Игрок

— Послушай, партнер, — сказал он, хватая великана за руку повыше локтя и ощущая стальные, все еще злобно напряженные мускулы. — Я нарочно тебя разозлил, Джо. Я же знал, что тебя так просто не сломить. Но нужно было, чтобы ты проснулся.
— Да неужели? Между прочим, ты сам при этом чуть было не заснул, — ответил Крэкен, все еще пребывая в ярости.
— Может быть, может быть, но ты все-таки послушай, Крэкен. Если эту игру не остановить, нам конец. Мне конец. Он выпотрошит меня дочиста. Будет увеличивать и увеличивать ставки. Деньги для этого дьявола — ничто. Поставит на кон миллион, дай ему только шанс. Я не могу этого допустить. У нас есть только одна возможность. Ты должен остановить эту игру.
— Я? — пробормотал Крэкен; его глаза округлились, в них появилось испуганное выражение — он начал понимать, что за этим последует.
— Если я разорюсь, ты тоже разоришься, Джо. Они ведь все на тебя смотрят, разве нет?
— Да уж верно, — подтвердил Крэкен. — В зале такая тишина, словно там нет ни души. Танцы прекратились, музыканты перестали играть — все столпились вокруг моего стола, смотрят во все глаза. Вот что меня беспокоит, черт их всех побери! Всю игру мне портят, я ничего сделать не могу!
— Может быть, может быть. Но если ты проиграешь, если Коркоран тебя обчистит, ты же понимаешь, что после этого ты вообще не сможешь играть ни в одном заведении? И знаешь почему? Знаешь, почему не сможешь?
— Не смей этого говорить, Ренкин! — рявкнул гигант, застонав.
Ренкин отступил, но все-таки проговорил сквозь зубы:
— Они станут говорить, что ты струсил, Крэкен. Ты слышишь? Струсил! Струсил!
Крэкен сложил руки на груди.
— Терпение мое кончилось, — сказал он. — Не смей повторять эти слова, приятель. У меня и так красно перед глазами.
— Послушай, Джо, ради Бога, послушай! У тебя есть только одна-единственная возможность. Только одна возможность прекратить игру.
— Я вроде догадываюсь… но… но ты все равно скажи.
— Ты должен остановить Коркорана.
— Ты хочешь, чтобы его убили? — хрипло проговорил Крэкен.
— А ты что, хочешь остаться нищим? Хочешь, чтобы над тобой все смеялись?
Крэкен молчал, опустив глаза в землю.
— Возвращайся назад и сделай это немедленно. Во время его сдачи. Придерись к первой же карте, с которой он пойдет. Не давай ему возможности себя обработать, буравить тебя своими глазищами. Пусть он откроет карту, и ты тут же хватаешь пушку и стреляешь. Понял, приятель? Действуй, пока в тебе кровь играет. Не то снова застынешь.
— Я убиваю Коркорана — или он убивает меня. И то и другое тебе на пользу, потому что игра прекращается. А я? Какая от этого польза мне?
— Ты возвращаешь свою репутацию. Затыкаешь пасть всем этим гадам, которые начали о тебе болтать.
— Довольно! Репутация — это, конечно, важно, и я сделаю то, что нужно. Но я хочу знать вот что: за что я работаю? Сколько получу, если буду играть?
Ренкин снова схватил его за руку и потащил к двери:
— Не говори глупостей, Крэкен. Ты же меня знаешь.
— Конечно, я ведь не пьяный.
— Значит, знаешь, что я тебя не оставлю, ты получишь то, что тебе причитается.
— Говорю тебе, я не пьян и не сплю, Ренкин. И хочу слышать серьезный разговор.
— Ну ладно, сделай то, что нужно, и получишь тысячу. Устраивает?
— Я же тебе сказал, что я не пьян. Ты что, не веришь мне, Ренкин? Думаешь, что я пьян или полный идиот?
— Послушай, Джо. Неужели тебе мало целой тысячи? Ты меня знаешь, мой кошелек всегда открыт для друга. Сделай дело и бери две.
— Послушай меня, Ренкин. Мы же говорим о Коркоране. Ведь именно его нужно убрать.
— Мне это известно. А что такое Коркоран? Кто он такой? Черт с рогами, что ли?
— Если не черт, то его родной брат. Я бы скорее согласился погладить по головке гадюку, чем связываться с этим типом, да еще стреляться с ним. Это опасный тип, Ренкин, сущий дьявол, верно тебе говорю.
