Двенадцать часов по полудни (СИ)

Герман гремит дверками, ящичками. Что-то ищет.
— Мне бы лучше вообще душ принять, — наглею я, — и одежду поменять.
— Ну да. — Он спокойно так отзывается.
— Можно просто какой-нибудь халатик, раз ты все равно меня разденешь. — Снова поворачиваюсь к нему. Замечаю заинтересованный взгляд Германа. — А знаешь что, сними все это на видео и отправь Денису. Я разрешаю. Может тогда он сам удавится от злости.
Гниль такая. Нужно помочь Герману. Найти его. И закопать. Я бы не поленился.
Герман точно не ожидал от меня такого. Он подходит ближе, садится передо мной на корточки. Шея уже болит. Кручу головой туда-сюда.
— Может тебе успокоительного дать? — ухмыляется он.
— Не надо.
Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Я стоически терплю. Прикрываю глаза.
— Ты красивый, — замечает Герман, — но все равно тебе нужно побриться.
Он поднимается на ноги, снова подходит к шкафу, роется там минут пять, а я все это время стараюсь не расплакаться или не рассмеяться. Зря я от успокоительного отказался. Помогло бы хоть немного.
— Это подойдет.
В кресло летят темные джинсы и серая рубашка. В руках у Германа какая-то длинная белая футболка, которая вероятно достанет мне до колен.
— Если хочешь, наденешь пока ее.
Он кидает мне длинную футболку на колени, а сам идет к дорожной сумке, что стоит в углу, оттуда он достает нессер. Тоже хочет кинуть в меня, но передумывает и просто аккуратно ставит на столик.
Раздается звонок телефона. Герман отвечает. С чем-то быстро соглашается, потом просит что-то перепроверить, обещает перезвонить и кладет трубку. Ухмыляется чему-то своему, покачивая головой. Потом долго смотрит на меня. Я смотрю на белую футболку на моих коленях.
— Пошли. — Наконец выдавливает он.
Он поднимает меня с дивана, отводит в ванную, освобождает руки. Они ужасно затекли, даже двигать ими больно. Стою, вжавшись в холодную кафельную стенку. Чешу запястья. Больно, прикусываю слегка губы.
Герман ставит нессер на стиральную машину, тут же кладет пушистое полотенце и футболку.
— Плескайся сколько хочешь. — Говорит он. — Надоест, постучишь в дверь. Свою одежду кинь в машинку. Бритва и пена тут. — Он указывает на нессер. — Вены только не режь. Все равно не получится ничего.
Герман уходит, закрывает дверь. Я тут же задвигаю щеколду, чтобы он ко мне не влез. Решаю не медлить и начинаю стягивать с себя кофту, осматривая явно хорошую душевую кабину. Но тут же замираю.
Что я творю? Зачем все это?
Что он там про вены говорил. Это тупо.
Опускаюсь на крышку унитаза, вытираю слезы, которые катятся из глаз. Ненавижу их всех. Германа и Дениса. Даже не знаю, кого больше. Возможно, Германа, ведь Дениса я до сих пор люблю. Или просто хочу?
В любом случае, если я выберусь отсюда живым, то первым делом найду Дениса и постараюсь его задушить.
Проверяю бритву, но она тупая. Лезвие вытащить не получается. Даже побриться толком и то не могу. Она и вены не перережет, и в глотку Герману не воткнется.
Моюсь, бреюсь и меняю одежду на эту длиннющую футболку. Весь закутываюсь в теплое махровое полотенце и сижу на полу. Что сейчас, бля, будет? Кручу в руках бритву, но потом ее откидываю в сторону.
Может, снова попробовать убежать? Но как я смогу это сделать. Герман с меня глаз не спускает, да и вряд ли у меня что получится.
Нужно подниматься, нужно пытаться что-то сделать что-то дальше. Но не могу.
Закрываю лицо руками, стараюсь не плакать. Я не маленькая девочка, чтобы плакать.
Стук в дверь.
— Ты там не утонул? — я молчу. — Отвечай или я войду. — Уже как-то истеричней.
— Нет.
Голос срывается на всхлип. Я поднимаюсь, убираю защелку, чтобы можно было открыть дверь.
— Я все.
Герман быстро открывает дверь. Даже суматошно, я бы сказал. Я выхожу из ванной. Хоть руки не заламывает. Просто следит за мной. Решаю не тянуть, раз уж я уже стою здесь в одной футболке, да с полотенцем на руках. Сейчас я похож на шлюху. Вот только денег мне никто не заплатит.
