Наследник для Лютого

Именно приказал, а не попросил. Его голос был твёрдым, как металл, и чётко определял, куда стоить идти Динаре и чем заняться. Супруга не стала перечить мужу, лишь сказала, что ужин состоится через полчаса.
Когда Динара ушла, Лютый кивнул в сторону комнаты:
— Заходи. Будешь здесь.
Я замерла на пороге комнаты. Мои ноги были лишены чувствительности, я ощущала себя деревом, вросшим корнями в одно место, с которого ни за что не смогу сойти.
Мне нужно было сделать шаг вперёд. Но это бы означало окончательное признание, что я готова играть по правилам других людей и жить жизнью, навязанной мне чужаками.
Боясь потерять себя без остатка, я лишь крепче стиснула пальцы вокруг ладони Тимофея, черпая в тепле его тела крохи уверенности в своих действиях. Это почти не помогало. Стресс был велик.
— Проходи, — буркнул Лютый, открыв дверь.
Мужчина подтолкнул меня в спину и заставил, вынудил войтив внутрь. Спальня была очень просторной. Наверное, её размер занимал половину всей моей квартиры.
— Ванная. Смежная комната находится там…
Лютый небрежно показал рукой, задав нужное направление. Но я и Тимофей стояли без движения. Тогда рослый мужчина толкнул ладонью двери, словно показывая, что там лишь комнаты, и ни за одной из дверей не притаилась опасность.
— Это твоя будущая комната, Тимофей, — я заставила себя сдвинуться с места. — Не хочешь расставить свои вещи и игрушки? Я разрешаю тебе поставить их в любое место, какое только захочешь. А потом, вечером, перед сном, мы с тобой хорошенько подумаем и составим список того, чего тебе не хватает.
— И купим?
— Обязательно, — пообещала я.
Тимофей с лёгкостью вовлёкся в игру, взял свою сумку и отправился расставлять любимые вещи и игрушки. Я вошла следом за ним, но меня остановил Лютый, сделав знак следовать за ним.
Пришлось оставить Тимофея в комнате и выйти.
На душе было тревожно и мысли в голове витали отнюдь не безобидные.
— Жить будешь здесь.
— Хорошо, — только и могла сказать я.
Лютый стоял рядом и смотрел прямо мне в лицо.
— Ты всегда смотришь так? — неожиданно выпалила я.
— Как так?
— Словно проделываешь дыру в человеке и пронизываешь насквозь.
— Ха. Ну, одну дырочку нам с тобой точно просверлить придётся, — пошло пошутил Лютый.
Мне хотелось бы думать, что это была лишь шутка. Но глаза мужчины при том загорелись нешуточным, жарким огнём. Мне стало не до смеха.
Ведь он… серьёзно намерен лишить меня девственности!
— Я хотела бы обсудить как раз это! — выпалила я, покраснев.
— Это? Что именно «это»? — губы Лютого дёрнулись, словно он хотел выдать ещё одну скабрёзную шутку, но через миг он передумал и выдал смягчённую версию своих мыслей. — Интим, что ли?
Я кивнула. Лютый придвинулся ближе и опустил свои руки мне на талию, стиснув её.
Через миг его пальцы ожили на моём теле, став блуждать то вверх, то вниз. Гораздо охотнее его большие ладони и сильные пальцы скользили вниз, властно сжимая мою попу.
От каждого щипка внутри что-то обмирало и переворачивалось
Я была близка к обмороку и в то же время не могла сказать, что мне было неприятно.
Скорее, непривычно, ведь дальше простых поцелуев и торопливых обжиманий с парнями у меня никогда не продвигалось.
Но тогда, в прошлые разы, мне не хотелось ничего такого, запрещённого. С Лютым же я была близка к тому, чтобы перешагнуть грань, попробовать то, чего никогда не пробовала.
Было не очень приятно осознавать, что этот грубый, большой мужчина подействовал на меня таким образом, раскрыв женскую чувственность и желание близости, плотского контакта.
Но я хотела быть откровенной, сама с собой, чтобы хоть здесь меня не ожидали каверзные сюрпризы.
Однако я остро чувствовала близость мужского тела и испытывала страх, в котором были вкрапления остроты ситуации и капельку восторга.
— Именно об этом я и хотела поговорить!
Я упёрлась ладонями в грудь мужчине, намереваясь оттолкнуть его, чтобы увеличить расстояние между нашими телами.
Но Лютый был очень силён и мои действия не принесли желанного успеха.
— Я хочу поговорить о процедуре.
— О процедуре ты в больнице будешь разговаривать, а у нас с тобой намечается… ночка. Как минимум.
От удивления и возмущения я едва смогла подобрать подходящие слова даже мысленна, а для того, чтобы произнести их вслух, потребовалось не меньше минуты собираться с мыслями.
В эту минуту Лютый не отказал себя в удовольствии примять меня основательно во всех выпуклых частях тела.
— Я настаиваю на процедуре дефлорации.
— Я тоже настаиваю. Оченьтвёрдостою! — хохотнул Лютый.
Его смешки и порочные усмешки лишали меня спокойного расположения духа и выводили из себя.
Неужели моя ситуация была настолько комичной для него?!
Было сложно собраться с мыслями, находясь в руках мужчины, который в росте был около двух метров или даже больше, если судить, что он не прошёл в дверной косяк моей квартиры.
Ещё труднее было вести диалог серьёзно и не сбиваться с мыслей, когда над каждым твоим словом потешались.
Но я всё же собрала свою волю в кулак и предприняла попытку поговорить о важном, обозначив свои намерения.
— Я хочу, чтобы процедуру провели в клинике. Хирургическим методом, — произнесла я и, чтобы Лютому не пришло в голову как-то иначе истолковать сказанные мной слова, добавила пояснения. — Я хочу провести процедуру дефлорации оперативным способом.
Лютый, услышав мои слова, замер.
Воспользовавшись его замешательством, я отошла в сторону и заняла позицию у дальнего окна, на безопасном расстоянии от мужчины.
Он был точно поражен моими словами и смотрел на меня с потрясением и недоверием.
— Это шутка такая?
— Я не шучу! — покачала головой.
Потребовалась несколько секунд, чтобы Лютый нашёлся, что сказать, снова отпустив скабрёзную фразу в мой адрес:
— Хочешь, чтобы твоим первым мужчиной стал скальпель?
— Это мои условия.
Последние слова говорить не стоило.
Лютый мгновенно изменил своё настроение, превратившись из расслабленного мужчины в опасного головореза, пришедшего выбивать из меня долги фиктивного мужа.
— Ты не в том положении, Мария, чтобы здесь условия ставить. Я сказал, что сам решу твою нетронутую никем проблему. Значит, так и будет. От тебя потребуется только одно — ноги раздвинуть или нагнуться там, где я тебе скажу. Больше ничего. Ясно?!