Дисперсия (СИ)
Я дважды позвонил в дверь и стал нервно перебирать пальцами, попеременно пытаясь их сломать. Так я пытался переключить свое внимание от предстоящей беседы на боль. Еще мне нравилось хрустеть суставами пальцев, благо никого рядом не было, и я мог заниматься этим до тех пор, пока дверь резко не открылась, и передо мной не предстал сам хозяин квартиры и по совместительству мой знакомый — Гордон, мать его, Райнет, черт побери. Он был в одних шортах. И вид у него был такой, словно я его разбудил — потрепанный и слегка неряшливый. Пришлось посмотреть краем глаз на наручные часы, про которые я впервые за все время вспомнил утром и надел. К счастью, они работали. Мысленно я поблагодарил родителей, потому что никто кроме них не позаботился бы о батарее. Часы были электронные, потому что я в свои семнадцать с хвостом лет так и не подружился с обычными. Они показывали 14:00, а в такое время даже самые поздние пташки просыпаются. Наверное, Гордон только встал, и я даже не дал ему спокойно позавтракать. Поздний завтрак, или обед, предположил я. Зовите, как хотите, но еда — важная часть жизни.
— Привет! — я неуверенно поприветствовал недовольного друга. Гордон почесал затылок и жестом руки пригласил внутрь, не здороваясь вслух. Кажется, ему даже говорить было лень. Не то, что бы я злился или обижался. Я хоть и знал его не так хорошо, как его младшую сестру, но вполне мог предсказать его действия. Ну, почти. Это все еще не делало Гордона менее загадочным в моих глазах. Только вот всю сосредоточенность на разговоре и уверенность в себе отвлекал его голый торс. Я не хотел мириться с мыслью, что пытаюсь разглядеть каждый его сантиметр, поэтому решил отвлечься на прекрасный вид из окна. Или, например, на голые белые стены его квартиры. Почти такие же, как и бледная кожа Гордона. Ладно, это было бесполезно, все равно мои глаза плавно сползали со стен на него. Взгляд будто примагнитился к Гордону. Но тот не подавал вида, что замечает, как я на него пялюсь. Ему не привыкать, он давно знает, что я все еще неровно к нему дышу. Вообще, огромное спасибо за попытки игнорировать это. Жаль, не взаимно.
— Я хотел сказать, что Мэри…
— Я знаю, — Гордон пожал плечами, — ничего не поделаешь, — и слабо улыбнувшись, жестом пригласил за собой на кухню. Я последовал за ним, по пути быстро сняв с себя верхнюю одежду. Даже в солнечный летний день я успел напялить на себя легкую ветровку. В чистую квартиру Гордона, который по всей видимости отполировал ее до блеска, проходить в кроссовках было как-то неудобно, но, кажется, того, кто здесь жил, не волновало это. Я неуверенно ступил на чистую поверхность, следя за тем, чтобы не сильно все перепачкать. Здесь даже ковров не было, помимо того, что лежал на полу гостиной, около журнального столика.
— Присаживайся, составишь мне компанию за обедом, — я собрался уже отказаться, когда Гордон вытащил из шкафа тарелку для меня, но мой живот предательски и достаточно громко заурчал. Да, я ничего не ел с тех пор, как проснулся. Только перекусил яблоком. Когда я волновался, ничего в рот не лезло.
— Будешь? — спросил Гордон, доставая из холодильника бутылку пива. Я встрепенулся, стараясь отвлечь свое внимание от его спины, и неуверенно кивнул головой.
— Мне все равно скоро восемнадцать, да? — как бы пытаясь успокоить свою совесть, добавил я. Гордон ничего не сказал, только поставил передо мной бокал, предназначенный для пива, и наполнил ровно на половину. Только спустя время он добавил, кажется, пытаясь подбодрить меня:
— Не бойся, я не буду тебя спаивать. Вильгельм все равно ведь не узнает! — и неуверенно усмехнулся.
Мы начали обедать-завтракать (так и не понял, как это назвать) в гробовой тишине, только я время от времени неуверенно поглядывал в сторону Гордона. И когда в очередной такой раз случайно встретился с ним взглядом, он внезапно спросил меня:
— Что ты хочешь в подарок на день рождения?
— Так ты же и так мне даришь поездку в парк аттракционов.
