Исток

– Не обманывайтесь, милсдарь. Но если мои чародеи потеряют силу, они возьмутся за мечи. И в этом не оплошают.
Гость тогда смолчал, но снисходительный тон оставил, присматриваясь к инесским колдунам – у каждого при себе было оружие, и каждый им владел.
Женщины зависели от магии больше, может, оттого я провела полжизни, обучаясь держать в руках оружие или биться в рукопашной. Хмурили брови седые старцы – не след девушке хвататься за холодную сталь, когда рядом есть мужчины.
Нож удобно лег в руке, прячась в просторном рукаве, я знала – тонкая льняная ткань не сдержит хорошего клинка, а клинок был хорош. Я зашнуровала сапоги, мало ли что под ногу попадет. Острый камень или ореховая скорлупа одинаково больно поранят стопу. Сапоги шили для меня. Ни каблука, ни деревянной подошвы, только несколько слоев толстой, грубой кожи, в таких можно бежать, не боясь оскользнуться. И я побежала.
Быстро и легко по берегу, чуть медленней в толпе у причала, от меня отшатывались, кричали вслед, но я все бежала, считая вдохи и выдохи. Собьешься здесь – собьются и ноги. Еще одна наука отроков в Инессе – раз прошел, не забудешь никогда. Пронесешься по лесу, а потом закроешь глаза и расскажешь наставнику, что видел по дороге. Не поленится, сходит проверить. Выворачивать на улочку, где стоял «Большой ясень», я не стала, свернула на параллельную.
Обогнув трактир, заглянула в окно, распахнутое по летнему времени. Мы с белобрысым добрались почти одновременно. Видно, он еще ждал подкрепления, да шел пешком.
Один прийти к колдуну он не решился, знал, с кем дело имеет. Удивительно, но не подстерег, как меня, в безлюдном месте. Или наоборот? Боялся остаться с белоглазым колдуном без свидетелей, думая, что не переживет такой встречи?
– Рон, – без удивления прошелестел холодный голос, – пришел-таки?
– Что же ты от меня по углам прячешься? Боишься?
– Руки марать неохота. – Рон заскрипел зубами, но дернувшимся было подручным показал стоять за спиной. Я осторожно шагнула вдоль окна, но Майорина все равно не разглядела, зато белобрысый со свитой были как на ладони.
– Я не буду просить поединка, я буду просить суда.
– С чего бы? – Не видела, но знала: левый уголок губ приподнялся вверх.
– Ты нарушил условия, использовал свою чародейскую силу для победы.
– Лжешь. Даже не пытался, нужды не было.
– Ты убийца. И ты поплатишься за нарушение законов поединка.
– Твой брат знал, на кого поднимает руку. А ты остался в выигрыше, должен доволен быть.
– Я потерял брата, – зло бросил Рон.
– Зато приобрел знатное наследство, не рад?
– Золото не заменит мне его!
– А по-моему, уже заменило, – хмыкнул колдун. – Вон каких себе побратимов нанял, они, поди, побойчее твоего старшего будут. Что делать – не велят, наоборот, слепо подчиняются.
– Ты придешь на суд, колдун.
– Не чувствую себя виноватым.
– Пойдешь, твоя девка у меня. И я спущу с нее шкуру, хочешь умыться и ее кровью?
Некоторое время Майорин молчал.
– Чем докажешь?
Рон достал кожаный браслет из мошны на поясе. Швырнул колдуну.
– Доволен?
– Вполне. – В окне мелькнуло испуганное лицо трактирной девки.
– Уйди, дура, не мечись под ногами. – Белобрысый ухватил ее за косу и отшвырнул к кухонной двери. Служанка торопливо спряталась в проеме. «У кухни свой вход», – вспомнила я. На него выходили окна моей комнаты. Я завернула за угол и уперлась носом в забор, ограждающий хозяйственный двор. Забор был новым и добро сколоченным, легко не перелезешь, щели не найдешь. Пришлось бежать до тележных ворот, цепь накинули для порядка – я меж створок пролезу.
На ступеньках стоял незнакомый мужик, стоял напряженно, готовый в любой миг ринуться на помощь к своим в трактире. Меня он не заметил, слишком внимательно вслушивался в разговор внутри, не думая, что угроза пойдет со двора. Кожаная подметка не издала ни звука, левой рукой я зажала ему рот. Сейчас! Не дать опомниться!
