Не отпускай меня (СИ)
— Когда у тебя проявится Имя, я тебе ни черта не подскажу.
— Ага.
— Ну, че по чем? Мне бы бургерес ща ваще в кайф зашел! — Тревор налетает на нас сзади, обнимает своими руками и мы тут же подгибаемся под его весом. — С сыром, беконом и картохой!
— Кто-то собирался сесть на диету, — напоминаю я, но Трев отмахивается:
— Ма говорит, что все хорошие дела начинаются с понедельника, а сегодня вторник!
— Так ты начал вчера, нет?
— Ну бро-о, ну харе, ну как мне играть без защитного слоя, команда из западной такая противная, — капризничает он, и тянет нас за ворота школы. Тревор всегда поднимает мне настроение, особенно если Хло и Грег его усиленно портят. Иногда мне кажется, что они не хотят, чтобы я встретил его. Я знаю, что они просто волнуются, хотят, чтобы я был осторожен. Но ведь я уже не ребенок.
Из-за тумана я не сразу замечаю высокую фигуру, появившуюся на нашем пути, а точнее, перегородившую его.
— Молодые люди, — голос низкий, спокойный. — Я верю, что вы можете мне помочь.
Грег отворачивается, а Тревор тут же отпускает нас и становится в «стойку». Я уже упоминал, что он вызывает не слишком положительное первое впечатление, и его готовность наброситься на возможного обидчика и заранее задавить его своим авторитетом — одна из причин.
Я не вижу лицо этого человека — он стоит довольно далеко, только длинное темное пальто на нём.
— Полагаю, что можем, если вы в это верите, — вздыхаю я, включая мой философско-культурный жаргон, как называет вежливость Хло, — в чем именно заключается ваша проблема?
Его голова склоняется набок, и он делает пару шагов вперед. Внимательный взгляд темных глаз, строгое лицо, тонкие губы — он выглядел довольно привлекательно.
— Это ты Колин? — спрашивает он неожиданно.
— Смотря для кого, — отвечаю я дерзко, и он усмехается. И как только одобрительная усмешка приподнимает его губы, я понимаю. Потому что мое сердце тут же стучит быстрее.
Бог мой. От одной улыбки.
— Это ты, — не вопрос, утверждение. Я разглядываю тебя уже без стеснения, жадно вбираю образ глазами, молниеносно делая выводы.
— Бро, ты о чем? — громко шепчет Тревор, но Грег шикает на него.
Ты гораздо старше меня. Явно требователен, не столько к другим, сколько к себе. Одет с иголочки, и хотя одежда простая: тонкий темный свитер под раскрытым пальто и обтягивающие джинсы — она брендовая, а следовательно, дорогая. Ты определенно выше меня по статусу. Но ничего. Я никогда не стану обузой для тебя, никогда не повисну на твоей шее.
— Пойдем прокатимся, — говоришь ты сухо.
— Какой прокатимся, эу!.. — начинает было Тревор, но Грег толкает его в плечо и тычет пальцем в запястье, от чего тот тут же выдает громкое, понимающее «Ааааа».
— Только прокатимся? — я приподнимаю бровь.
Господи, мое сердце не то что трепещет, оно бьется, словно пойманная в клетку птица. Волны радости захлестывают меня с головой, мне хочется визжать и прыгать от восторга, но твой взгляд не позволяет. Ты ведь пришел не на ребенка посмотреть. Ты пришел за мной.
— Пока что только прокатимся, — отвечаешь ты, — если твои друзья не против.
— Грег против, я нет, — Трев улыбается во все свои тридцать два и выглядит явно счастливее меня.
— А ты что скажешь? — ты смотришь на меня, а я с трудом держу себя в руках, чтобы просто не броситься к тебе на шею.
