Не отпускай меня (СИ)
— Я ща разрыдаюсь, — неожиданно говорит Тревор под общее хихиканье, потому что немногие понимают, что он не шутит. В нашей компании сухариков, которая включает еще одну стервозную особу из другой школы, он — сентиментальная мякоть. Наша вишенка на ядовитом пирожном.
Грег закатывает глаза, а Трев уже разгоняет остальных, скрывая заслезившиеся глаза своим громовым басом:
— Все, поговорили и хватит! Идите, идите, наша секта новых участников больше не принимает! Эу, ты че ща сказал?..
***
— Не устал еще одно и то же рисовать? — интересуется Холлидей, нависнув над моим плечом. Студия Лондонского университета, куда мы приходили на занятия живописью, освещена яркими лучами солнца, выгодно играя на ее изумрудных волосах — новый цвет, в который она перекрасилась, потому что именно он победил на нашем голосовании в прошлую пятницу. Холли, или Хло, как мы все ее называем, имеет привычку называть вещи своими именами и высказывать свое мнение исключительно тогда, когда никто ее об этом не просит. Но именно за это мы и любим нашу неформалку с черными губами и переизбытком подводки для глаз на лице.
Я не отвечаю, только улыбаюсь, потому что она и так знает ответ. Повторять кистью идеальные линии на запястье, врезавшиеся в кожу в виде тонких рубцов, перерисовывать их вновь и вновь почерком того, кого я уже заочно люблю, стало для меня своеобразным видом интима. Каждый раз, когда я рисовал Имя на разной стадии его проявления, всем телом я ощущал, насколько близки друг к другу наши сердца. Покраснения кожи, каждый оттенок, каждую мелочь я детально прорисовывал в разных ракурсах, при разном освещении, создавая точную копию, вплетая в картину любовь и желание.
А я желаю его. Сильно. Настолько, что возбуждаюсь каждый раз, когда позволяю моим плавным движениям кисти унести мое воображение в мечты. Любимый запах акрила заменяет мне его аромат. Я представляю его кожу, свое имя, вырезанное на ней, завитушки, которые я оставляю в конце росписи. Я думаю о том, что он чувствует, когда смотрит на имя, каким представляет меня и что хочет сделать с его обладателем.
— Какой же ты все-таки извращенец, — Холли подтолкнула меня плечом, возвращаясь к своему мольберту, на ходу встряхивая чистые кисти, — даже не знаю, повезло твоему соулмейту или нет.
— Повезло, — отвечаю я негромко, хотя в помещении, кроме нас, никого не осталось: мы всегда засиживались на занятии, дожидаясь, когда у Трева закончится тренировка по баскетболу, — конечно, ему повезло. Никто не сможет его любить так же сильно, как я.
Хло хохотнула:
— Да уж представляю. Отлюбишь ты его по полной программе.
— И не говори, — я мечтательно всматриваюсь во вновь идеально скопированные буквы. Морган Харт. Мой Морган. Узнав твой пол, я пересмотрел всю информацию о мужской любви. У нас с тобой никогда не будет просто секса. Это будет настоящее, полноценное занятие любовью с человеком, который идеально тебе подходит. Даже если до меня у тебя уже был опыт…
— О, я знаю этот взгляд, — протянула Хло, — застывший взор в сказочное небытие, если продолжишь в том же духе, то придется бежать в туалет, как на прошлом занятии, прикрывая свой элитный стояк альбомом. Хотя мы уже одни, можешь и здесь предаться греховным деяниям, я покараулю.
Я смеюсь и откладываю кисть, официально признавая очередной шедевр завершенным.
— Это больше, чем мастурбация, Хло. Это…
— Ой, все, избавь меня от описания вашего будущего мужеложества.
Я с укором смотрю на нее, но она только пожимает плечами.
