Вместе вопреки (СИ)

Я не перестаю дрожать даже тогда, когда такси останавливается у моего подъезда. Вытаскиваю из сумки скомканную купюру и не дожидаясь сдачи выбираюсь из авто. Возможно, потом я пожалею о такой расточительности, но сейчас это не важно. Сейчас мне нужно поскорее добраться домой и дать, наконец, волю эмоциям.
В прихожей я на несколько секунд замираю перед своим отражением в зеркале. По щекам катятся мокрые дорожки, бескровные губы подергиваются в беззвучном плаче, лицо горит, будто у меня жар. А вот внутри, наоборот, чувствую пронизывающий холод. Будто каждый орган покрылся толстой коркой льда. Особенно сердце.
И этот контраст между внешним жаром и внутренним холодом просто невыносим. Скидываю с себя одежду и становлюсь под горячий душ. Стекло душевой кабинки моментально запотевает, но арктический холод никак не отступает. Я все еще чувствую будто чья-то ледяная рука сковывает мои внутренние органы. И даже догадываюсь чья.
Через пять минут пытки кипятком я сдаюсь и поворачиваю термостат в другую сторону. Кожа мгновенно покрывается мурашками и спустя пару минут я чувствую как все тело немеет от холода. Я словно провела синхронизацию вышедшего из строя устройства. Мне холодно. Меня знобит. Но по крайней мере, меня не раздирает контраст между внешним огнем и внутренним льдом. Я, наконец, снова чувствую себя целой. Так мне будет гораздо легче убедить себя, что там, в кабинете Скалаева, я не оставила частичку себя. Снова.
У меня уходит еще минут двадцать, чтобы совладать с душевным раздраем. Я справлюсь. У меня просто нет другого выхода. Я подпишу все, что попросит Марат. С его помощью я уничтожу МиКрейт, а дальше… он заберет свою часть и оставит меня в покое. Ведь так? И даже если я заранее знаю, что вместе с наследством я лишусь и частички души, назад дороги нет. Я сама сделала этот выбор и отступать уже поздно. А еще я сделаю все что в моих силах, чтобы не показать свою слабость. Сегодня в его кабинете я справилась на отлично и уверена, дальше мне тоже не составить труда изображать равнодушие. По-другому и быть не может. После того, что Марат сказал о нашем сыне, после того как он показал, что ему наплевать, это будет очень легко.
Бросаю взгляд на часы и понимаю, что пора идти за Тимуром. Сегодня Саяра забирала мальчишек из сада и держу пари, весь вечер они опять строили какое-то невообразимое творение из лего. Надо не забыть напомнить им убрать за собой, а то бедная соседка снова наступит на адские детальки и будет хромать несколько дней. Невольно улыбаюсь, вспоминая “пожарную подводную лодку”, которую они собрали на прошлых выходных. Каждый раз, когда Айсен дарит им очередной набор лего, мальчишки сперва собирают его по инструкции, а затем тут же разбирают и творят уже что-то на свой вкус. Так в их коллекции появились полицейский лимузин, гоночный вертолет и та самая пожарная субмарина.
Поначалу Костас возмущался, когда Тимур разбирал только что собранную модель, был даже период, когда нам приходилось дарить им два одинаковых набора, чтобы не ссорились. Но потом Тимуру удалось убедить друга, что так гораздо интереснее и тот уже и сам полюбил отступать от инструкции и нередко проявляет фантазию.
С сыном мне будет легко забыть обо всем, что сегодня произошло. Мы обязательно почитаем перед сном, он расскажет мне как прошел его день и в подробностях расспросит о моем. А мне опять придется безбожно врать.
Не могу поверить, что еще вчера думала, что скоро, наконец, смогу рассказать ему правду об отце. Сейчас же я понимаю, что он скорее всего так никогда ее и не узнает. Потому что даже во взрослом возрасте нельзя спокойно отнестись к тому, что твоему отцу на тебя было просто наплевать.
А пока надо взять себя в руки, приклеить на лицо радостную улыбку и попытаться сделать вид, что я сегодня не заключила сделку с дьяволом.
Мой сын обладает потрясающей способностью считывать мои эмоции. Вот вроде бы улыбаюсь, слушаю его веселую болтовню про игры, про то как они в саду делали картины из манки и фасоли, искренне нахваливаю этот шедевр, но он замолкает на полуслове и заглядывая мне в глаза, спрашивает:
 