Правая рука замерла. Нож, который должен был перерезать мягкое незащищенное горло, замер. Я знала, что делать. Знала малейшее движение…
 
Он резко выгнулся назад, будь я на пядь выше, он угодил бы мне затылком в лоб. Но я успела нырнуть вниз, извернувшись лаской, отпрыгнуть назад.
Я ждала крика. Он молчал, велика ли угроза – девка, не решившаяся его убить. Ухмылка вышла мерзкой, масленой.
Пятиться долго не вышло, на седьмом шагу меня встретила поленница, сложенная вдоль забора. К оружию мужик не притронулся, решил взять голыми руками. Я зло смотрела на противника, хотя злилась на себя. Сколько раз я раздумывала над тем, как придется забрать чужую жизнь, но не так. Не со спины.
Девка глупая, прав колдун. Предупредила, называется. Исток зашелестел внутри пеплом, который разносит ветер. Голову и руки залил жар, ставший за несколько дней привычным. Что бы сталось со мной, не встреть мы Майорина? Или ничего? Знала ли моя матушка, как вести себя с пробудившимся истоком, может, и ее не взял бы соблазн испить чистой силы?
Везение ли? Рок? Я сплела руки ладонями наружу и изо всех сил толкнула вперед воздух. Зашелестела земля, зашумела листва на старой вишне, срываясь с веток. Противника сбило с ног. Остаток двора я пролетела, будто исток гнал и меня, захлопнула дверь перед удивленным недоумевающим лицом. Засов задвинулся, чуть скрипнув в пазах.
В зал я ввалилась красная, растрепанная, тяжело дыша.
– А ты говорил, что схватил ее. – Ни один мускул на лице не дернулся. – Видно, девку спутал, они, знаешь ли, все чем-то похожи… Коса, грудь…
– Как? – перебил колдуна Рон.
– …попа, – закончил Майорин.
Немногочисленные посетители, затихшие было, ожили, засмеялись.
– Значит, по добру ты не пойдешь?
– Не пойду, – согласился колдун, хрустнул костяшками пальцев, разминая руки. – Мне и здесь хорошо.
– Тогда – взять его! Я наместник переправы, приказываю тебе сдаться. Это последний раз, Майорин. Слышишь!
– До наместника дослужился? Думал, эту должность твоему брату пророчили, тоже по наследству перешла? – Рон побелел. – Смотрящего пригласите. Без него с места не сдвинусь.
– Девку в поруб.
– За что? – опешила я.
– За вооруженное нападение на ратного.
– И какое у нее было оружие? – уточнил колдун.
Я осмелела и прошла через зал, села рядом на скамью, предательское желание нырнуть ему за спину пришлось задавить в зародыше.
– Боевая коса, – съязвила я.
– Ты его придушила? – Колдун улыбнулся.
– Никогда!
В дворовую дверь заколотили.
– Иди проверь, – кивнул Рон одному из ратных.
– Она меня с ног сбила чародейством, колдунья! – ткнул в меня пальцем ратник, стерегший кухонную дверь.
– Взять под стражу, руки связать! – приказал Рон. Я почувствовала, как горят ладони. Майорин тронул меня за плечо.
– Держи исток, – шепнул он одними губами. И уже громко сказал: – Не трогайте девку, я сдамся.
– Хорошо, – не слишком доверчиво согласился Рон. Колдун встал и покорно протянул ратному руки, я узнала веревку. Такими вязали мальчишек, заставляя их почувствовать себя лишенными силы. Сплетенная из конопли с серебряными заговоренными цепочками, она резала запястья. Но самое важное здесь нельзя разглядеть невооруженным взглядом: асбестовое волокно глушило силу, поглощая ее.
– Майорин?
– Возьми лошадь и отправляйся в Инессу, Айрин, – спокойно сказал колдун.
Его увели, а я, к своему стыду, сидела как прибитая к скамье и тупо таращилась в одну точку. Меня Рон не тронул, только презрительно фыркнул, когда проходил мимо, и добавил напоследок:
– Вас, колдунов, на цепи держать надо, пользы от вас никакой, только вред.
Очнулась я от голоса трактирщика:
– Плати давай.
– За что?
Он кивнул на пустую кружку на столе. Я торопливо зашарила в карманах, выложила несколько медных монет.
– Хватит?
– Хватит. Ты это… ночуй, ежели хочешь. Колдун твой за постой заплатил.