именно то, что мне нужно.
— Ты думал о самоубийстве… — ужаснулась Василиса.
Кощей кивнул.
— Однако пока добывал этот всполох, мои уверенность и желание сгорать как-то поиссякли. Я весь был в ожогах, они невыносимо болели и плохо заживали, но заживали. От обычного человека или мага ничего бы не осталось. И я решил, что процесс сгорания скорее всего будет долгим. Наверное, я испугался. А потом пришел к выводу, что от мертвого меня миру будет еще меньше проку, чем от живого. Многое можно исправить, но только пока ты есть.
— Кош… Но зачем тогда ты его сохранил?
— Сам не знаю, — Кощей снова сел за стол, уперся локтями в столешницу. — Может быть в напоминание себе о том, что на самом деле я все еще не хочу умирать. А может быть… ну знаешь, в качестве последней пули. И потом, это ведь такая мощь. Наверное, в этом и есть отличие светлых от темных: разве можно просто взять и пройти мимо? Светлые как-то ухитряются делать это, — Кощей вдруг улыбнулся. — Лебедь бы удар хватил, знай она… О, она бы умерла от злости, зависти и невозможности отобрать у меня его здесь и сейчас, не развязав войну. Может быть отослать ей фотографию, как думаешь?