Стальной донжон(СИ)
Тропф молча покивал ему в ответ. Кто если не они?
А посланцы короля Торальда понуро тащились прочь из деревни. Их подгоняли гвардейцы, чуть ли не толкая вперёд.
— Слышь, ты! — вдруг завопил здоровяк с топором, развернувшись в сторону командира гвардейцев, — я вот что скажу! Король Торальд всё припомнит вам и вашему Бьору! Когда рухнет Стальной Донжон, вот тогда и поговорим!
— Будем ждать! — коротко бросил тот в ответ.
— Эй! Мужики! — к парням подошёл рослый Тоф. Здоровый бычара навис над ними и заговорщицки прошептал, — чего думаете?
— О чём? — не понял вопроса Тропф.
— Пойдёте?
— А то! — отозвался Харт, — кто, если не мы?
— Угу. До выхода из долины топать день или больше. Но идти надо ночью!
— Почему это? — удивлённо спросили они.
— Как это почему? — Тоф нахмурился, — вон, Оларк этот, жена его, другие бабы, старики…. Да даже мамка моя! Они ж сдадут сразу, если увидят! Не понимают, что Кронос сюда придёт!
— Во-во! Им-то не понять! Это ж война — мужское дело! — вторил ему Харт.
— Точно. Женщин вообще слушать нельзя. А стариков тем более! — здоровяк сжал кулаки, — они и не доживут, небось, когда Кронос сюда придёт. А нам, вот, расхлёбывать потом всё это. Нет. Надо сейчас решать. Решать судьбу своей страны! Верно? — прошептал он.
— Верно, — ответили они.
— Другим скажите. Пусть все к ночи собираются. И вместе уходим, — махнул рукой Тоф, а потом поднял кулак вверх, — за короля Торальда!
— За короля! — кивнул ему Харт, повторяя жест.
— За Радас! — отозвался Тропф.
— Эй! А ну пошли домой! Скотина там ещё не на выгуле! — к здоровому Тофу подбежала его мать, встала на носочки, чтобы отвесить сыну подзатыльника. Потянула его прочь отсюда. Тот лишь рассерженно глянул в их сторону и потащился следом. Харт покачал головой и молча пошёл по улице, смешавшись с большей частью толпы. Сразу же прилип к какому-то парню, принялся нашёптывать на ухо.
А Тропф направился к своему дому. Ему нужно было собрать вещи перед уходом. Спрятать всё где-нибудь за забором, чтобы его не засекли. Как раз время было такое, что в их опустевшем доме никого не было. Дед, похоже, остался перемывать кости посланцам короля, усевшись на лавке у трактира вместе с другими стариками. Мать, скорее всего, где-то в полях.
Парень приоткрыл дверь дома, прокрался внутрь. Первым делом полез в большой окованный сундук. Где-то там, на самом дне лежал щит. Весь мятый, с потёртым рисунком. Его закинули туда, чтобы не мозолил глаза, лишний раз напоминая об утрате. Но теперь настало время, чтобы вытащить его.
Он вывалил из сундука целую гору одежды. Какие-то тряпки, безделушки. Вскоре парень уже сидел на коленях среди гор всякого хлама. И только тогда его пальцы нащупали холодную металлическую поверхность. Щит. Тропф вытянул его из недр и выставил перед собой. Сломанная башня и вставший на дыбы бир.
— Север разрушит творение южан, — вспомнил парень слова отца.
— Уходишь с ними? — в дверях стояла мать. Она смотрела на него с дикой тоской в глазах. С каким-то бессилием и обречённостью.
— Я должен, — заявил он, чувствуя, как слабеет голос, — должен защитить…. Отомстить за отца. За Трамфа!
Она опустила глаза в пол. Тропф осторожно положил щит и принялся складывать всё обратно. Все, чтобы не смотреть на мать. А когда он закончил и поднял глаза — матери в дверях уже не было. Так было даже лучше. Гораздо лучше, чем сидеть под её осуждающим взором.
Парень нашёл мешок и принялся складывать туда свои вещи и еду.
— Тропф! — снова раздался печальный голос матери. Тот поднял глаза. Она снова стояла в дверях с каким-то мешочком в руках.
— Возьми! — бросила ему. Что-то внутри тяжёлое. Парень развязал узел, сунул внутрь руку. Блеснул золотистый кружочек на его ладони. Радасский золотой. Даже не один, а целых три. Семья хранила эти монеты на крайний случай. Вдруг неурожай или случиться чего.
— Я чувствую, что они тебе понадобятся, — как-то тихо сказала мать, — а нам они уже не к чему, — холодно добавила она.
