Курсант: назад в СССР 6 (СИ)

— Ого! — завидев меня, Гоша встал навстречу. — Привет, Курсант, — он протянул руку.
Я сухо пожал ее в ответ.
— Можно? — кивнул я на диван.
— Конечно, садись, что выпьешь? Вино? Коньяк? Или, быть может, шампанского, если повод какой.
— Водка есть?…
— Конечно, — Гоша удивленно махнул официанту, который все-таки на всякий случай увязался за мной, и теперь стоял и поглядывал на нас из-за колонны. Знал, что с приходом нового гостя его услуги обязательно понадобятся. — Случилось чего?
— Дубова убили… — добавив твердости в голос, проговорил я.
— В курсе, — кивнул Гоша. — Поэтому ты снова в Новоульяновске?
— Скажи, в последнее время он часто захаживал к тебе в катран? — вопросом на вопрос ответил я.
Гоша нахмурился:
— Было дело. Глеб Львович мужик правильный, но азартен слишком. Не всегда мог вовремя остановиться. А что?
Я и сам видел его за игрой, случалось.
— Да так, ничего. Связи его отрабатываем. Знакомых, друзей. С кем он общался в твоем заведении?
— А хрен его знает, — Гоша пожал плечами. — Я же сам там не бываю. Если хочешь, наведайся. Поспрашивай народ, только аккуратненько. Я все организую.
Я смотрел на Гошу. У него не дрогнула ни одна жилка. Голос ровный, спокойный. Даже помощь мне свою предложил в расследовании убийства. Вот гад…
— Обязательно схожу, — кивнул я, а затем неожиданно спросил. — Сколько он тебе задолжал?
— Хм-м.., — Гоша удивленно вскинул на меня бровь. — Ты и про это уже разузнал? Шустрый. Не растерял хватки на столичных харчах.
— Так сколько?
— Это были наши с ним личные дела, Курсант…
— Давай не для протокола. По старой дружбе, так сказать.
— Чуть больше трех тысяч.
— Рублей?
— А чего же еще? — ухмыльнулся Гоша.
Черт… Мои догадки подтвердились. Дубов проиграл Гоше крупную сумму и после этого решил слить кредитора. Собирал на него компромат, чтобы избавиться от долгов и от мафиозника одним махом. Получается, что у Гоши были очень веские причины его убрать.
— Ты, наверное, расстроен, что его убили? — я внимательно смотрел за реакцией Гоши.
— Почему? Другом я его никак не могу назвать. Он был моим клиентом, не более. Уважаемым клиентом. Но по каждому убиваться я не стану.
— Как почему? Теперь некому вернуть тебе такой крупный долг.
Гоша улыбнулся одним уголком рта, будто сдерживал ухмылку:
— Не обеднею. Давай с тобой лучше выпьем.
Он плеснул мне полную стопку, поднял свою с коньяком, но я залпом опустошил свою, не дав ему возможности чокнуться со мной. Закусил горячей котлетой по-киевски, которую уже приволок официант.
— Ладно, — я встал, еще не закончив жевать. — Мне пора. Увидимся…
— Ты что? — Гоша вскинул бровь, — даже не посидишь со мной? Уже уходишь?
— Работа…
— Ночь на дворе, какая работа? А чего приходил тогда?
— Я думаю, ты знаешь, зачем я приходил, — я развернулся и пошел прочь, кивнув напоследок. — Увидимся.
— Бывай, Курсант. Странный ты сегодня…
Я вышел из ресторана с тяжелыми мыслями. Теперь нисколько не сомневаясь, что убийство Дубова — дело рук Гоши. Я прокрутил в памяти последние события и вспомнил, что сосед Печенкина по гаражу рассказывал, что перед смертью алкашик ему поведал о неком мужчине, что предъявлял ему за карточный долг. На мужчине был пиджак со змеиными карманами. Все тогда сочли это сказками, бахвальством по пьяни. Совпадение? Много ли таких пиджаков в Новоульяновске? Думаю, что лишь один. Черт… Неужели и алкашика Гоша прирезал? Но зачем? Слишком мелко для него, да и не стал бы он марать руки сам. Или все-таки стал бы? Тогда, выходит, я его недостаточно хорошо знаю? Да и не должен я его хорошо знать, к чему обманываться.
