Пылающий остров

И провансалец прибавил:
– Не угодно ли будет вам, полковник, взяться за руль, а я сяду к веслам. Вы должны править, потому что я совсем не знаю здешних мест.
– Зато мне знаком каждый закоулок, – отозвался офицер.
Лодка поплыла.
– А как же тот несчастный? – вспомнила Фрикетта. – Ему бы следовало оказать помощь…
– Успокойтесь, мадемуазель, – возразил Мариус, – я его так обработал, что ему уже никакая помощь не нужна.
– О Мариус! Неужели вы его убили?
– Что делать, мадемуазель, так пришлось… Война-то ведь не свой брат… А главное – зачем он первый полез на меня?
Лодка бесшумно скользила, искусно направляемая полковником по неосвещенным местам. На юг от беглецов светилось три или четыре огонька. Полковник направил лодку на них и сказал матросу:
– Потихоньку обернитесь немного… Видите эту полутемную громаду доков?
– Вижу. Я знаю их. Там меня подняли, когда я упал в припадке желтой лихорадки.
– Туда мы и направимся.
– Великолепная мысль, полковник. Там все есть: вагоны пустые, вагоны с товарами, бочки, ящики, тюки – сам шут не разберется в этом столпотворении. Там легко спрятаться.
 
ГЛАВА VII
Переодевание. – Отъезд. – Предосторожности при следовании поездов. – Нападение. – Сирота. – Победа кубинцев. – Антонио Масео.
Десять минут спустя лодка причалила к размытому водою местечку дока.
Полковник высадился первый, чтобы в случае встречи с кем-либо объяснить свое присутствие. Мариус же говорил по-испански точь-в-точь как голландская корова, а таких познаний в языке было, разумеется, маловато для того, чтобы объясниться с местными жителями.
Полковник Карлос ступил несколько шагов и уже хотел сказать товарищам, чтобы они тоже выходили на берег, как вдруг послышался звучный окрик:
– Кто идет?
В то же время полковник заметил блеск штыка очень близко от своей груди.
Он остановился, спокойный и бесстрашный. Не отвечая на вопрос, он стал тихо насвистывать какую-то мелодию.
Штык опустился, и тот же голос тихо проговорил:
– Железо крепко, а кровь красна.
Полковник сказал:
– Здравствуй, брат.
Часовой отозвался:
– Здравствуй, брат.
– Твой номер?
– 212.
– Ты – Антонио Гальо, таможенный.
– А ты – Карлос Валиенте, наш полковник?
– Тише, тише!.. Я освободился из плена благодаря молодой француженке из Красного Креста и вот этому моряку.
Фрикетта и Мариус слушали этот разговор и удивлялись.
– У нас везде есть сообщники, – пояснила шепотом Долорес Фрикетте.
– Этот таможенный тоже из наших.
Таможенный сказал Фрикетте и Мариусу несколько слов привета и благодарности и спросил Карлоса:
– Что же ты теперь думаешь делать?
– Я хочу выехать из Гаваны с сестрой, француженкой и матросом и вернуться в армию Масео.
– Отлично. А здесь – полный беспорядок… Посылают подкрепления в провинцию Пинар-дель-Рио. Воинский поезд уже приготовлен.
– Мы отправляемся этим поездом.
– Я помогу вам.
– У нас с собой костюмы. Где бы нам переодеться?
– В любом из порожних вагонов.
Четыре беглеца выбрали себе каждый по вагону и отправились переодеваться. Все их вещи были подмочены в море, но это ничего не значило. Ночь была теплая, и простуды нечего было опасаться.
Переодевшись, беглецы вышли из вагонов и собрались у газового фонаря, чтобы осмотреть друг друга.
Полковник Карлос был одет простым пехотным солдатом. С повязкой на левом глазу он был неузнаваем.
Мариус оделся погонщиком мулов, а Долорес и Фрикетта – деревенскими женщинами.
Время шло. Док стал оживляться. У вагонов толпились носильщики, ремесленники. Потом появились женщины и дети. Затем начали показываться и войска – пехота и артиллерия.