— Я просто не понимаю, ты так счастлив, так спокоен. А что, если что-то пойдет не так, как ты себе придумал? — ее голос звучит раздраженно. Впрочем, у нее только два оттенка эмоций: сарказм и раздражение.
— Например, что? — я улыбаюсь, раздражая ее еще больше.
— Например, все! А если он жирный неудачник за тридцать с реально маленьким дружком? Будет пыхтеть там под тобой, — ее передергивает от озвученной визуализации.
— Прекрасно. Значит, я стану тем, кто раскроет его истинный потенциал. Как в постели, так и в жизни.
— А если он актив? — ее лицо вовсе кривится в отвращении.
— Это не важно, Хло. Получать наслаждение…
— Ладно-ладно, проехали. А если он гомофоб?
— Значит, я это исправлю.
— Ты ненормальный.
— Я знаю.
— И я все равно не понимаю. Как можно заранее любить того, кого в глаза не видел?
Тяжелые двери приоткрываются, внутрь просовывается голова Грега, оценивающего обстановку и избавляющего меня от ответа на вопрос, который мне повторяют тысячу раз за день. Грегори не любил людных мест так же, как и новые знакомства. В этом они схожи с Хло, но у нее, помимо нас, есть и другие круги общения.
— О, веселенький адвокат дьявола, заходи, все чисто! — машет Хло рукой и Грегори тут же протискивается между дубовыми дверьми и проходит в студию, на ходу вытаскивая из ушей наушники. — Трев еще на баскете.
— Угу. Зеленый выглядит четко, — замечает он, и Холли гордо вздергивает подбородок, за что он нежно постукивает ее по макушке, словно одобряя действия щенка. Отношения между ними особые, но странные. Хотя мне ли говорить о странности?..
***
Прошел уже месяц с того момента, как мое Имя проявилось. Но мы до сих пор не встретились. По закону, так как я несовершеннолетний, я не имею права искать информацию о моем соулмейте, а тем более встреч с ним. Обычно Имя проявляется, когда оба соулмейта достигают совершеннолетия. Но когда один соулмейт значительно старше, а другой еще подросток, то Имя может проявиться, как только второй достигнет возраста согласия, но только в том случае, если он готов морально и физически, как я. Бывает, что Имена проявляются слишком рано, иногда слишком поздно, но здесь работает человеческий фактор. Влияет и желание встретиться, и страхи, и жизненные проблемы. Влияет и смерть. Если твой соулмейт погиб до совершеннолетия, твое Имя проявится. Но мама говорила, что чувствуешь ты это по-другому: рука немеет и рубцы постепенно затягиваются, не оставляя даже шрамов.
Где же ты? Почему ты не ищешь меня? Каждый день я проверяю как выгляжу, чтобы понравиться тебе, если ты вдруг решишься найти меня. Укладываю светлые волосы, надеваю лучшую одежду, внимательно отношусь к парфюму и всегда имею с собой запасную рубашку и штаны. Грег только фыркает, Хло подшучивает, а Трев ржет, и только когда никто не видит, доверительно признается, как это мило и теперь он тоже хочет Имя.
Я глажу твое Имя подушечками пальцев. Шепчу тебе через него теплые слова, целую перед сном и на утро, прижимаю к груди, чтобы ты услышал биение моего сердца. Прикрываю его мягкой тканью в холод, а в хорошую погоду всегда подставляю солнцу.
Я показываю, как сильно люблю тебя. Что жду тебя. Кем бы ты ни был, как бы ни выглядел, мне все равно. Я люблю тебя априори. Так где же ты?..
День сегодня пасмурный. Лондонский. О таких днях пишут в книгах, туманных и неприятных, промозглых. Поэтому, выйдя из здания школы, я тут же прикрываю запястье ладонью. Туман становится гуще с каждой минутой, в такую погоду моя мама ненавидит садиться за руль.
— Прекращай это все, он все равно тебя не ищет, — невозмутимо тянет Грег, на что я тут же раздраженно отзываюсь: