Дважды благословенная

— Не верю, — отрезала она.
— Не хочешь — не верь. — Резким движением подняв упавший в пыль платок и сунув его в карман, Итан направился к лошади. — Моя работа состояла в том, чтобы забрать тебя у мексиканца, который тебя похитил, и вернуть отцу. Садись на лошадь, у нас нет времени.
Глаза Тори округлились от удивления, а еще больше от ярости.
— Похитил? Диего собирался на мне жениться! Это ты меня похитил! Как ты посмел! Я не верю, что тебя послал мой отец! Вези меня обратно!
Итан пристально посмотрел на нее — впервые за все время. Эту девушку с лицом, покрытым пылью и искаженным сердитой гримасой, в измятом и разорванном платье, с оголенным плечом, уж никак нельзя было назвать красавицей. По всему чувствовалось, что для нее привычнее находиться на ферме, чем на балу.
— Везти тебя обратно? — фыркнул он. — И не подумаю! Меня наняли для того, чтобы доставить тебя к твоему отцу! Ты сядешь на лошадь или предпочтешь снова ехать перекинутой через седло?
На миг в глазах девушки сверкнула злоба, и Итан уже хотел было усадить ее на лошадь насильно, как вдруг Тори, подобрав юбки, решительно прошла мимо него. Взявшись за удила, она привычно и удивительно грациозно оседлала коня и, пришпорив его, отправилась в том направлении, откуда они приехали.
Схватив лассо, Итан кинул его. Первые пятнадцать лет своей жизни Итану пришлось провести на ранчо своего отца, и лассо он научился бросать превосходно. Мастерство и сейчас не подвело его — петля охватила плечи девушки, когда она была от него ярдах в двадцати. Итан дернул веревку, и Тори, вылетев из седла, приземлилась в пыль.
Итан поспешил к ней. Он был так взбешен, что готов был задушить эту девицу и оставить на растерзание койотам. Итан даже немного умерил шаг, чтобы поостыть.
Тори лежала на земле, согнувшись и держась за живот, и жадно глотала воздух. Почувствовав жалость к девушке, но тут же подавив ее, Итан помог ей подняться.
— Вставай, — проворчал он, — и не валяй дурака. Не думай, что я буду с тобой церемониться — ты еще не знаешь, на что я способен.
Тори вдруг плюнула ему в лицо и швырнула в него горстью песка.
Выругавшись себе под нос, Итан отпрянул, протирая глаза. Тори, все еще согнувшись, поднялась и ударила его головой в живот. Итан упал, и Тори рванулась к своей лошади. Но лассо все еще было на ее плечах, и Тори не пробежала и пары шагов, как снова упала на землю. Итан уже был рядом с ней, поднимая ее на ноги.
— Ты заплатишь за это, хорек вонючий! — вскричала она. — Диего наверняка уже отправился в погоню, и он пристрелит тебя как собаку!
— Еще одно слово, леди, — голос Итана был спокоен, но это спокойствие было пострашнее любого крика, — и я засуну свой платок тебе в глотку как можно глубже!
Вытерев глаза тыльной стороной ладони, Итан направился к водоему. Петля все еще была на плечах Тори, и ей ничего не оставалось, как семенить за ним.
— Ну вот, — Итан склонился над водой, и Тори поневоле пришлось опуститься на колени, — теперь пойдешь как миленькая, никуда не денешься. — Он с наслаждением погрузил лицо в воду, смывая грязь. — Выбирай сама — по-хорошему или по-плохому.
Тори молчала.
— Что ж, стало быть, по-плохому.
Неожиданно схватив Тори за волосы на затылке, Итан резко погрузил ее лицо в воду и так же резко поднял. Тори кашляла и отплевывалась, не в состоянии даже говорить, что бесило ее еще больше.
— Вот так-то лучше. — Итан посмотрел на нее. — А то с пыльным лицом ты только будешь привлекать мух.
Итан помог Тори встать, поднял ее шляпу, валявшуюся в пыли, и нахлобучил ей на голову.
— Надень, — посоветовал он. — Папе не понравится, если его девочке напечет головку. — Итан снова дернул за веревку. — Пошли. Нам пора.
Голову Тори все-таки напекло. Хотя день уже клонился к вечеру, они все время двигались навстречу солнцу, к тому же ветер постоянно срывал с нее шляпу. Поскольку руки у Тори были заняты поводьями, ей приходилось постоянно встряхивать головой, чтобы вернуть шляпу на место.
Тело Тори болело, жара казалась нестерпимой. С каждой милей Тори чувствовала себя все более уставшей и все более злой. Она была уверена, что Диего ее спасет, что он уже в пути и приближается с каждой минутой. Стараясь отвлечься от палящего солнца и от боли во всем теле, Тори тешила себя красочными картинами мести, которую Диего устроит ее похитителю. Он будет долго, не без наслаждения мучить его, а затем, наконец, безжалостно убьет.
Проблема, однако, была в том, что ее похититель не собирался ни на минуту останавливаться. Диего придется поторопиться, чтобы успеть догнать их засветло. К тому же они ехали по незнакомой однообразной и пустынной местности, где было трудно обнаружить их следы. В силе и ловкости Диего Тори не сомневалась: несмотря на всю нелюбовь к Ортеге, ее отец в этом отдавал должное своему врагу, красочно расписывая перед Тори эти его качества. Но сейчас ей начинало казаться, что спасение придет не так быстро, как бы ей хотелось.
Поскольку они проехали уже много миль, а похититель так и не предпринял попытки убить или изнасиловать ее, Тори уже начала понемногу верить, что его действительно послал ее отец. Во всяком случае, это было похоже на Кэмпа Мередита. Тори вдруг почувствовала некоторую жалость к отцу и досаду в отношении Диего. Почему, в самом деле, он не позволил ей написать письмо домой и все объяснить? Да, она взрослая женщина и имеет право выходить замуж за кого хочет, но волнение отца тоже можно понять. К тому же, зная отца, можно было предположить, что он не ограничится лишь волнениями, а попытается что-то предпринять. Опека отца порой раздражала Тори, но понять его она могла.
Однако ее удивлял выбор отца. Почему он послал за ней не какого-нибудь давно знакомого ей надежного человека, а этого неизвестно откуда взявшегося типа, который обращается с ней хуже, чем с неодушевленным предметом? Подобное отношение бесило Тори даже больше, чем сам факт похищения. Она уже поняла, что этого похитителя нельзя ни уговорить, ни приказать ему, ни заставить физически.
Но Тори не собиралась быть привезенной домой на веревочке, словно нашкодившая школьница. То, что сделал бы с ее похитителем Диего, бледнело даже по сравнению с тем, что придумывала для него она сама. Тори твердо решила, что первое, что она сделает освободившись, — проучит как следует этого нахала. Тори не терпела унижения, а этот тип унижал ее ежеминутно. Вернется ли она к отцу или предпочтет остаться с Диего — будет ее личным решением. Она не позволит тянуть себя на аркане, словно корову! Даже Диего она не разрешила бы такого.
Однако после четырех часов непрерывной езды Тори уже могла думать только о том, как бы удержаться в седле, и ни о чем больше. Ей неоднократно приходилось проводить в седле целый день — жизнь на ранчо весьма часто требовала этого, — и обычно Тори переносила это прекрасно. Но когда на тебе не кожаные брюки, а шелковое платье, к тому же пропотевшее до нитки, а на ногах вместо ковбойских сапог со шпорами шелковые же туфельки… Тори уже успела натереть мозоли на пятках, наглотаться пыли и чертовски проголодаться. Она уже почти хотела, чтобы Диего догнал их не раньше чем завтра — сегодня она уже настолько устала, что не смогла бы насладиться местью, которая полагалась ее похитителю.
Но когда они наконец остановились на ночлег и Итан хотел помочь ей слезть с лошади, Тори решительно отказалась от помощи. Спешившись, она подошла к нему и посмотрела ему прямо в лицо.
— Развяжи меня! — потребовала Тори. К ее удивлению, Итан развязал ее.
— Минут через пятнадцать, — заметил он, — стемнеет настолько, что невозможно будет видеть даже на расстоянии вытянутой руки. Посмотрим, как ты тогда сможешь убежать! К тому же считаю своим долгом предупредить тебя: единственные люди здесь на сто миль вокруг — индейцы. Что это означает, думаю, понятно даже такой дурочке, как ты.
Выждав, когда Итан отвернется, Тори огляделась вокруг. Неудивительно, что эта местность казалась ей незнакомой. Он вез ее через самое сердце индейской территории. И он назвал ее дурочкой!