Безвременье страсти (СИ)

– Ты и сейчас, самый лучший дракон! – И Элина поцеловала его.
И здесь мы на время оставим наших героев наедине. И посмотрим виды природы, которые не так давно предстали перед нашим путникам с вершины холма.
С возвышенности открывался живописный ландшафт. Была ранняя осень. Широкая речная гладь уходила вдаль. Долина реки, подпитывающая водой все краски местной растительности, вступала в пору отдыха. На небе парили кучевые облака, оставляя просветы солнцу. Кое-где возвышались священные каменные изваяния. В воздухе витал приятный запах пряных трав. Солнце садилось, медленно, то скрываясь за облаками, то появляясь вновь, окрашивая небо и облака в багряный цвет.
Еще не так давно, на холме, с которого можно было наблюдать сей прекрасный вид, стояли двое. Это были он и она. Они любовались удивительным пейзажем, что расстилался вдали, вдыхали запах увядающего лета и беседовали. Двое только пришли сюда. И никто, оказавшись случайным свидетелем сего, не смог бы сказать, откуда.
Казалось, присутствие их здесь было невозможным. Это был мир не их, не людской. Тут всегда обитали только дикие существа, вроде местных кровожадных племен, буйной растительности и каменных древних изваяний
Пара спустилась вниз. Они шли по степи, держась за руки, и о чем-то говорили. Девушка обняла спутника и что-то произнесла.
Никто не сможет им помешать. У них был всего один вечер. Двое остановились. Юноша смотрел на спутницу, на ее волосы, в ее бездонные глаза. Девушка казалась такой хрупкой рядом с ним. И вновь они уходили вдаль, к реке, на закат.
И, наверное, лишь одни вороны видели, как двое направлялись в сторону речной глади. И если бы кто остался на холме, то смог бы различить две удаляющиеся, растворяющиеся вдали две человеческие фигурки. Они шли. И о чем-то говорили. И никто не слышал о чем. Потому что это был их разговор. Только их. В спокойствии и покое, который дала им эта дикая и непонятная планета. Солнце садилось к реке, покрывая багрянцем все вокруг.
И она остановилась. И он остановился. И кавалер взял её на руки, и так шел на закат, к реке.  И дальше нес ее молча, любуясь вечерней зарей и своей возлюбленной, а она  слушала стук его сердца. Наконец, солнце опустилось к самой  реке и стало уходить за горизонт. Никто не видел, что было с ними дальше. Небесное светило село.
Элина закричала, и он взмыл в небо. Он не он, а тот, кем он только что был, пытался заняться с ней сексом. Она ждала, но тот попытался войти ей в попу, и девушке стало больно, и она кричала, но тот не хотел вынимать. Валентин так никогда не сделал бы, и понял, что он вовсе не был тем человеком, а лишь смотрел его глазами, на время отождествляясь с ним. И Валентин вернулся, желая покарать его. И теперь со стороны видел, что тот, другой, потерял какое бы то ни было человеческое обличие, приняв форму козла. И Валентин хотел покарать его дважды: за то, что сделал его любимой больно и за то, что оказался из племени тех, кто лишил его жизни. Но ничего делать не понадобилось.
Элина собственноручно убила козла.
И Валентин снова взмыл вверх, и кружил сливаясь с грозовыми тучами, пролетая под потоками дождя и громыхая вместе с грозовыми разрядами. Так он вымещал свой гнев и свою боль, пока не успокоился.
А когда все утихло, увидел, как Элина воспарила над армией демонов, похожих на козлорогов. И опять он заговорил с ней.  И снова он был кем-то другим. Став ветром, он сумел пронести ее над армией врагов. Так он понял, что сейчас стал воплощением древнего дракона, бога ветров Ками-Тюрё, а сам Дракон узнал, что девушку звали Элина. Теперь, когда Элина оказалась в безопасности, Валентин или Ками-Тюрё, как звали его воплощение здесь, обрушил на демонов свой гнев, сгустив тучи и осыпав их градом и искрящимися молниями. Потом он видел, как Элина пробиралась через заросли в компании какого-то попугая, как  пыталась преодолеть озеро вброд, и обнажилась чтобы не замочить одежду.
Как она великолепна, – подумал Валентин. Талия, выпуклая попа. Но попугай тоже оказался мужчиной и прокомментировал “Вот это жопа!”, чем засмущал девушку. В конце концов они придумали как преодолеть озеро на плоту, и помощь дракона ветров им не понадобилась. Вскоре Элина и попугай рассорились, и тот сбежал. А дракон снова грохотал и бушевал, летал над горами и морями, пока не добрался до башни на высокой горе. И снова встретил Элину. Ей нужна была помощь, но ветер здесь мало смог бы помочь. Но он сумел найти того, кто уж точно окажет девушке помощь. Тот самый сварливый и горделивый попугай, которого теперь мучали угрызения совести. Дракон не долго убеждал строптивую птицу выполнить свою миссию – помочь девушке, и на крылах ветров доставил его прямо к башне. Валентин слышал, как там состоялась великая битва, из которой Элина просто обязана была выйти победителем.
 
