Целитель

Нел явно не ожидала удара, сложилась, задохнувшись. Альмод плетением отшвырнул ее к задней двери — она и сейчас, не до конца опомнившись, потянулась к нитям, но он закончил плетение. Сползла по двери, тряся головой. Выдохнула.
— …прозванная Бешеной, говорю…
Альмод накинул плетение, заглушающее звук, метнулся к двери. Нел рванула нити — он удержал. Бросил трактирщику:
— Дверь за нами на засов, и чтобы никто носа не казал, пока не разрешу.
Нел, не будь дурой, лягнула его в колено — еле успел отскочить. И тут же пришлось бросить нити, мешавшие подслушать, потому что легкие начало заливать водой. Твою ж… Правда — бешеная. Пожалуй, он здорово погорячился, решив, что схватка с ней, пьяной, будет лишь насмешкой над поединком.
Нел попыталась подняться, Альмод вздернул ее за шиворот, снова впечатал спиной в дверь, выбивая дыхание. Потянулся отодвинуть засов, и опять пришлось отшатнуться — острие ножа чиркнуло по боку, пропоров дублет и рубаху, кровь противно защекотала кожу. Не будь так проворен — уже схлопотал бы несколько дюймов стали в печень.
Но он все же был трезв и намного сильнее, поймал и выкрутил ее руку, заставив Нел вскрикнуть и выронить нож. Швырнул на колени, и, пока не опомнилась, перехватил горло предплечьем. Разорвал плетение, еще одно, на третье ее не хватило — обмякла, все еще цепляясь за его руку. Альмод открыл, наконец, дверь, вышвырнул девчонку, пинком отправил вслед нож, вывалился во двор сам. Хлопнула дверь, проскрежетал засов.
Нел скорчилась на земле, кашляя и пытаясь отдышаться. Альмод пинком откинул ее нож подальше, бросил следом меч. Присел рядом.
— Хватит? Протрезвела?
Отдернул голову, уворачиваясь от летящих в глаза пальцев. От пламени не успел уклониться до конца, зашипел — висок опалило, чудом глаза уберег. Выругавшись, пнул девчонку под ложечку, и пока Нел в который раз пыталась вздохнуть, отшвырнул ее туда, где стояла здоровая бочка, обычно наполненная дождевой водой, но после пожара опустевшая. Вздернул девчонку, едва не вывернув ей руку, и, перегнув через край, сунул в бочку, уже не особо заботясь, мягко ли падать. Свернет шею — туда и дорога. Последние несколько минут у него прямо-таки чесались руки двинуть как следует в челюсть.
Зря он поначалу расслабился, решив, что Нел лыка не вяжет. Пьяная-то пьяная, а наверняка продвинутый боевой курс за плечами, и не только он. Столичная школа. У Стейна из Солнечного тоже выходили неплохие бойцы, но не настолько. Тира, которую он забрал из отряда в приграничье, училась в столице, и тоже… Альмод скрипнул зубами. Нашел время.
Нел застонала, свернувшись на дне бочки. Попыталась встать. Альмод выплел на нее галлон воды. Добавил. Девушка, наконец, смогла сесть, но прежде, чем она что-то сделала, ей на голову снова рухнула вода. И снова.
— Хватит, — выдохнула она. Кое-как поднялась.
Альмод отступил, не торопясь расслабляться. Мало ли…
Она стерла воду с лица — во взгляде больше не было ненависти, только растерянность и какая-то почти детская беспомощность. Втянула воздух сквозь зубы.
И разрыдалась. Сползла спиной по стенке бочки, подтянув колени к груди, прямо в воду, скопившуюся на дне, уронила голову на руки и завыла в голос.
Альмод медленно выдохнул. Кряхтя, точно старик, опустился рядом с бочкой, прислонившись к стенке с обратной стороны. Если он хоть что-то понимал в женщинах, Нел лучше не трогать, пока не прокричится, пока слезы не иссякнут сами собой. Любые попытки утешить приведут лишь к новым рыданиям. Да и вообще…
Его бы кто утешил, спасителя недоделанного. Он закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Затянул порезанный бок — жаль, одежду так не срастить. Шипя сквозь зубы, залечил ожог на виске — что-то в последние дни спасу нет от ожогов. Еще и ухо зацепило. Пригладил волосы, ругнулся, выжженая прядь упала на глаза. Теперь когда еще отрастет…
Зачем он вообще в это ввязался? Зачем все время пытается разглядеть в чужой девчонке другую женщину? Да, похоже сложены. И норов… Тира тоже вспыхивала, точно сухой трут. И рубилась, как демон. И…
Тира мертва. Как бы ни была на нее похожа эта девчонка, Нел — не она. Он с самого начала повел себя как редкостный дурак. Глупо и нечестно чего-то от нее ждать. Нечестно по отношению ко всем — и к мертвой Тире, и к живой Нел, и к самому себе, прежде всего.
Только выбросить ее из головы не получалось. Как не получалось забыть и ту, мертвую. И не только ее.
Впору самому завыть.
Альмод криво усмехнулся, в который раз бесполезно пригладил волосы. Встал. Нел уже не рыдала, тихонько всхлипывала.
— Я их не убивал, — негромко произнес Альмод. — Гейр… — Он осекся. Медленно выдохнул. — Гейр действительно на моей совести, и это…
И с этим теперь придется жить. Впрочем, как будто первое пятно на его совести.
Нел подняла голову, глядя ему в глаза.
— Если ты по-прежнему хочешь за него отомстить, я дам тебе поединок. Чуть позже, когда ты по-настоящему окрепнешь и придешь в себя.
И только Творец знает, на чьей стороне он будет тогда. Хороша, зараза. Во всех смыслах хороша, чтоб ее…
— Но остальных я не убивал. Меня не было в городе, когда это случилось.
Она молчала, по-прежнему неотрывно глядя на него.
— Я бы сказал, что ты лучше всех знаешь, где я был и что делал, если бы…
— Если бы я не валялась в беспамятстве, — хрипло произнесла Нел. — Зачем ты меня спас? Зачем мне эта гребаная жизнь, если в ней не осталось ничего и никого?
Альмод криво улыбнулся.
— Хотел бы я знать ответ. Хотя бы для себя самого.
Он протянул руку, помогая девушке подняться. Нел благодарно кивнула, выпуская его ладонь. Оперлась на края бочки, легко подтянулась, перекинув через них ноги. Выпрыгнула — но, видимо, потасовка далась ей нелегко, потому что, приземлившись, охнула и неловко пошатнулась. Альмод поймал ее в объятья, не давая упасть, почти уверенный, что она снова вырвется и зашипит дикой кошкой. Но Нел ткнулась лбом ему в ключицу и замерла. Альмод и сам застыл. Тонкая спина вздрагивает под руками, тихое дыхание греет кожу, мокрые волосы холодят подбородок. Он замер, растерявшись. Точно мальчишка.
Поднял глаза, ощутив чей-то взгляд. В дверях трактира стояла Рагна. Опалила его презрительным взором. Хлопнула дверью.
Нел вздрогнула. Высвободилась. Проговорила, не поднимая глаз.
— Прости. Я неблагодарная дрянь.
— Ничего. Я еще помню, каково это — не знать, на каком ты свете.
Она кивнула.
— Как их звали, тех восьмерых? — спросил Альмод. — Отряды Моди и Гейра… за год ведь наверняка многие… сменились.
Многие погибли, если называть вещи своими именами
— Зайду к матери Ульрике, попрошу молитв, — объяснил он.