Незримая нить

Слышно было, как участилось ее дыхание.
— Все верно, на меня никто не давит. Просто сегодня мне необходимо посетить в тюрьме мою клиентку.
— Звучит зловеще.
— Нисколько, если я смогу ее оттуда вытащить.
Выскользнув из его рук, Элинор вынула из шкафчика огромную чашку и налила ее до краев кофе.
— Ты будешь здесь, когда я вернусь? — спросила она, не оборачиваясь, но в позе ее чувствовалось напряжение.
Собственно говоря, Фрэнк даже не думал об этом. Правда, мчась сюда, он рассчитывал остановиться у Элинор, но не знал даже, застанет ли ее дома. Что ж, в конце концов всегда можно было добраться до аэропорта. Полтора часа лета — и он у себя.
— Это кое от чего зависит.
Она повернулась к нему.
— Отчего же?
— От того, хочешь ты этого или нет.
Глаза Элинор потемнели, что вызвало у него довольную ухмылку. Так, значит, она относится к женщинам, предпочитающим демонстрировать свою власть в постели, а не в повседневных обстоятельствах.
Что ж, это ему подходило.
— Не знаю, что беспокоит меня сильнее: перспектива оставить тебя одного дома или не найти здесь по возвращении.
— Что это означает? Да или нет?
Элинор слегка склонила голову набок.
— Знаешь, а ты ведь так и не рассказал мне, зачем приехал в город. У тебя здесь игра или что-либо другое?
— Что-либо другое.
Ее взгляд остановился на его колене.
— Дело ведь не в этом, правда?
— Хочешь спросить, приехал ли я сюда из-за тебя, не так ли?
Элинор помедлила.
— Хочу.
— Да, из-за тебя.
Выражение удивления на ее лице оказалось для него неожиданностью.
— Когда ты улетаешь?
— Это тоже зависит кое от чего.
Она усмехнулась, но сам собой напрашивающийся вопрос на этот раз не последовал.
— Мне надо идти. Скоро должна прийти уборщица, у нее свои ключи. Предупреди ее о своем присутствии, не то она может позвонить в полицию.
— Подожди, — сказал Фрэнк, ловя ее за талию. — По крайней мере, позавтракай.
— Я никогда не завтракаю.
— Разве ты не знаешь, что это самое важное время для приема пищи.
Элинор улыбнулась.
— Нет, не знаю.
Фрэнк поцеловал ее, поцеловал крепко и не отпускал, пока вопрос, который она так и не задала, исчез из ее взгляда, а тело обмякло.
— Тебе, наверное, пора, — наконец сказал он. — От этого может зависеть чья-то свобода.
— Господи, я же страшно опаздываю! — всполошилась Элинор. — Надеюсь, все-таки увидеть тебя позднее.
— Увидишь.
Улыбнувшись на прощание, она выбежала из квартиры, сдернув на ходу с вешалки пальто.
Фрэнк долго смотрел ей вслед, задумчиво качая головой.
Загадка. Совершеннейшая загадка.
  
3
 
Сунув папку с документами в чемоданчик, Элинор захлопнула крышку. За эти четыре с небольшим часа она сделала больше, чем за последние четыре недели. Сцепив руки на затылке, Элинор откинулась в кресле, отметив при этом насколько хорошо себя чувствует. Нет, «хорошо» это совсем не то слово. Прекрасно. Великолепно. И еще более готовой к тому, что мог дать ей Фрэнк.
Улыбнувшись, она машинально потянулась к телефонной трубке. Ответит ли он, если ему позвонить?..
— Как ты себя чувствуешь?
— Что? — обернувшись, Элинор увидела стоящую в дверях Джулию Фарнезе, еще одну свою компаньонку и подругу.
— Я спросила, как ты себя чувствуешь, повторила та.
— Я?.. Прекрасно. — А почему, собственно, Джулия об этом спрашивает?
А, все ясно! Ведь два последних дня она, Элинор, ссылалась на недомогание, объясняя, почему не может быть на работе. Черт побери, как можно было забыть о такой незначительной, но вместе с тем важной детали!
— Сейчас уже прекрасно, я хотела сказать, — поправилась Элинор, снимая руку с телефонной трубки.
— Замечательно. — Джулия поправила черные вьющиеся волосы, очевидно приняв эту ложь за чистую монету.
Иногда ее подруга выглядела на редкость наивной, несмотря на весь свой ум и прекрасную юридическую подготовку. Вероятно, так и должно быть с младшими отпрысками традиционно-больших итальянских семей. Возможность лжи между близкими людьми просто не приходила ей в голову. Если не считать двухгодичной юридической практики в столице, Джулия никогда не покидала родного дома.
 
