Свидание с миллионером
Во-первых, все это огромное и не очень-то приятно пахнет. Во-вторых, теперь я наконец понимаю, откуда у моего тиндеровского друга взялась коллекция его замечательных доисторических свитеров. Потому что мне тоже сейчас выдали нечто подобное. Даже шапку дали в похожем стиле. Ощущение такое, что ее сносили еще задолго до того, как я появилась на свет. Усыпанный катышками черно-белый орнамент на отвороте смотрится просто умопомрачительно. А миленький кругленький помпон выглядит так, будто им еще в советские годы вволю полакомилась моль.
– Эх, спасибо тебе, Даниил… Я же всю жизнь мечтала побродить по лесу под дождем в костюме чудовища… – бурчу себе под нос, принимаясь натягивать на себя все это богатство. Делать-то нечего. В своем прикиде я действительно далеко не уйду.
Приходит мысль – а что если мне вообще с ними не ходить? Посижу здесь, в сторожке, подожду, пока вернутся. Но представляю себе, как буду сидеть тут среди леса совсем одна, и становится жутко. Вдруг медведь в дом вломится, мало ли? Я слышала, бывали такие случаи. Нет уж, лучше с ними пойду.
Переодевшись, чувствую себя примерно как Филипок из одноименного рассказа Льва Николаевича Толстого.
Выхожу из кладовки и сразу попадаю под пристальный взгляд Даниила. А этот гад начинает бессовестно ржать надо мной. Еще бы. Зеркала тут нет, но я и без него прекрасно себе представляю, как шикарно сейчас выгляжу. Одни сапоги чего стоят. Они такие огромные, что ими можно убивать. Но на удивление не тяжелые. И благодаря шерстяным носкам практически не сваливаются с ног.
– Чего смешного-то? – обиженно бурчу я, засовывая руки в карманы своей исполинской брезентовой куртки.
– Ничего. – Даниил подходит ко мне вплотную, с широкой ухмылкой дергает за помпон на шапке и смотрит в глаза. – Просто ты такая забавная в этой одежде.
– Ну да. Зато ты теперь на моем фоне – икона стиля.
Даниил на это ничего не отвечает. Просто обхватывает рукой мой затылок и накрывает губы поцелуем. От которого в животе начинают порхать бабочки и мгновенно подгибаются колени.
– Кхм-кхм, – раздается недовольное покашливание сбоку.
Даниил отрывается от моих губ, и мы оба с неохотой переключаем внимание на Федора Михайловича, стоящего возле нас.
– Идемте уже, голубки, – недовольно бурчит он. – Потом лобызаться будете.
* * *
Мы бродим по лесу уже больше часа, и все это время я искренне ненавижу Даниила, а вместе с ним и весь белый свет. Я вспотела, устала, ноги еле передвигаются в огромных неудобных сапогах. Поясница страшно ноет. Противный ветер нещадно бросает в лицо мелкий колючий дождь. Но даже когда он ненадолго прекращается – меня уже ничего не радует. Мечтаю только об одном – чтобы эта пытка скорее прекратилась.
Зато моим спутникам хоть бы хны, прут и прут себе куда-то. И вообще на меня внимания не обращают, даже не оборачиваются! А если я отстану? А если заблужусь в лесу? Хотя, возможно, они и слышат, что я иду следом, по моему громкому пыхтению.
Лишь изредка, когда Федор Михайлович смотрит в бинокль, Даниил оборачивается и подмигивает мне. Я натянуто улыбаюсь ему в ответ. Разговаривать или как-то иначе шуметь нельзя – об этом меня предупредили заранее.
Фиг я еще хоть раз на подобное подпишусь.
Но самое страшное начинается, когда деревья перед нами расступаются и открывается вид на просторную поляну. Мои мучители находят то, что искали. Точнее, кого.
Небольшая стая грациозных животных с тонкими ногами и небольшими рожками пасется у наполовину голых кустов. Довольно далеко от нас, но у меня отличное зрение, и я могу хорошо разглядеть их в мельчайших деталях. Точно не знаю, кто это такие – козлики, лани, может быть, косули – не разбираюсь. Но мое сердце замирает, когда Даниил вскидывает ружье и начинает целиться в этих небесных созданий.
Паника поднимается откуда-то изнутри и вмиг овладевает мной.
– Нет! – громко воплю я, расширив глаза от ужаса.
Животные мгновенно вскидывают головы, замечают нашу троицу и срываются с места.
Но Даниил не прекращает целиться. Ведет дулом вслед за ними, и раздается громкий выстрел.
Мое сердце почти не бьется до тех пор, пока я не понимаю, что он промахнулся. Все животные целы, продолжают быстро бежать и вот-вот должны уже скрыться среди деревьев… Но Даниил начинает целиться снова.
– Нет! – ору я и бросаюсь в его сторону.
Обеими руками хватаюсь за ствол ружья, повисаю на нем, чтобы не допустить еще одного выстрела в удирающих животных.
Мой друг из тиндера наконец переключает внимание на меня. Рывком отнимает оружие из моих цепких пальцев, недовольно сводит брови. Я даже немного робею под его строгим взглядом. А за нашими спинами раздается хриплый смех Федора Михайловича.
– Ну и что ты наделала? – сердито спрашивает у меня Даниил, буквально прожигая своими карими глазами.
– Спасла зверей, – вздергиваю я подбородок, пытаясь изобразить некий вызов, хотя у самой поджилки трясутся.
– Так ты для этого, что ли, согласилась со мной поехать? – возмущенно вскидывает брови он. – Чтобы мою добычу от меня спасать?
– Я же не думала, что ты этих лапочек убивать собирался!
Он изумленно качает головой.
– А на кого, ты думала, я буду охотиться?
– Да откуда я знаю! Я вообще об этом не думала!
– А потому что я всегда говорю – бабе на охоте не место, – назидательным тоном вставляет свои пять копеек Федор Михайлович.
Вот теперь я начинаю злиться по-настоящему. Резко разворачиваюсь к нему.
– Знаете что! – выпаливаю я, захлебываясь от возмущения. – Это называется сексизм, между прочим! Дискриминация по половому признаку!
Он в ответ только морщит лоб, словно не понял ни слова из того, что я сказала. А я хватаюсь за голову обеими руками и поворачиваюсь обратно к Даниилу.
– Офигеть, на какое чудесное свидание ты меня пригласил! Спасибо тебе огромное! Знала бы – сразу тебя в черный список закинула!
Под мою пламенную речь Даниил как-то очень быстро теряет весь свой суровый вид. Уголки его губ снисходительно расходятся в стороны, и выглядит это так, будто парень едва сдерживается, чтобы не заржать.
А меня от этого только еще больше бомбит.
– Что смешного я сказала?! Что ты лыбишься?!
Один смешок все-таки срывается с его губ.
– Хомячок в ярости, – с улыбкой комментирует Даниил, обращаясь к Федору Михайловичу. Который тут же снова начинает хрипло хохотать.
Я с минуту обескуражено смотрю на них. Это я-то хомячок? Да у меня весы максимум пятьдесят килограмм показывают, когда я на них стою! Ну да, во всей этой одежде я, должно быть, выгляжу объемно. Но можно подумать, я сама, по своей воле так нарядилась!