— Что-то не так? Ты какая-то грустная сегодня.
— Да ну прям, — отмахиваюсь я, запуская руку в его густую шевелюру. — Я же улыбаюсь, солнышко.
— Улыбаешься, — серьезно соглашается сын. — Но не глазами.
А затем он меня обнимает и, кажется, в этот момент, действительно все проблемы отходят на второй план. Я, наверное, никогда не пойму как у нас с Маратом мог получиться такой добрый и не скупой на эмоции ребенок. Скалаев всегда больше напоминал робота, чем живого человека. Даже когда мы встречались… Нет, чувства, конечно, были. Но они были на грани. Тогда все было на грани.
Меня тоже сложно назвать эмоционально стабильным человеком. Может, когда-то в детстве я и не боялась открыто демонстрировать свои чувства, но потом моей главной эмоцией был страх, а его, как известно, лучше не показывать. Поэтому я старалась избегать всяческого проявления чувств.
Когда родился Тимур мне пришлось практически заново открывать для себя все: любовь, заботу, доверие. Помню, когда только забеременела, боялась, что не смогу стать хорошей матерью. Как я смогу воспитать нормального человека если сама никогда не была нормальной?? Но когда он появился на свет, я поняла, что самое главное — это любить его, показать ему, что приму любые его эмоции и ошибки.
И вот сейчас, чувствуя напряженное сопение у своего уха, обнимаю его крепко-крепко и в очередной раз понимаю, что все было не зря. Что почти шесть лет назад я приняла самое правильное решение в своей жизни.
  
Глава 11 
 
— Вот, смотри, — подбегает ко мне Тимур. — Как думаешь, Маше понравится?
— Он прекрасен, — с улыбкой разглядываю букет из из лего. — Но я боюсь, детали слишком мелкие для малышки, она может попытаться их съесть.
— Съесть? — сын так смешно таращит глаза, что я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. — Мама, ну она же не корова, зачем ей есть цветы? Тем более пластмассовые! И вообще, ты же говорила, что она еще ничего кроме молока не ест.
— Малыши часто тянут все в рот. У них такой способ познавать мир вокруг.
— Фу, — морщится сын. — Ладно, тогда я цветы Алене подарю, а Маше сейчас открытку нарисую. Как можно игрушки в рот тянуть? С ними же играть надо!
Сын убегает, продолжая ворчать по поводу неразумных младенцев, а я вспоминаю свои первые седые волосы, когда он в полгода отгрыз небольшой кусок от силиконового прорезывателя. Я тогда поставила на уши всех местных врачей и только после того как три специалиста заверили меня, что малышу ничего не угрожает, успокоилась. Но отзыв на игрушку все равно оставила в интернете и с тех пор у меня развилась дикая аллергия на всех жирафов, ведь именно крохотное ухо этого животного он умудрился отгрызть своими двумя зубами.
Когда Алена вчера позвонила и предложила вместе погулять в парке, моим первым желанием было отказаться. Слишком взвинчена я сейчас. Как я ни старалась абстрагироваться от слов Скалаева, но встреча с ним выбила меня из колеи, сковырнула старые раны и разбудила старые обиды.
И все-таки я рада, что решила согласиться. Смотрю сейчас на ее малышку, мирно сопящую в коляске и кажется, обо всех проблемах забываю.
— А она долго спать еще будет? — шепотом, но весьма недовольно интересуется Тимур. — Я хочу ей открытку подарить.
— Искренне надеюсь, что да, — смеется Алена. — Маруся сегодня всю ночь бунтовала, я думала с ума сойду, так что пусть еще немного поспит, хорошо? А открытку мы ей обязательно покажем. Уверена, ей понравится.
Тимур хватает новую огромную бетономешалку и убегает на площадку, а я еще раз повторяю Алене:
— Спасибо за подарок. — Очень хочется добавить привычное “не стоило”, но знаю, что это приведет лишь к очередному спору.
Мы садимся на лавочку и я, набрав побольше воздуха в легкие, выпаливаю:
— Я к нему сходила.
— Да ладно? — глаза подруги округляются и она осторожно спрашивает: — И что? Он согласился отдать тебе свой голос?