— Тебе правда этого достаточно?
— Конечно!
— И ничего больше?
— Зачем мне что-то еще, у меня есть возможность провести целый день в хорошей компании! — и я неуверенно добавил спустя пару секунд: — К тому же, я давно нормально не отмечал его. В обычное время мне просто дарили что-то, и все. А тут целое мероприятие!
Гордон усмехнулся, допив свой бокал пива.
— Я рад, что тебе эта идея понравилась. Думаю, так даже лучше, что с нами едут еще сестра и остальные. Одному со мной тебе все равно было бы скучно, правда? — и неуверенно улыбнулся.
Я покачал головой. С чего он вообще решил, что мне с ним будет скучно. Либо он пытался убедить меня, что рано или поздно так бы и вышло, чтобы я не надеялся провести с ним наедине целый день. Но я не вижу тогда вообще смысла во всем этом. Почему я вообще тогда пару часов назад, пока ехал в автобусе, раздумывал о том, что, вполне вероятно, Гордон все-таки таким образом на что-то намекал. Но нет, в семье Райнет только Мэри могла и любила говорить экивоками, все остальные, по крайней мере, Гордон точно, всегда все говорили прямо и в лицо. Это одновременно было и удобно, и не очень. Поэтому никаких скрытых смыслов в его словах. Он просто хотел сделать мне подарок на день рождения. Единственный вопрос заключался в том, что его вообще подтолкнуло на такую мысль, мы ведь не были настолько близкими друзьями? Или он пытался меня убедить, что я ошибаюсь, и он мне вовсе не нравится в романтическом плане, что это просто дружеская симпатия? Я помню, что именно так мне пытался все объяснить Вильгельм, выпытав из меня правду. И он почти меня убедил, если бы не мама, вмешавшаяся в разговор.
«Эрик, не слушай брата, прислушайся лучше к сердцу и сам реши!» — так она мне сказала тогда.
И я не знаю, что насчет сердца, эта сволочь редко вообще говорит, чаще просто либо сжимается до боли, либо часто бьется, но вот кое-какой орган ниже живота временами при мыслях о нем срабатывал на ура. Не то, что бы я этим гордился. Но на него можно было полагаться. Он бы вряд ли стал мне лгать. Лишь бы не сработал случайно в самый неудачный момент. Потому что я слышал, и такое бывало (правда, у других). К счастью, я так сильно волновался, пребывая в компании Гордона, что даже вид его атлетично сложенного тела, точнее, его верхней половины, не мог привести меня в такое компрометирующее состояние. То есть, по логике, я и не должен был тогда переживать. Но если я перестану — возможно… Кажется, в момент моих раздумий мое лицо приобрело крайне печальный вид, поэтому привлекло внимание Гордона.
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Да, — я резко опомнился, отодвинув от себя тарелку. Она была уже полностью пустая. Как и моя голова, если бы меня в тот момент не осенило спросить у Гордона про Мэри. Мне было просто любопытно, почему он все это время избегал общения с ней, а сейчас так спокойно отреагировал на то, что нам придется ехать вместе в Монреаль. Это займет день с лишним, и им так или иначе придется контактировать. Мэри просто так это не оставит, а у ее брата, может, терпение и было выковано из самого твердого металла, но тоже имело свою температуру плавления. И вот когда оно иссякнет, я беспокоился, что наша поездка превратится в кромешный ад. Я знаю, как выглядит злой Гордон. Точнее, Гордон, которого застали врасплох, которого обманули и чей секрет выдали. И все это из-за нас с Мэри.
***
После своего переезда в Монреаль Гордон приезжал в Эдмонтон только летом, и это было всего один раз за все время. Два года назад. Тогда я успешно сдал на водительские права*, и папа время от времени разрешал мне кататься на его автомобиле, но только в сопровождении взрослого. И вот Гордон мне идеально подходил. В том году лето задалось душное и скучное. Именно тогда родители забыли о моем дне рождения, а я даже не стал им напомнить о нем — какой от этого толк? Они были заняты Вильгельмом. В другой части города. Мой братец нашел работу и решил переехать жить совместно со своей подругой, Анжеликой, которую он знал со старшей школы, в отдельную квартиру. Родители так им гордились, мне было жутко тошно от этого зрелища.