Элинор всегда гордилась тем, что никому не завидует… за исключением Джулии. Вечно жалуясь на придирчивую и раздражающую опеку семьи, подруга не замечала тоскливых вздохов Элинор, охотно оказавшейся бы на ее месте. Впрочем, когда-то все это у нее было. До того злополучного удара судьбы, оставившего ее сиротой в десятилетнем возрасте…
— Элинор…
— Да?
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Может быть, тебе лучше уйти с половины дня?
Весьма соблазнительное предложение, подумала Элинор с грустной улыбкой.
— Хотелось бы, чтобы это было возможно.
Что ж, это, по крайней мере, было правдой.
Ей действительно хотелось вернуться домой, к Фрэнку, и продолжить изучение поз из «Камасутры», которая в настоящий момент лежала у нее под подушкой. — Но мне необходимо посетить сегодня Оливию Ханиман.
— А, это безнадежное дело…
Элинор поморщилась.
— Вовсе не безнадежное. — Взяв в руки чемоданчик, она поднялась. — Я собираюсь вытащить ее оттуда.
Джулия скептически хмыкнула.
— Неужели ты веришь, что это была самооборона?
— Разумеется.
— Как скажешь, — с сожалением пожала плечами подруга. — Впечатление такое, будто у тебя в этом деле есть личный интерес.
— Если честно, то да. Каждый имеет право на защиту. — Она надела пальто. — А чего ты от меня хочешь? Чтобы я позволила отправить Оливию на электрический стул за то, что она случайно убила мужа, защищая себя?
— В нашем штате используют инъекцию смертельного яда. Разумеется, я этого не хочу… если убийство не было преднамеренным.
— Если бы даже и было…
— Ты же сказала, что нет.
— Ты меня не понимаешь. — Элинор подошла ближе к подруге. Если память о родителях не дает ей покоя при работе с делом Ханиман, это ведь совершенно естественно, не так ли? А если эта память возбуждает в ней желание изменить всю систему, в этом ведь тоже нет ничего плохого. — Кстати, зачем ты зашла? Не для того ведь, чтобы преподать мне урок морали?
— Ах да, совсем забыла. — Джулия опять поправила волосы. — Хотела спросить, не поможешь ли ты мне с делом Финчи.
— Мне кажется, им собиралась заняться Голди.
— Она и собирается. Но теперь, в связи с ее состоянием… Понимаешь, слушание дела назначено как раз на предполагаемое время родов, а мне не хотелось бы неожиданно оказаться без всякой поддержки.
— Это кое от чего зависит.
Невольно вспомнив об утреннем разговоре с Фрэнком, Элинор мысленно улыбнулась.
— От чего же?
— От того, поможешь ли ты мне в моем деле.
— В деле Ханиман? Этой богачки, кокнувшей своего мужа и заполонившей все средства массовой информации жалобами на многолетнее жестокое обращение с ней? Нет, так нечестно!
Элинор многозначительно подняла палец.
— К тому же при условии, что ты больше не будешь высказывать сомнения в невиновности моей клиентки.
— Однако…
— Если хочешь, чтобы я помогла тебе в деле этого… стукача Финчи, ты должна помочь мне в деле Ханиман.
Джулия обреченно вздохнула.
— Хорошо. Договорились.
— Отлично!
— Не хочешь сегодня поужинать вместе? — спросила она подругу.
Остановившись было на полпути к двери, Элинор двинулась дальше.
— У меня уже есть кое-какие планы на вечер.
— Понятно. Мужчина.
Совершенно неподходящее слово, подумала Элинор, улыбнувшись. Фрэнк был королем. Богом. Восьмым чудом света.
— Да. Мужчина.
Давно уже Элинор не баловала себя хорошим ужином. Раньше у них с Голди и Джулией было обыкновение по крайней мере раз в неделю позволять себе все, что душа пожелает. Но это прекратилось несколько месяцев назад. Как раз после того, как Голди повстречала Джека, неожиданно сообразила она.