Может, ему доставляет удовольствие самому разбираться со своими должниками. Тогда все сходится. Твою мать… Голова кругом. А водка хорошая. Немного расслабила…
Я вышел на крыльцо ресторана. Ко мне подошли двое. Одеты неброско, но ладно. Морды вроде бы приветливые, но в глазах холодок:
— Закурить не будет?
Я огляделся. Улица опустела. Фонари лениво отбрасывали тусклый свет на тротуарчик перед гостиницей. Рука невольно потянулась к поясу, где обычно висела кобура. Но сейчас там пусто.
 
— Не курю, — буркнул я, примериваясь выбросить двоечку в морду ближайшего.
Второго сразу ногой надо бить, пока нож не успел вытащить.
— Извините, — улыбнулся тот, и двое прошли дальше.
Бл*ха... Нервы что-то сдают. Чуть людей не покалечил…
* * *
Полдень следующего дня. УВД города Новоульяновска.
— Зачем вы сбежали от сотрудников милиции? — Горохов сверлил взглядом хрупкую фигуру, вжавшуюся в стул.
— Я не знаю, — всхлипывала беглянка-Лида
Ее накануне вечером задержал Погодин, пряталась она у своей сестры. Ума не хватило укрыться получше.
— Я испугалась, что меня посадят. Испугалась.
— Если вы не виноваты, то вам нечего бояться, — Горохов незаметно кивнул Свете.
Та, приняв знак, встала и подошла к задержанной:
— Успокойтесь, Лида. Мы все хотим только одного, чтобы убийца Глеба Львовича понес наказание по заслугам. А сейчас мы с вами побеседуем.
Лида затравленно подняла глаза. После ночи, проведенной в КПЗ, она казалась совсем сломленной.
— Наедине поговорим, — Света многозначительно обвела нас всех взглядом.
Мы все поняли и вышли из кабинета. Минут сорок слонялись по коридору УВД. Следователь уже даже ворчать начал, что, мол, Светлана Валерьевна хватку теряет, раньше ей хватало и двадцати минут с задержанными побеседовать, чтобы те признались во всем.
Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появилась Света. Она вышла в коридор и, прикрыв за собой дверь, потихоньку проговорила, собрав нас в кружок.
— Личность она неоднозначная. Психика неустойчива. Морально-нравственные ориентиры хоть и четкие, но присущ циклотимный тип акцентуации характера.
— А по-русски, Светлана Валерьевна? — поморщился Горохов. — Я эти ваши научные ругательства не понимаю.
— Да, простите, мне так легче думать. Другими словами, сегодня она один человек, жизнерадостный и веселый, а завтра или через месяц, или через час даже — совсем другой. Депрессивный и злой. Причем смена настроения происходит без всяких видимых причин.
— Она что? — округлил глаза Катков. — Ненормальная? Ее в дурку надо.
— В психиатрии такой тип акцентуации не является отклонением, — задумчиво проговорила Ожегова. — Но это осложняет мне работу…
— Вы просто скажите, Светлана Валерьевна, — запыхтел Горохов. — Могла она в силу своих этих самых сдвигов убить Дубова.
— Теоретически могла, но не факт…
— Вот обрадовали, — Никита Егорович поскреб макушку и ослабил галстук. Хотел вытереть им лоб, но вовремя опомнился и выпустил его из рук. — А нам-то что прикажете делать? Отпускать?
— Пока да, — кивнула Света. — Тем более, оснований держать ее нет, не так ли?
— Да я и без вас это знаю, — вздохнул Горохов. — Отпустим. Под подписку о невыезде. Кстати, по обыску, что в ее квартире?
Это уже адресовалось мне.
— Я же вам говорил, Никита Егорович, утром еще провели. Ничего интересного. Ножи все с кухни изъяли. На экспертизе у Каткова сейчас.
— Алексей, — Горохов недовольно повернулся к криминалисту. — А ты чего молчишь? Ничего не хочешь мне рассказать?
— А что я? — попятился Катков. — Жду вашего постановления о назначении экспертизы. Без документа вскрывать упаковки не имею право.
— Тьфу ты! — Горохов даже отвернулся, будто и вправду собирался плюнуть на пол. — Откуда же ты такой правильный, Алеша? Мухой в лабораторию и сличай клинки ножей с повреждениями на одежде Дубова.
— У вас научился быть правильным, — оправдывался Катков. — А постановление-то будет?
— Иди уже! — замахнулся Горохов, грозя кулаком.