— Пойдем, — отвечаю я тем же тоном, буквально зеркаля его манеру общения. Это психологический трюк: вести себя так, как собеседник, чтобы он быстрее проникся к тебе симпатией и доверием. Я изучал психологию исключительно для тебя, чтобы знать, как себя вести, и не ошибся. Уступая тебе в возрасте, я сделал все, чтобы сократить разницу положений до минимума.
Я делаю несколько шагов вперед, равняюсь с тобой. Ты на голову выше, смотришь на меня немного отрешенно, не весело, не грустно. Все до мистического странно. Две наших фигуры в тумане наконец-то встретились, и обе сдерживают свои эмоции. А я уверен, что ты тоже не позволяешь себе высказать все, как на духу. Но я не против. Как бы ты ни решил вести наши отношения, я согласен.
Твоя дорогая спортивная машина, матово-черного цвета, оказалась припаркована шагах в двадцати от школьных ворот. Мы шли молча, я не начинал разговор, привыкая к твоему присутствию и ожидая первого шага, от которого я уже мог плясать. Я терпеливо жду. Сажусь в машину, мельком осматривая светлый кожаный салон. В нем витал легкий запах ментола с отголоском сигаретного дыма. Мое тело буквально утопает в сиденье, я пристегиваюсь, дожидаюсь тебя.
Как только ты усаживаешься, поворачиваешься ко мне. Смотришь достаточно долго, словно прикидывая что-то в голове, и это напрягает меня. Затем ты отворачиваешься, заводишь машину и неспешно трогаешься с места. С минуту мы оба смотрим на прикрытую туманом дорогу.
— Ты не входишь в мои планы, — говоришь ты честно, без обиняков, обрубая все, что еще даже не началось.
Твои слова лишают меня дара речи. Странное чувство окатывает меня с головы до ног неприятным жаром: то ли неверие, то ли стыд. Я не могу понять. Ни чувства, ни твоей фразы.
— Слушай, — продолжаешь ты, а затем уточняешь: — Колин, да? Как там… Крисс… Кросс… Красс! Правильно? Немецкие корни?..
Ты нарочно. Ты делаешь это специально. Отталкиваешь меня, обесцениваешь мое Имя.
— Зачем ты так?.. — сглотнув плотный комок, застрявший в горле, говорю я, поворачиваясь к тебе и открыто смотрю на строгое лицо. Ты наблюдаешь исключительно за дорогой и молчишь. Словно не знаешь, что сказать. Был уверен, что я поверю в твою ложь?..
— Ты думаешь, я идиот? — спрашиваю спокойно, тихо. Видит бог, не так я это себе представлял. И не таких эмоций ждал.
— Думал, — соглашаешься ты, делая упор на прошедшее время. — Значит, теперь все гораздо проще.
Твоя машина съезжает с дороги, ты останавливаешься на обочине. Мимо проходят люди, с интересом разглядывая дорогую марку. Но меня это не волнует. Я жду, что ты скажешь дальше.
— Колин Красс, — ты наконец поворачиваешься ко мне, смотришь холодно, с неприязнью, от чего мое сердце болезненно сжимается, — я не могу быть с тобой. У меня есть любимый человек, и я не собираюсь предавать его из-за глупого родства душ.
Твои слова пушечным выстрелом сносят мое сердце. Настолько быстро, что я даже боли не успеваю ощутить. И осознать реальность не получается, потому что в теории я уже мертв, но на практике существую. Вижу, что ты не шутишь, не смеешься.
«Глупое родство душ», которого ожидает каждый человек? Которое подтверждено законодательством? Ты банально не имеешь права отказаться от меня, не важно, насколько много денег в твоем кармане. Имя, проступившее на запястье, обязывает к ответственности. И я знаю свои права. Но не понимаю, почему ты так поступаешь.
Любимый человек?.. Ты ведь знал, что твое Имя еще должно проявиться, как ты мог так запросто позволить себе влюбиться?..
— Я не считал тебя идиотом, когда впервые увидел, — говорю холодно, отвечаю в той же манере, — но теперь считаю.