Герман отводит меня в мою комнату. Я опускаюсь на матрас, кидаю на него взгляд.
 
— Иди сюда. — Говорю я.
Герман понимает, что я решил приступить к делу. Он закрывает дверь, кладет ключи в карман. Может, мне удастся вытащить их и закрыть Германа тут. Это бы было очень хорошо. Если я смог один раз выбежать отсюда, то и второй раз может получиться.
Герман приближается ко мне. Садится рядом, а точнее почти нависает надо мной. Я кидаю последний взгляд на дверь и смотрю на Германа. А он замирает и настороженно рассматривает меня. Откуда-то появляются наручники.
— Давай мне свою ручку.
— Может, не надо?
Герман сам берет меня за руку, надевает на нее браслет. Цепляет второй к батарее.
— Можешь считать, что у меня паранойя, тем более что это так, но я не теряю от чувств голову. Это всего лишь мера предосторожности.
У него не паранойя.
— Или тебя от этого вставляет? Тогда раздевайся сам, а то мне неудобно.
Побег откладывается, как мне кажется.
Герман на меня не накидывается, как я ожидал. Отходит. Начинает расхаживать от стены к стене. Смотрю. Потом спрашиваю:
— Что-то не так?
— Ты ему до сих пор верен? — после некоторых раздумий спрашивает он.
— Кому?
— Давай не тупи! Кузе. Еще думаешь, что нужен ему?
Посмеиваюсь:
— Нет, наверное. Не нужен. — Опускаю голову.
— Тогда можем с тобой договориться. — Он оказывается ближе. Вздрагиваю. Опять. Договориться. Они во что-то играют с Денисом. Я тут не при чем. Был. Должен быть. — Денис в обмен на тебя.
— Я не знаю, где он.
— Я не об этом. — Присаживается уже рядом на мой матрас. Я не двигаюсь. Стараюсь не бояться. Посматриваю на него с вопросом. — Я его подловлю, а ты мне поможешь с этим. Потом катись на все четыре. Лады?
— Я же сдам? — не то говорю.
Протягивает руку, проводит пальцем мне по шее, чуть надавливает на кадык. Понятно.
— Не долго проживешь. — Все же поясняет он. — Соглашайся. Думать нечего. Или убью завтра же.
— Я думал, что откуплюсь.
— Трахом? — он посмеивается.
Киваю, краснею. Цепляюсь пальцами за край футболки. Пережевываю ими полотенце. Давай, Санек, соглашайся. Может, и получится. Может, и не врет. Денису насолишь.
Но тогда его убьют.
Так не хочу. Так страшно, оказывается.
И все-таки выдавливаю из себя:
— Я постараюсь.
— Не постараюсь, а сделаю.
Киваю. Он снова гладит мне шею. Так неприятно, уязвимо и страшно. Сглатываю, а он смеется.
Герман быстро снимает свою футболку, отбирает у меня полотенце и отшвыривает его в сторону.
— Мне казалось, что это отменяется? — я немного отползаю в сторону.
— Нет. — Просто говорит он.
Тварь!
— Мне неприятно. И тебе должно быть противно, так заставлять.
Он поднимает бровь. Сидит долго, смотрит. Я тоже смотрю. Уже готовлюсь к недолгой драке.
Но он уходит.
***
Приносит поесть. Снова пицца. Холодная. И горячий чай. Жую, заглатывая пищу, кусками, а он стоит и смотрит. Неприятно.
— Мы долго здесь будем сидеть? — спрашиваю у него.
— Тебе это надо знать?
— Нет, скорее всего?
Оставлю в покое пиццу. Беру чай. Не очень удобно одной рукой есть, Герман мне совсем не доверяет. Щуплого такого, болезненного, запуганного и то боится. Но гремлю немного, надеясь, что он поймет.
— Натерло? — спрашивает и опять усаживается рядом.
— Немного. — Дожил. Уже язвлю ему.
— Я и так тебе многое позволяю.
Я притягиваю его к себе, слабо прикасаюсь к губам. Я подлизываюсь. Он же хочет меня, а я хочу договориться с ним. Он немного в шоке от всего этого.
— Давай. — Предлагаю ему. Слишком открыто.
— Блядство какое-то.
— Плевать. Ты мне, я тебе.
— Ладно.
— Только не делай слишком больно. — Прошу я.
— Я могу сделать тебе хорошо.
Я не отвечаю, но боюсь, что хорошо мне вряд ли будет. Да и это лучше. Просто сыграть свою роль и перетерпеть это издевательство.