Вторая половинка

Нелепо, ведь перед ней Каррик, а не Деннис! Каррик, каким бы злым он ни был, не причинит ей боли… понимая, что на нее действуют воспоминания о другом мужчине, Сэди заставила себя расправить плечи. Она внушала себе, что бояться ей нечего…
— Неужели ты думаешь, что я могу тебя ударить?! — воскликнул Каррик.
Сэди поморщилась. Конечно, Каррик все понял по ее жестам. Он и в лучшие времена отличался наблюдательностью и уделял ей много внимания.
— Нет…
— Я не твой бывший!
Его слова эхом отдавались от стен холла, проносились по большому дому. Сэди в отчаянии вскинула руки вверх, подыскивая нужные слова.
— Я знаю, что ты не…
— Ты, значит, совсем не изменила мнения на мой счет? — осведомился Каррик.
Он не кричал, но и не говорил спокойно. Сэди выпрямилась и сделала шаг к нему, желая показать, что она его не боится. Она понимала: он никогда, ни за что не причинит ей физической боли. Правда, сейчас ему прекрасно удалось ранить ее эмоционально.
— Каррик, я…
— Ты по-прежнему судишь обо мне по рассказам моей бывшей жены! А если так, почему ты со мной спишь? Чего ты добиваешься?
Сэди казалось, что его слова, как пули, попадают ей прямо в сердце. Все было прекрасно, а стало… Что вообще происходит?
— Я ничего не добиваюсь! Я сплю с тобой, потому что без ума от тебя. Я не могу перестать о тебе думать! Черт побери, по-моему, я влюблена в тебя! — Сэди тоже повысила голос. Конечно, не так она хотела признаться ему в любви. Она мечтала, как произнесет нужные слова в момент нежности, горячей и сладкой. Чтобы они стали воспоминанием, которое она будет хранить до конца жизни.
Что ж, этот момент она безусловно запомнит!
— Как ты смеешь говорить мне о своих чувствах, когда я знаю, что ты не собираешься здесь оставаться, что хочешь увезти от меня моего ребенка? Сэди, я этого не допущу! Слишком многих я потерял в жизни.
— О чем ты, черт побери?! — спросила Сэди. Он несет какую-то чушь!
Каррик прищурился:
— Ты возвращаешься в Париж. Ты продлила договор аренды на квартиру.
— С чего вдруг ты это вообразил?
Каррик достал руки из карманов и хлопнул себя по груди. Сэди заметила страдание в его глазах; ей с трудом удалось удержаться, чтобы не броситься к нему в объятия и не утешить его. Но и ей тоже было больно, и в первую очередь нужно было позаботиться о себе.
— Бет занесла Финну кое-какие книги, и он услышал, как она говорит по-французски с твоим домовладельцем и просит продлить договор аренды твоей квартиры. Зачем тебе так поступать, если ты не планируешь туда вернуться? И зачем ты играешь со мной? Ты пытаешься отомстить мне за то, что сделал с тобой твой бывший? Или ты в глубине души веришь Тамлин и хочешь наказать меня за нее?
Ничего себе… И она еще думала, что ее брак испортил ей жизнь?!
— Я не возвращаюсь в Париж. Я с тобой не играю. Я не верю Тамлин. Пожалуйста, поверь мне.
Она услышала собственный умоляющий тон, но ей было все равно. Она должна до него достучаться. Она не позволит ему отшвырнуть ее… нет, их!
Но его взгляд не смягчился, и Сэди поняла, что проиграла.
Каррик узнал нечто, вбившее клин между ними; из страха снова испытать боль он воспользовался этим клином, чтобы расстаться с ней.
В их отношениях возникло первое серьезное препятствие, а он даже не попытался его преодолеть. Замкнулся в себе, решив поверить худшему о ней, — и даже не выслушал ее!
Сэди не знала, удастся ли преодолеть его недоверие; хуже того, она не знала, хочется ли ей что-то преодолевать. