Я всё ещё...

— Они напоминали тебя. Это как надевать твою кофту, когда становилось ужасно холодно. Только кофты твоей у меня не оказалось, а вот возможность войти в твой мир и быть частью него — да пожалуйста, милости просим. Наблюдала, попробовала, втянулась. Так я и очутилась в этом экстремальном плену. Кроме того, когда ты в салоне машины летишь по гоночной трассе, нет времени играть в выбранную роль — здесь ты тот, кто ты есть на самом деле. Иногда хотелось быть собой, той прежней Амели. Там я была без толстой и непробиваемой скорлупы.
— Автокатастрофа? … — Дэвид не успевает продолжить. Тут нечего домысливать. Союз «а что, если бы» ничего не изменит и никого не вернёт.
— Нет, за рулём, к сожалению, была не я. В тот день водитель такси не справился с управлением. Утренний вылет, и родители не хотели меня беспокоить по пустякам, я и не возражала. А теперь и возразить некому.
— Ты поэтому больше не участвуешь в гонках? Винишь себя?
— Пробовала вернуться, но на 5 круге я снялась. Не смогла. Рисковать жизнью, и выжить — несправедливо, казалось мне, по отношению к ним.
Дэвид осторожно прислоняет руку к моей щеке, будто я хрупче опала со своей способностью быть и тут же испариться, и поглаживает большим пальцем нижнюю губу. А я просто хочу быть здесь: не убегать, не прятаться, не закрываться от всего мира.
Прижимаясь сильнее к его тёплой ладони, закрываю глаза и прибываю в состоянии идеального бытия, всё вечно и неизменно.
Мы растекаемся как кусочки льда и сливаемся друг с другом. Вкус порочности на губах с испытывающим чувством вожделения рушит стены, выстраиваемые мною годами. Мы не изучаем — мы требуем большего. Языки жадно переплетаются и с резким рывком развязываются.
Если бы незапланированная остановка произошла в тёмной глуши, то вечерок под звёздами нам точно был бы гарантирован. Но нас вовремя осеняет, что освещённые улицы Сан-Франциско всё же не самые укромные места для интимного воссоединения наших тел.
Дэвид возобновляет наш путь, не отпуская ни на секунду мою руку.
 
 
Глава 22. Амели
Одежда и обувь летят в разные стороны. Я мгновенно взметнулась ввысь. Дэвид сжимает в ладонях мои мясистые ягодицы и плотно приколачивает меня к себе. Мне остаётся лишь крепче обхватить его талию ногами.
Моё подсознание благосклонно нынче. Оно не перекидывает меня в прошлое, а великодушно попускает к настоящему: к такому Дэвиду, который мне ранее не был видан. Моя первая любовь — двадцатилетний парнишка был весьма уверен в своей неотразимой внешности и вёртко этим орудовал. Его молодая кровь кипела в жилах так страстно и непристойно, что не вкусить это было бы грехом. И я в свои восемнадцать грешить не собиралась. Но тот мужчина, что в данную секунду нависает надо мной, настолько самодостаточен от посторонних мнений, что не нуждается в чьей-то оценке. Эта личность наделена такой внутренней силой, что она увлекает за собой. А её непомерная сексуальность лишь подкармливает, чтобы от голода не сбиться с заданного маршрута.
Далеко мы с Дэвидом не продвинулись. Комод в холле, как выясняется, совсем не лишний аксессуар в интерьере. Все наши любовные действа не выходят за пределы его площади. Он достойно выдерживает усаженную Дэвидом мою филейную часть и давление, оказывающее на моё тело сверху. Как будет свободное время, обязательно отмечу в отзыве о товаре в части достоинств его устойчивость. Сейчас мне явно не до этого. Ладони блудливо погуливают по широкой спине Дэвида вверх-вниз и ненасытно прощупывают его бицепсы, объемы которых с годами без сомнений увеличились. Он верх совершенства. Его безукоризненное тело только усиливает приток крови в область малого таза.
Думаю, мы отлично с ним спелись. Не зря я всё-таки раз-другой послеживала за собой. Мне есть чем его крыть. Наконец, я ими воспользовалась — эти плавные и соблазнительно зазывающие изгибы моего тела не позволили Дэвиду стоять в стороне и быть пассивным наблюдателем. Он хищно пожирает меня губами, покусывая шею. Он просовывает руку под бюстгальтер и начинает массировать сильным напором сначала одну, потом вторую грудь, поигрывая между пальцами моими налитыми сосками. С робостью и нерешительностью Дэвид точно никогда не был знаком. Если видит закрытую дверь, то непременно подберёт к ней нужный ключ. Окончательно избавив нас от одежды, Дэвид направляет свой эрегированный член к моему входу, пульсирующему от избыточного выброса эстрогенов. Как подобает складывающимся обстоятельствам, дверки для него открылись. Молодец, однако ж, этот мистер Уокер.
Влажность в промежности сигнализирует о готовности принять его без остатка. Дэвид улавливает сигнал и медленно проникает в меня, давая время вновь привыкнуть к нему. Годы идут, а галантность и деликатность его никуда не деваются. Я впускаю его всего и высвобождаю себя от энергии напряжения. Двигаюсь к нему на встречу и наталкиваюсь на каждый его толчок.
Дэвид накручивает волосы на кулак и запрокидывает мою голову, начиная ускорять темп и неистово вбиваясь всё глубже и глубже до основания. С меня срываются стоны и мольба не останавливаться. Достигая наивысшую степень возбуждения, сквозь меня проходит мощный нервный импульс, и я будто сорванный цветок, жаждущий оживиться, прислоняюсь к его груди.
С лёгкостью, кажись я вешу не тяжелее пёрышка, Дэвид подхватывает меня и несёт на второй этаж,
— Может нам стоит продолжить ознакомление с моим бунгало, как считаешь?
— Если в спальне у тебя комод по шире или хотя бы имеется пуфик, я не против. — Дэвид издаёт короткий смешок и целует меня в губы.
— А кровать подойдёт?
— Вполне.
В уютной и очень милой спальне, по первому вскинутому взгляду, утром по внимательней осмотрюсь, мы завершаем начатое двухголосным созвучием. Сотрясаясь в оргазменных конвульсиях, маленькую частичку себя в виде обессилившего крика посылаю вселенной в знак благодарности, что наша матушка Земля движется в нужном направлении. Дэвид, притягивая меня к себя и прижимаясь лбом к моему лбу, начинает учащенно дышать. Он ведёт внутреннюю борьбу, это чувствуется. Что-то хочет сказать, но сдерживает себя. А я не давлю, возможно боясь того, что будет услышано мною.
Пятиминутный душ — всё, на что меня хватило. Прежде, чем счастливыми до изнеможения погрузиться в сон в объятиях друг друга, в голове возродилось желание написать про этот день. Меня чертовски это пугает. Ведь кажется, что Ами пробуждается.
 
 
Глава 23. Дэвид
Встречать утро оказывается-таки приятное событие, особенно когда к тебе прижата бесценная попка, да и звуки сопения Ами — медок для ушей. Четыре часа рановато, но зато могу довольствоваться созданной природой красотой. Недаром природа попотела. Ох, недаром! Поэтому не приходится удивляться тому, что функциональность моей мужской физиологии встрою. Утренний холодный душ — это не только мера личной гигиены и способ оздоровления, но и эффективный приём укротить строптивого. Понятно, что у младшенького память отличная, и ему бы только забавляться, но у главнокомандующего имеется нерешенная сверхзадача.