И вновь все померкло.
Он шел по длинной дороге где-то в сумрачном царстве, и если свернуть с пути, то путника ждет неминуемая погибель. Хотел взлететь, но не смог. Теперь он не дракон в неведомом мире сновидений, а человеческая душа, идущая по узкой дороге в океане страстей, разделяющей смерть и жизнь.
Навстречу шла Элина. Казалось бы, обрадоваться, сплестись в объятиях. Но Валентин знал. Это не сон и не видение. Это дорога между жизнью и смертью.
И Элина шла не в ту сторону. Она попыталась его обнять, но Валентин предупредил: “не время”.
Девушка предложила пойти вместе туда, откуда только что пришел Валентин, но то была дорога смерти.
Он взял Элину за руку и проводил туда, откуда та пришла сама.
Пусть смерть и затянет его, но он успеет спасти возлюбленную. Последние силы  вдохнул он в Элину, пытаясь вернуть к жизни. Одного не знал Валентин, что и сам не чувствовал всех своих сил. И древний источник, который открылся в странствиях, вернул ему все то, что истратил. И юноша не заметил, что тоже дошел до края дороги, где начиналась жизнь. Свет ослепил его.
Валентин открыл глаза.
  
Глава 6
 
У нее не было имени. Как и у многих демонов. Но от других охотников ее отличала только женская натура. Почти все из них были мужчинами. Потому назовем ее охотницей. Тот, кто видел ее, не мог не отметить ее безжизненный, сверлящий, холодный взгляд. И это была правда. Тот, кому довелось встретиться с ней, не мог ожидать ничего хорошего.
Не случайно темный пастырь призвал ее. Обычные охотники были грубой силой. Точной, надежной, но не умной, – что не так страшно; и бесчувственной, – что было гораздо опаснее. Нет, охотница не была склонна к какой бы то ни было сентиментальности. Она тоже была бездушной машиной для убийств, как и другие охотники и подобные им ворономонстры. Но она знала, что такое чувства, понимала их. Ее женская натура позволяла понимать то, чего не понимали другие; ощущать то, чего не ощущали; проникать глубоко в сердца людей, чувствуя все их слабости и тайные желания. Поэтому охотница могла справиться с тем врагом, которого не могли одолеть обычные охотники.
Впрочем, сказать, что охотница совсем не испытывала никаких чувств, было бы лукавством.
Во-первых, она все-таки ощущала нечто похожее на презрение, в адрес большинства других охотников.
Во-вторых, она, можно сказать, чувствовала некое подобие любви к своему господину, Темному Пастырю. Но действительно ли, это – чувства, либо, напротив, – лишь ощущение заложенной программы через свою женскую природу, она понять бы не смогла.
И в-третьих, иногда охотница испытывала восхищение. Восторженность искусностью своего врага. Она и сама была виртуозом, мыслила на много шагов вперед, предугадывая шаги и поступки, которые были мотивированы не только логикой, но и эмоциями. И когда противник так же мастерски обыгрывал ее, она не испытывала ни гнев, ни досаду, лишь азарт и ощущала, что отдавала должное опытности противнику. Она даже могла вознаградить его за это, причинив ему короткую смерть, избавит от мучений и боли.