Железная рука

— Желаю удачи! Однако… кто-то за нами идет. Ты не слышишь?
— Кажется, да.
По дороге попадались бараки, под крышами которых висели, изогнувшись, белые хлопковые гамаки, еле заметные при бледном свете звезд и светлячков.
Путники сделали еще дюжину шагов, и мальчик сказал:
— Нет сомнения, за нами идут.
— Как ты думаешь, есть основание беспокоиться за…
— За Мадьяну? Да! И серьезное. Эта внезапная болезнь у нее, такой сильной, совершенно неестественна. Думаю, ее напичкали лекарствами. И нехорошими.
— Кто-то хочет ее убить?
— Боюсь, что да. Очень боюсь.
— А что тебя навело на эту мысль?
— Среди местных парней всегда есть чего опасаться. А Мадьяна — целое состояние. О ее семье ходит легенда: они, мол, знают сказочно богатую жилу  [34]. Что-то вроде Эльдорадо!  [35] Понимаете? Об этом говорят и на ее состояние зарятся с тех пор, как всех здесь охватила золотая лихорадка.
— Ну и что?
— Да как же! Я видел, как вокруг Мадьяны бродят люди с мешками и веревками, сбежавшие от виселицы или гильотины и способные на все. И на меня косо смотрят. Есть от чего задрожать.
— Ты любишь Мадьяну?
— Она спасла мне жизнь. Я был бы счастлив умереть, лишь бы ее не коснулось страдание, какая-нибудь беда. А вы?
— Вижу ее лишь в третий раз, приехал всего несколько дней назад. Но я из породы тех, что ищут опасности, этаких донкихотов  [36]. Люблю рисковать, это сильнее меня. Не могу видеть человека в беде и не помочь ему.
— Да вы — герой! Ладно, хватит болтать. Мы пришли.
Отягощенные бесценной ношей, незнакомец и его провожатый подошли наконец к большому дощатому дому, который на фоне жалких построек был похож на монумент  [37], вершину архитектурного роскошества.
Мустик толкнул дверь и сказал:
— Входите. Тут есть настоящая кровать. Там, в глубине. Вы увидите, ведь у Мадьяны в волосах полно светлячков…
Он не успел закончить фразу. В нескольких шагах от них кто-то свистнул, и сразу же сбежалось несколько человек, которые угрожающе окружили Мустика и незнакомца. В сумерках сверкнула сталь клинков.
 
ГЛАВА 2
Атака. — Отчаянная борьба. — Дабы защитить вход. — Подвиги мальчишки. — Револьвер Мустика. — Несказанная сила. — Пи…у…у…и! — На помощь! — Друг Фишало. — Разгром. — Незнакомец получает славное прозвище Железная Рука. — Сломанный ставень. — Пустой дом.
Деваться было некуда, однако мужчина и мальчик не испугались. Сперва следовало куда-то положить бедную Мадьяну, хоть на какое-то время. А уж потом драться свободными руками.
— Ты — храбрый парень, Мустик, — сказал незнакомец. — Прикрой нас, малыш. Я быстро вернусь.
И, держа на руках все еще бесчувственную девушку, молодой человек исчез в наполненном сумерками доме.
Мустик был словно выточен из дерева. Его мальчишеский голос резко контрастировал  [38] с трагичностью происходившего:
— Да, месье! Пусть даже придется умереть! Мальчик встал на пороге лицом к преследователям и, угрожая револьвером, закричал изо всех сил:
— Остановитесь! Ни с места! Первый, кто пошевелится, расстанется с жизнью.
Ультиматум и тон, которым он был заявлен, рост прокричавшего угрозу — все это должно было скорее вызвать смех. Посудите сами: тринадцатилетний тщедушный мальчуган, мальчик с пальчик рядом с дюжиной разбойников, вооруженных до зубов. Правда, у него в руках револьвер! Не нужно быть Геркулесом  [39], чтобы нажать на курок опасного оружия. Особенно когда ты храбр и хладнокровен. И поэтому преследователи заколебались, глядя на револьвер и на своего смешного противника. Ей-богу, прямо петушок, приготовившийся сразиться со стаей стервятников  [40]. Он бросил им как вызов свое кукареку, прозвучавшее так громко.
