Дисперсия (СИ)
Гордон повернулся в сторону Вильгельма, после недолгого разглядывания картины, и хотел кинуть что-то саркастичное, но его обогнал Нейтан, которого заинтересовала история картины, и он спросил, о чем картина и есть ли у нее история, с надеждой, что Вилл и об этом знает.
— Ну, тут явно чья-то смерть, — выразила свои догадки вслух Вивьен, не дав Вильгельму сказать, — я же права? Там снизу такой маленький человечек лежит, видите?
— Да, это «Смерть идеи». Но я не знаю, о какой идее речь, и что вдохновило автора нарисовать это. Да и не понимаю я модернистское искусство. Просто знаю.
— Вау, — все-таки Гордон не удержался, — ты чего-то не знаешь? Как такое возможно?
— Представь себе, не знаю. Меня не интересует изобразительное искусство, я знаю это благодаря маме… И Эрику. Какое-то время в детстве ему нравилось разглядывать мамины энциклопедии, в которых таких картин и описаний к ним много. А потом он приходил и хвастался мне, что только что вычитал, — Вильгельм невольно усмехнулся, — это было забавно, но меня это в детстве раздражало.
Все снова замолчали. Вильгельм как-то грустно вздохнул и добавил спустя время:
— На самом деле очень обидно, когда твой младший брат понимает в искусстве больше, чем ты. Я в принципе в этом полный ноль. Только в музыке немного шарю.
— Ну, должен же ты хоть в чем-то быть хуже всех, — произнес Гордон и ухмыльнулся. Вилл был с ним впервые за все время согласен. Ему не нравилась мысль о том, что из всех в семье именно ему так не повезло. Но зато он выбрал себе понравившуюся специальность и ходил на работу счастливый, без тяжести на душе, в отличие от матери и отца, которых работа лишь утомляла и отбирали всю энергию, а положительные эмоции вызывала лишь долгожданная зарплата и короткий отпуск. Нет, Свен и Эния никогда не жаловались детям, они всегда старались выглядеть счастливыми и не передавать детям свое плохое настроение. Но Вильгельм не был слепым и видел усталость в их глазах. Они очень хотели, чтобы дети не повторили их ошибки, и поэтому работали много. И все, о чем, по мнению Вильгельма, они мечтали — это в один прекрасный момент увидеть, что делали это не зря и теперь могут взять отдых. Время шло, дети выросли, и вот уже подходил тот момент, когда эти двое смогут вздохнуть с облегчением. Оставалось только понять, что делать Эрику. Но как бы тот не старался показать, что готов к самостоятельной жизни, ни родители, ни Вильгельм не верили ему. Они все еще думали, что он не вырос и пока что нуждается в их опеке.
— Кстати о твоем брате, — внезапно начал Гордон спустя некоторое время, — у него скоро день рождения. Ты же помнишь? — Вильгельм с неохотой кивнул, не понимая, к чему тот ведет, — что будешь дарить ему?
— А тебе это зачем? — ответил вопросом на вопрос Вилл, недоверчиво поглядывая на приятеля. Он заподозрил, к чему может клонить Гордон, но не стал доверять своим догадкам. Возможно, тому было просто любопытно. На самом деле Вильгельм уже давно раздумывал над подарком брату, но не знал, что с этим делать. И его это дико раздражало.
— А когда он? — вмешалась в разговор Вивьен, снова не дав заговорить, но уже Гордону.
— Тринадцатого июля, — ответил Нейтан.
— О, совсем скоро! А Эрик вообще собирается его праздновать?
Вильгельм пожал плечами. Они не общались с братом уже неделю, если не больше. Эрик не писал, Вильгельм был слишком занят. Поэтому их обычная коротенькая ежедневная переписка, обмен дежурными фразами оборвался.
— Конечно, собирается, — выпалил Нейтан и тут же поймал на себе недовольный взгляд сразу двух пар глаз.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто предположил, — но поняв, как он сильно прокололся, Нейтан решил сдаться. — Ладно, Мэри рассказала, что они с Гордоном собрались ехать в парк аттракционов в Монреале.
— Что?! — хором произнесли Гордон и Вильгельм, переглянувшись.
Гордон не знал о том, что сделала Мэри. Она думала, что ему об этом скажет Эрик, и, как обычно, поспешила с выводами. Вильгельму не понравилось, что брат не рассказал о своих планах. Он думал, что Эрик делится с ним всем, как и раньше, когда они были еще детьми. Но чем старше тот становился, тем меньше он в принципе чем-то делился со старшим братом. Это вызывало у Вильгельма смешанные чувства — с одной стороны он прекрасно понимал, что ему нужно личное пространство и свобода от обязательства обо всем отчитываться родителям. А тут еще и старший брат. Но с другой стороны, он был уверен, что был для Эрика самым верным и близким другом. Ведь они выросли под одной крышей, и он всегда старался во всем поддержать того, как бы их вкусы и взгляды на жизнь не отличались. Но Эрик, кажется, так не считал. Конечно, он ценил то, как о нем заботился старший брат, но временами это так раздражало и надоедало, что у парня не хватало сил, и он срывался, отзываясь о Вилле не самыми лестными словами. Эрик был вспыльчивым, конечно, за пять лет он научился контролировать себя и вести себя лучше, но Вильгельму лучше и быстрее всех удавалось его выводить из себя.
Гордон ожидал такую реакцию от Вильгельма. Но не мог злиться на него. Отчасти он понимал друга. Но вместе с тем и осознавал, в отличие от Вилли, что Эрик уже давно не тот маленький ребенок, за которым нужно следить чуть ли не круглые сутки. Ему исполнялось восемнадцать лет. И хоть Эрик еще не был полноценным взрослым, но к нему стоило относиться так, потому что через пару лет он им станет, и Вильгельму придется смириться с этим и привыкнуть. Это произойдет не сразу, придется постараться, но если начать это сейчас, то потом будет проще.
— Кстати, Мэри сказала, что мы все едем туда, — добавил Нейтан, словно не понимая, что подливает масла в огонь, — это должна быть очень веселая поездка. Почему ты нам об этом не сказал? Хотел нас приятно удивить? Но нам все равно придется постепенно готовиться к этому.
— Мы едем всего на день, — хмуро заметил Гордон.
— Ты уже забронировал билет в парк? Вы же едете в Монреаль, — радостно заметила под конец Вивьен, — Боже, возьмите меня с собой, я за все заплачу. Я так давно там не была.
Гордон тяжело вздохнул и кивнул. Он не мог отказать ей, потому что знал — Вивьен там родилась и провела первую половину жизни. Там же жили ее мать и старые друзья. Скорее всего, девушка обрадовалась возможности встретиться с ними. Она не видела их с тех пор, как переехала жить к отцу. Было уже поздно злиться на Мэри. Или на Эрика. Гордон прекрасно понимал, что от этого толка мало.
========== 10. 07. ==========
Эрик
Я боялся даже представлять себе реакцию Гордона на новость о том, что Мэри знает обо всем и решила поменять наши планы. Они давно не ладили друг с другом, а я был для них будто почтовой совой, которая носила информацию от одного к другому. Только Гордон не проявлял особого желания общаться с Мэри, по нему вообще нельзя было сказать, что он на этот счет думает. Когда я оставался с ним наедине, он не говорил о сестре. Я не осмеливался поднимать эту тему. Но все-таки на свой страх и риск решил приехать к нему лично и предупредить о том, что проболтался подруге о нашей предстоящей поездке. Возможно, он бы решил эту проблему. Все-таки, Гордон старше меня и опытнее.
Он жил в тридцати минутах езды на машине от моего дома. Но так как отец не разрешал мне даже приближаться к своей после события трехлетней давности, я доехал до дома Гордона на общественном транспорте. Мне все равно еще не исполнилось восемнадцать лет, и полученными с трудом во второй раз правами я рисковать не хотел. По дороге я пару раз чуть не потерялся, поэтому пришел спустя час с лишним на нужное место. Гордон жил в огромном белом здании, которое располагалось в центре города. Я никогда не ходил к нему в гости после того, как они с матерью переехали туда.
Дело в том, что мы с Гордоном были знакомы лишь благодаря моей дружбе с его сестрой. И общались только в рамках школы. Изредка виделись у него в отцовском доме. А вот квартиру, которая ранее принадлежала его матери, я ни разу не видел. Она находилась на последнем этаже. Это был пентхаус. Не сильно большой, точно не то, что я ожидал увидеть, услышав это слово — то, что показывали в фильмах, — но достаточно вместительный, размером в почти целый этаж моего дома. Точнее, этажей было два, один чуть меньше второго. Стены везде были белые и дизайн интерьера квартиры был минималистичный, скандинавский. Не то, что переполненный мебелью и прочим хламом дом моих родителей. Наш дом в принципе походил на жилище из двадцатого века. Квартира Гордона даже казалась какой-то пустой, будто в ней не особо-то и жили, просто ночевали. А визуально больше ее делали широкие окна от потолка до пола, выходящие на лоджию. Если честно, я бы не смог спокойно спать с такими окнами, сквозь них ведь все видно. Но Гордона, кажется, они не сильно волновали. Зато о недостатке света он мог не беспокоиться.