Солдаты шли молча и как будто неохотно. Незадолго до рассвета их стали размещать по вагонам. Таможенный дал полковнику ружье со штыком и полный ранец. Мариус получил мушкетон с зарядами. Все четверо, не исключая и барышень, получили, кроме того, по карманному револьверу. Беглецы смешались с толпой, не обратив на себя внимания, и заняли место в вагоне среди солдат; этих солдат провожали жены и сестры, намеревавшиеся ехать с ними до первых аванпостов.
Рядом с Фрикеттой села молодая женщина с пятилетним ребенком на руках и с собакой, сейчас же забравшейся под лавку. Напротив сидел муж молодой женщины, красивый молодой человек в мундире унтер-офицера милиции. Он грустно улыбался жене и ласково гладил рукой смуглую головку ребенка. Глаза молодой женщины были полны слез.
Фрикетта сразу поняла семейную драму…
Наступал час отъезда. К поезду прицепили локомотив. Стало совсем светло. По вагонам бегали полицейские, между ними Фрикетта узнала служителей госпиталя. Очевидно, побег был обнаружен и беглецов искали.
Узнают их или нет?
Полицейские зорко окидывали взглядом всех пассажиров, заглядывали во все окна. Рыжие волосы Мариуса сбили их с толку. Полковник Карлос в одежде нижнего чина совершенно не обратил на себя их внимания. Фрикетта несколько раз нарочно чихнула, чтобы гримасой изменить свою физиономию, а потом принялась сморкаться. Долорес принялась усиленно есть большой сладкий лимон, прикрыв себе рот и часть щеки…
Полицейские прошли мимо.
Беглецы были спасены.
Поезд медленно отошел от платформы.
Двигался он медленно – всего пятнадцать верст в час.
Дело в том, что инсургенты нападали на правительственные поезда, устраивая крушения. Поэтому поезд, в котором ехали наши беглецы, находился под охраной ружей, торчавших изо всех окон. Машинист, кочегар, все кондукторы были вооружены с ног до головы.
Поезд миновал Сан-Антонио и шел теперь между Венданнерой и Сейбой; в этом месте дорога делает довольно значительный изгиб.
Вдруг раздался страшнейший грохот. Поезд внезапно остановился, содрогнувшись весь от первого вагона до последнего. Вагоны полезли на вагоны, раздался треск, многие из них разбились; послышались стоны получивших ушибы. В то же время вокруг поезда затрещала ружейная пальба.
Под поездом взорвался динамит, который подложили инсургенты.
Завязалась перестрелка. Солдаты в поезде отстреливались, как могли. Каждое окно, каждая дверь вагона превратились в бойницы, из которых сверкали выстрелы. Инсургентские пули влетали в вагоны и поражали многих.
Почти одновременно получили смертельные раны молодой унтер-офицер милиции и его жена. Ребенок их с тоской и плачем теребил труп матери, умоляя ее проснуться и встать… Собака сидела возле трупов и громко выла.
Полковник Карлос видел, что идет в сущности бесполезное кровопролитие. Он сорвал с себя платок, которым у него был завязан левый глаз, надел его на штык и стал махать им из окна. Инсургенты сейчас же прекратили пальбу. Прекратили ее и испанцы.
Инсургенты приблизились к поезду. Они потребовали только выдачи поезда, всего военного материала и оружия, а затем испанские солдаты могли свободно уходить.
Между тем несчастный сиротка продолжал плакать. Фрикетта взяла его на руки, лаская и утешая. Малютка скоро затих, и они вышли из вагона.
Собака тоже вышла следом за Фрикеттой.
Инсургенты в какие-нибудь пять минут заложили в каждый вагон динамит и зажгли фитиль. Еще через пять минут раздался страшный взрыв
– поезд и весь военный материал взлетели на воздух.
Начальник инсургентов, высокий и красивый мулат с генеральскими эполетами, лет сорока восьми на вид, подошел к испанским солдатам и сказал им:
– Вы свободны, солдаты. Можете идти. Вы исполнили свой долг; нам не нужно вашей крови, мы хотели только уничтожить военное снаряжение.
Солдаты удалились. Остался лишь Карлос со своими друзьями. Тут только заметил его инсургентский вождь.
– Карлос! – вскричал он. – Карлос Валиенте!.. Ты свободен!.. А мы уж не думали увидеть тебя живым.
– Да, генерал, я свободен, по милости вот этих французов: мадемуазель Фрикетты и ее слуги, матроса Мариуса.