Пылающий остров

Фрикетта вошла в палату, где ее дожидались брат и сестра.
– Идите за мной! – сказала она им.
Она повела их по коридору, в котором Мариус поспешил завернуть все газовые рожки. Пройдя шагов двадцать, Фрикетта нащупала в стене коридора маленькую дверцу и, вынув ключ, отперла ее.
– Тут каменная лестница, – сказала она. – Двадцать ступеней. Спускайтесь осторожнее и ничему не удивляйтесь.
Пропустив всех вперед, она заперла дверь опять и спустилась сама с лестницы.
Противный пресный запах слышался на лестнице и в том помещении, куда она вела. На длинных столах, освещаемых единственным газовым рожком, лежало десятка два трупов.
– Покойницкая! – пролепетала Долорес, на разбитые нервы которой вся эта обстановка подействовала особенно сильно.
– Не робейте, ободритесь! – поддержала ее Фрикетта.
– Поле битвы не так ужасно, – заметил Карлос.
– Ничего, полковник, я тут лежал.
Полковник с удивлением взглянул на Мариуса с рыжими усами.
– Это все химия, полковник, – пояснил провансалец.
– Да он просто неузнаваем стал! – проговорил Карлос.
– Да, мне уже в третий раз удается подобная химия, – заметила Фрикетта. – На Мадагаскаре помог фосфор, в Абиссинии я превратила себя в негритянку при помощи раствора ляписа, а теперь Мариуса вымыла водой с перекисью водорода… Однако, друзья мои, нам надо торопиться: слышите, ваш побег уже замечен.
Действительно, наверху слышен был топот, беготня, возгласы.
– Мариус!
– Что угодно, мадемуазель?
– Поднимите плиту.
В тишине было слышно, как Мариус над чем-то пыхтит и возится, стараясь сдвинуть с места. В углу зала поднялась тяжелая большая плита, под которой оказалось черное вонючее отверстие.
Фрикетта взяла свечу и первая стала спускаться. Когда стала видна только ее голова, храбрая девушка сказала:
– Мариус и вы, полковник, понесете свертки с костюмами и оружием. Долорес пусть спускается за мной, а Мариус последним. Он же опустит опять плиту.
– Скажите только одно, мадемуазель, – сказал полковник, – где это мы находимся?
– В клоаке, которая должна быть связана с морем.
 
ГЛАВА VI
Скорбный путь. – Прилив. – Опасность. – Западня. – Железная решетка. – Усилия. – Все в воду. – Лодка. – Мариус убивает человека. – Переправа.
В подземном проходе скоро сделалось очень душно: он был низок и узок, так что идти можно было только согнувшись в три погибели.
Четыре беглеца двигались гуськом, близко держась друг от друга и увязая ногами в вонючей жиже, прикрывавшей гущу, образовавшуюся на дне от осадка нечистот.
Им уже начало болезненно давить виски, в глазах ходили огненно-красные круги. Они были близки к обмороку. Полковник, еще не вполне оправившийся после болезни, почти совершенно лишился сил. Шедший сзади него Мариус чувствовал, как тот пошатывается и спотыкается. В такие минуты провансалец подхватывал несчастного и не давал ему упасть. Долорес здоровой рукой цеплялась за Фрикетту. Фрикетта время от времени говорила:
– Не теряйте бодрости!.. Еще немного – и мы выйдем на воздух. Этот подземный ход не должен быть длинен.
Но, ободряя других, бедняжка сама задыхалась в отвратительном смраде.
Так беглецы прошли еще шагов двенадцать. Вдруг до их слуха донесся слабый плеск.
«Это море! Мы спасены!» – подумали разом все четверо.
Подземный ход расширялся, воздух становился не так удушлив. Плеск становился все слышнее.
«А ведь это, пожалуй, прилив!» – подумала Фрикетта.
Она остановилась перевести дух.
– Боже мой! – воскликнула Долорес. – Вода прибывает!
– Да, – согласилась Фрикетта. – Надо идти как можно скорее. Я все-таки надеюсь, что мы успеем дойти вовремя.
Клоака настолько расширилась, что теперь можно было идти совершенно свободно. Вонь и духота тоже уменьшились. Но зато уровень воды быстро поднимался. Фрикетте она доходила уже почти до колена.