Впрочем, нерешительность длилась недолго. Мерзкий голос, один из тех, что слышится или на прогулочной площадке в тюрьме, или в аду каторги, глухо и ворчливо потребовал:
— Пошли! Нечего возиться с каким-то ацтеком  [41]. Раздавим этого ублюдка, как вошь, и пройдем.
Мустик был не просто бесстрашен, он обладал еще и уязвимым самолюбием. Поэтому слово «ацтек» и еще более обидное «ублюдок» привели его в ярость. И паренек быстро ответил, целясь:
— Ацтек, который ведет себя как настоящий мужчина. Ацтек, которому не страшны каторжники, черт вас дери!
Паф! Выстрел прозвучал сухо и отдался вдалеке под большими деревьями, где все время визжали обезьяны. Один из преследователей упал с проклятиями на устах.
Это дало незнакомцу небольшую отсрочку. Во время быстротечных секунд, так драматически выигранных его молодым спутником, он продвинулся в темном доме на несколько шагов. Светящаяся мошкара чуть-чуть разгоняла сумерки, но тут раздался выстрел.
Внезапная вспышка осветила кровать.
— Наконец-то!
Молодой человек быстро положил на постель больную и одним прыжком достиг двери.
— Держись! — крикнул он. — Я тут!
Мустик выстрелил второй раз, именно в тот миг, когда наступавшие всей массой бросились к нему. Бедный ребенок не проронил ни слова, понимая, что минуты его сочтены.
Новый друг Мустика благодаря вспышке от выстрела увидел, как мальчика стали топтать сапогами. От душевной боли у незнакомца сжалось сердце:
— О несчастное дитя!
Он машинально ощупал задний карман под поясом, где практичные янки  [42] держат оружие. Но нет! Револьвер остался в казино, на столе, после того как пришлось разрядить его, чтобы добиться тишины. Ну что ж, взявшись за гуж…
Уже более не колеблясь и долго не размышляя, он бросился очертя голову на бандитов, которые, перестав пинать Мустика, устремились в глубь дома.
Невероятно, но порыв смельчака заставил группу нападавших отступить, раздаться, расколоться, словно в нее на полном ходу врезалась лошадь!
Завязалась борьба, молчаливая, яростная, безжалостная, схватка между одним человеком и бандой преступников.
Ни звука! Ни крика! Ни единой жалобы! Слышались только скрип зубов, прерывистое дыхание, толчки, тычки и удары, глухие и как бы расставляющие знаки препинания среди этих звуков.
Негодяи боялись сразить друг друга в темноте и поэтому не решались браться за оружие. Какой-то голос ворчливо произнес:
— Дерьмо… Что это мы все не можем вынуть кости из этого паршивого фраера?
По мерзкому жаргону незнакомец узнал каторжника.
— А ну-ка, негодяи, вон отсюда!
Чья-то рука потянулась к горлу храбреца. Он схватил ее за запястье, сжал и крутанул, словно сковав наручниками. Раздался ужасный треск сломанной кости. И вой искалеченного существа.
Незнакомец разразился жутким смехом и громко крикнул:
— А, дрянь! Ты поднял на меня руку! Но я держу тебя крепко. И никого больше не коснется эта вонючая лапа.
Затем добавил в страшной тревоге:
— Дорогой малыш, ты где, Мустик? Мустик! Ты слышишь меня? Мустик!
Ребенок не отвечал, молчание привело в ярость его нового друга. Он прорычал:
— Проклятые ублюдки! Если вы убили его, пеняйте на себя!
Почти не напрягаясь, атлет притянул к себе человека, которому только что сломал руку. Свободной рукой он схватил бандита и поднял в воздух.
Все это произошло в мгновение ока, словно каторжник весил не больше чем четырехлетний ребенок! Незнакомец принялся раскачивать его из стороны в сторону изо всех сил, целясь в нападавших головорезов. Несчастный вскоре совсем обмяк. Задыхающийся, умирающий, превращенный в кучу костей и лохмотьев, бандит перестал даже стонать, но его ноги продолжали косить и опрокидывать в своем вихревом движении все, что встречалось на пути.