Шеннеч — последний

Настойчивость Джин временно остановила людей. И Тревер, глядя а лицо Сола, вдруг начал кое-что понимать.
— Ты думаешь, что солнечные камни — это зло? — сказал он.
Сол хмуро взглянул на него.
— Они и есть зло. И тот, что сейчас у тебя, должен быть немедленно уничтожен.
Тревер проглотил горький комок, душивший его, и задумался. Если солнечные камни имели суеверное значение в этом благословенном кармане Меркурия — и было ясно почему, если учесть окаянных неестественных соколов, летающих повсюду, и столь же неестественных Коринов, — это бросает совсем другой свет на поведение этих людей. По их лицам было совершенно ясно: «Отдай солнечный камень или умри!» Умирать от кучки диких варварских фанатиков не имело смысла. Лучше отдать им камень, а позднее сыграть так, чтобы получить его обратдо или достать другой. Камней этих, видимо, в долине предостаточно.
Отдать, конечно, тяжело. Отдать надежду всей жизни в грубые руки дикаря и не жалеть об этом… Отдать… ах, к дьяволу все!
— Ладно, — сказал он, — возьми.
Ох и больно было! Словно сердце вырвал.
Сол взял камень, не поблагодарив, положил его на плоскую скалу и стал колотить по сияющему кристаллу каменным топором, ранее предназначавшимся для головы Тревера. Молодое лицо Сола выглядело так, как будто он убивал живое существо, к которому питал ненависть и страх.
Тревер вздрогнул. Он знал, что солнечные камни не поддаются ничему, кроме атомной бомбардировки, но ему больно было видеть, как столь драгоценную вещь бьют каменной дубиной.
— Он не ломается, — сказал он, — ты мог бы и остановиться.
Сол с размаха опустил свое оружие так близко от голой нога Тревера, что землянин отскочил, а затем взял солнечный камень и швырнул его далеко через ущелье. Он слышал, как камень слабо звякнул, падая в груду обломков скал примерно в футе от противоположного утеса, и постарался запомнить это место.
— Идиот! — сказал он Солу. — Вы выбросили целое состояние. Богатство, на поиски которого я потратил чуть ли не всю свою жизнь. Чем он тебе помешал, этот камень? И имеешь ли ты хоть какое-то представление, насколько он ценен?
Сол, не обращая на него внимания, заговорил со своими товарищами.
— Ни одному человеку с солнечным камнем доверять нельзя. Я убью его!
— Нет, — упрямо сказала Джин, — нет, Сол. Я обязана ему жизнью.
— Но он, может быть, раб, наемник, работающий на Коринов.
— Посмотри на его одежду, — сказала Джин. — И посмотри на его кожу. Утром она была белая, а сейчас красная. Ты видел когда-нибудь раба такого цвета? Или Корина? И видел ли ты подобное раньше в долине? Нас не так уж много, чтобы не заметить.
— Мы не можем рисковать, — сказал Сол.
— Ты всегда успеешь убить его. Но если он и вправду из-за гор, а может даже с Земли, — последнее слово она произнесла с запинкой, будто не была уверена в том, что такое место действительно существует, — мы можем узнать от него некоторые вещи, о которых забыли. Он может помочь нам, К тому же, другие тоже имеют право высказать свое мнение, прежде чем ты его убьешь.
Сол покачал головой.
— Мне это не нравится. Но… — он помолчал, задумчиво хмурясь. — Ладно. Мы уладим это в пещере. Пошли. Он повернулся к Треверу. — Пойдешь в середине. И если вздумаешь подать какой-нибудь сигнал…
— Какому дьяволу я буду сигналить? — огрызнулся Тревер. — Я страшно жалею, что вообще попал в вашу проклятую долину.
Но он не жалел. Не совсем так.
Все его чувства были насторожены, и он старался заметить каждый поворот пути, чтобы иметь возможность вернуться потом к солнечному камню… Ущелье то сужалось, то расширялось, изгибалось и выпрямлялось, но доступная тропа была только одна и шла рядом с руслом ручья. Через какое-то время ущелье разделилось чудовищным утесом, отклонившимся назад, словно бы остановленным в падении. Ручей выходил из левого ответвления. Сол пошел вправо.
Они не спускали глаз с Тревера, когда он лез, оскальзывался и забирался вместе с ними. Обломки первобытного катаклизма, образовавшего этот проем в горах, лежали там же, где упали первоначально, становясь грубее и опаснее с каждой разъедающей их грозой и заставлявшим трескаться морозом.
С обеих сторон над Тревером вершины гор поднимались за пределы атмосферы. Ниже были выступы. На них среди груды камней находились люди. Они кричали, и Сол отвечал им. В этой узкой горловине ни один человек не прошел бы живым, если бы они решили остановить его.
Через некоторое время люди спустились в ущелье и вместе с остальными стали подниматься по тропе, частично естественной, а частично прорубленной, но так грубо, что она казалась естественной. Тревер поднимался на утес, заканчивающийся узкой норой. Сол пошел через нее. Остальные по одному следовали за ним, и Тревер услышал, как голос Джин зовет Хьюга.
Внутри была пещера, очень большая, с темными закоулками и впадинами по стенам. Солнечные лучи проникали сквозь трещины в утесах, а в заднем конце пещеры, где пол резко опускался, горел огонь. Тревер видел раньше на Меркурии такое пламя, когда вулканические газы пробивались сквозь трещины и воспламенялись от случайных искр. Голубоватый столбик, изгибающийся вверх к потолку пещеры и злобно ревущий, производил сильное впечатление. Тревер чувствовал поток воздуха, проносившийся мимо него, когда горящий столбик втягивал воздух в себя.
В пещере были люди. «Меньше сотни, — подумал Тревер, — если не считать немногих детей и подростков». Женщин было меньше трети. На всех была одна и та же безошибочная печать: как ни тяжела была жизнь в пещере, раньше им было еще труднее.
Ноги Тревера подгибались от слабости, и он тяжело привалился к грубой стене.
Стройный молодой человек с узловатыми плечами и мышцами держал в объятиях Джин. Видимо, это и был Хьюго. Он и все остальные возбужденно кричали, задавая друг другу вопросы и отвечая на них. Затем они один за другим стали оглядываться на Тревера, и вскоре в пещере настала тишина.
— Ну, — грубо сказал Сол, глядя на Тревера, — давайте улаживать дело.
— Сам улаживай, — сказал Тревер. — Я устал. — Он поглядел на Сола и враждебно глядевшую на него толпу, и ему показалось, что все они поплыли перед его глазами. — Я землянин. Я вовсе не хотел попасть в вашу проклятую долину, но я здесь уже сутки и еще ни минуты не спал. Я хочу спать.