— Три тысячи, Джо. Три тысячи славненьких хорошеньких баксов!
Крэкен пожал плечами. Потом сел и покачал головой.
— Клянусь небом! — вскричал Ренкин. — Ты хочешь, чтобы я тебе заплатил столько, сколько мы бы потеряли, если бы Коркоран продолжал игру?
— Не говори глупостей, приятель, потому что этот Коркоран еще как следует и не разыгрался. Он уже выиграл семь тысяч. Он ведь играет так, словно деньги для него все равно что грязь. Я серьезно. Он их просто швыряет! Его ничем не проймешь. Он сделан из льда. Точно, настоящий лед, вот и все, — добавил неудачливый профессионал, бешено завидуя хладнокровию Коркорана. — Что у тебя выиграет Коркоран? Да он не остановится, пока не отберет у тебя все, до последнего цента. Глупо было с твоей стороны заводить это правило: «у нас предела нет». Я тебя предупреждал. Правда, ты хорошо на этом заработал, но теперь расплачивайся.
Ренкин приуныл, видя, что ему никак не удается раззадорить великана и науськать его на Коркорана. Он снова принялся раскуривать свою сигару, и огонек, который едва теплился с одной стороны, разгорелся, распространяясь по всему кончику окурка, и сигара быстро пошла на убыль, добираясь до пальцев. Комната наполнилась клубами дыма.
— Ладно, — бросил он через плечо, расхаживая взад-вперед по комнате. — Говори, что ты хочешь?
— Десять тысяч баксов. Этого мне, пожалуй, хватит.
Ренкин резко остановился, по-прежнему стоя к Крэкену спиной:
— Ты что, с ума сошел, Джо?
— Десять тысяч, старик. Шансы у меня — один из пяти возможных.
— Но ты же стреляешь молниеносно!
— А он еще молниеноснее.
Эта мысль заставила хозяина игорного дома решиться. Он сел к столу и достал золотое вечное перо.
— Пиши так, — велел гигант, — «Если Крэкен сделает так, чтобы игра между ним и Коркораном прекратилась, я заплачу ему десять тысяч долларов».
Ренкин с такой силой закусил свою сигару, что она встала чуть ли не перпендикулярно, и начал писать, царапая пером бумагу.
 
Глава 14
В течение долгой паузы, которая занимала внимание всех собравшихся в игорном доме, после того как Крэкен, извинившись, вышел из-за игорного стола, Коркоран чувствовал себя совершенно спокойно, точно находился у себя дома. Чуть ли не все, кто был в это время в заведении Ренкина, столпились вокруг круглого стола, стараясь протиснуться поближе, чтобы лучше видеть. Были, правда, и такие, что сидели небольшими группами за столиками, не обращая никакого внимания на то, что происходило вокруг, — они играли в покер. А вот остальные начисто забыли о том, что занимало их раньше, — банк Теда Ренкина подвергался опустошительному обстрелу. Не пройдет и часа, как все может быть кончено.
Всякий кризис создает вокруг себя наэлектризованную атмосферу. Люди это чувствуют, даже не отдавая себе в том отчета. Новость, даже не нуждаясь в словесном выражении, мгновенно выплеснулась наружу и распространилась среди толпы на улице. Люди целыми группами втягивались внутрь, даже не понимая, зачем они туда заходят. Мексиканцы, индейцы, полукровки, негры, прокаленные солнцем золотоискатели и бледнолицые картежники заходили в дом, все увеличивая собиравшуюся там толпу. А центром притяжения была тонкая изящная фигура Коркорана.
Сам он получал от всего этого громадное удовольствие. Сцена была создана, и он находился на подмостках, причем в самом центре. Время от. времени по его лицу пробегало легкое облачко. Завтра Китти Мерран узнает, что он игрок. Но он и без того хорошо известная фигура, и рано или поздно она все равно все о нем узнает, что бы там ни случилось сегодня вечером. Коркоран старался отгонять от себя эти мысли.
Между тем он сидел, чуть повернувшись боком к столу, и курил, делая вид, что его абсолютно не интересует то, что происходит вокруг, но в то же время упиваясь всеобщим восхищением и жадно ловя каждое доносящееся до него слово. Он докурил сигарету и теперь поигрывал своей тросточкой, вертя ее в пальцах.
— Роланд вернулся, — вдруг раздался голос где-то сзади него.