– Скорее! Скорее! – крикнула она, устремляясь вперед.
Вот он наконец, этот желанный выход. Беглецы достигли его… Но – о ужас! – он оказался закрытым крепкой и густой железной решеткой, вделанной в каменные стенки подземного канала.
Препятствие казалось неустранимым.
Долорес зарыдала. Полковник заскрежетал зубами.
Мариус выпустил град самых живописных провансальских ругательств.
Фрикетта молча смотрела на решетку.
– Пропустите меня вперед, мадемуазель, – обратился к ней Мариус. – Я должен все-таки попробовать…
Он схватился за железные прутья, напряг все мускулы – и ничего не сделал.
Решетка не поддалась.
– Черт возьми! – воскликнул провансалец. – Да она прекрепкая!
Вода между тем прибывала. Она была уже выше колен.
Неужели, избежав удушения, беглецам суждено будет утонуть?
Мариус продолжал раскачивать решетку, не переставая отчаянно браниться.
Полковник попробовал ему помочь, но что мог он сделать? Он сам был слабее мухи.
Так прошло еще с полчаса. Вода поднялась беглецам до пояса.
Еще несколько минут – и смерть…
Мариус постоял несколько секунд неподвижно, собираясь с силами.
Вот он снова схватился за решетку своими могучими руками. Потянув в себя всей грудью воздух, он вцепился в решетку и дернул ее к себе так сильно, что даже его собственные кости затрещали.
Решетка не сдвинулась.
– Черт побери, не могу! – закричал матрос. – Это выше моих сил!
Под сводом оставалась только треть непокрытого водою пространства. Фрикетта вынуждена была поднять высоко ту руку, в которой держала свечу.
Ей вдруг пришла в голову новая мысль.
– Мариус! – сказала она. – Вы тащили решетку к себе. Попробуем навалиться на нее, может быть, она опрокинется в ту сторону.
Тогда все четверо беглецов, больные и здоровые, навалились на решетку.
– О! О-о!.. Ну-ка, ну!.. Еще!.. Так!..
Раздался громкий треск. Решетка подалась и упала вперед, увлекая за собой и всех беглецов.
Свечка Фрикетты упала в воду и погасла, так что беглецы очутились в полной темноте.
Напор был настолько силен, что беглецы по инерции выскочили из прохода прямо в воду, омывавшую старые стены госпиталя.
Но они превосходно плавали и не испугались воды. Хладнокровие их и подготовленность ко всяким сюрпризам были настолько велики, что они даже не вскрикнули.
Они поплыли, не зная куда, как вдруг Мариус запутался в веревке, протянутой поперек.
– Э! – вскричал он. – К стене прикреплена веревка… Надобно отыскать, где другой конец.
Он приподнялся из воды и при свете звезд разглядел какой-то темный предмет, качавшийся на волнах.
– Лодка! – вполголоса произнес он. – Бог нас не оставляет.
Он подплыл к лодке и взялся рукою за борт, чтобы влезть в нее.
В лодке на скамейке дремал человек. Он выпрямился, и провансалец увидел, что у него в руке что-то сверкнуло.
Не предупредив, не спросив, что нужно Мариусу, друг он или враг, – неизвестный лодочник замахнулся на Мариуса.
Тот поймал его руку и стиснул в своей.
– Что это ты вздумал убивать меня, приятель? – насмешливо произнес Мариус. – Я еще ничего тебе худого не сделал. Но если так, погоди же.
Прежде чем лодочник успел опомниться, Мариус насел на него – и завязалась борьба, безмолвная, но ужасная – на смерть.
Послышался плеск от падения чего-то тяжелого в воду.
– Ну, вот тебе… Это тебе за дело. Ты должен был уступить мне лодку добром. С моей стороны, тут только законная самозащита – не больше… Эй, друзья! Садитесь все скорее!
Он помог молодым девушкам взобраться в лодку и такую же услугу оказал полковнику.
– Здесь два весла в уключинах и руль. Отлично! Превосходно!
Нож, оброненный прежним владельцем лодки, лежал на скамейке. Мариус увидел его и перерезал им веревку.
– Вы не ранены, Мариус? – спросила Фрикетта.
– Пустяки… Царапинка маленькая. Я ведь остерегался.