— Спасибо, — прошептал он, — я думал, что ты будешь против.
— А разве тебя можно переубедить? — голос у неё дрожал, — уж лучше я попрощаюсь со своим сыном, чем буду жить с тем, что он тайно сбежит посреди ночи.
Внутри у Тропфа всё оборвалось. Руки сами опустились, чуть мешок из рук не выпал. Парень почувствовал, что слезы наворачиваются на глаза. Он тяжело вздохнул и бросился к ней. Крепко обнял.
— Я вернусь, обязательно вернусь! — прошептал он, будто бы пытаясь убедить самого себя.
— Мы будем ждать, — мать обняла его в ответ, — пошли, наберём тебе еды в дорогу. Быстрее, а то дед вернётся! Будет ворчать ещё, — всхлипнула она.
— Пусть ворчит, — усмехнулся сквозь слезы Тропф, — с ним тоже нужно попрощаться!
Вскоре его мешок весь набитый одеждой и припасами лежал у дверей. Уже был поздний вечер. Ночь спускалась с горных хребтов на эту долину. Горели редкие окошки по деревне. Сегодня многие дома снова опустеют. Парень выглянул на тёмную улицу. Где-то там, в небе, вершины гор поднимаются над ними, шумят редкие рощицы. Он прикрыл глаза. Это место нужно защитить. Спасти от всех драконов и тиранов.
Тропф с нежностью обнял мать, потом обхватил сухонькие плечи деда.
— Прощайте! — бросил он напоследок.
— Задай там этому Кроносу, — буркнул старик, — отомсти за батьку!
— И за брата, — печально добавила мать.
В дверь тихо постучались. Тропф приоткрыл её.
— Эй! Тропф! — прошептал ему Харт. — Донжон должен быть разрушен!
— Угу, — отозвался он. Выскользнул за порог. Ещё трое парней стояли у забора. В темноте не разобрать, но здорового быка среди них точно нет, — а где Тоф?
— Его мать не пускает! — отозвался тот, — караулить собралась всю ночь. Но он говорил, что сбежит. Догонит нас к утру! Пошли! Остальные уже умотали!
— Пошли! — со вздохом ответил Тропф. Глянул напоследок на родной дом. Дом, который он должен был защитить.
Глава 4. Сложный выбор
В пещере было жутко холодно. Тропф открыл глаза, выпустил облачко пара изо рта, глянул в сторону дыры в потолке пещеры. Кажется, дракон совсем улетел прочь. И возвращаться не собирался. Может, даже заблудился. Ведь там снаружи буря. Даже в пещеру порывы ветра закидывали крупицы снега и те, медленно кружась, падали на пол. Парень проследил за ними и обомлел.
Затаив дыхание, он подошёл ближе к той стене, где, несмотря на жуткую метель, лучи света пробивались сквозь щель в потолке. И в их ореоле, прямо на ветках, сложенных драконицей в аккуратное гнездо, лежало яйцо. Размером оно было с кружку для пива. Снежинки таяли на сероватой скорлупе с редкими пятнышками.
Парень знал, что это будущее чудовище. И понимал, что это яйцо не должно попасть в руки его спутников. Он ведь тогда решил, что будет бороться с драконами, а доверять одного из них тем, кто грабит деревни, прикрываясь борьбой за свободу… Нет, они точно используют этого монстра во зло.
Он отошёл назад и поднял топор с пола. Рядом валялся щит. Весь оплавленный и мятый. Теперь от него толку не было, да и смотреть на этот герб уже не было сил. Сколько страданий всё это принесло и сколько ещё принесёт? Но теперь у него был шанс хоть как-то повлиять на происходящее. Замёрзшие пальцы сжали рукоять. Нет. Они не получат это чудовище. Дрожа то ли от холода, то ли от напряжения, Тропф двинулся к яйцу. Сухие ветки захрустели под его ногами.
Парень схватился за скорлупу рукой, занёс топор. И тут же замер. Оно было тёплое. Будто бы грелось изнутри. Пальцы спокойно терпели этот жар, который был каким-то домашним, живым. Рука с оружием сама опустилась вниз, звякнуло лезвие об камень.
Тропф задумался, а стоит ли рубить с плеча? Там, снаружи жуткая метель, а ему нужно искать своих спутников, ведь в одиночку с этих гор не спуститься…
Это яйцо могло помочь ему, согревая будто бы собственная печь. С ним можно будет добраться до лагеря, а потом разбить. Отойти в сторонку, тюкнуть обухом и всё. Конец чудовищу.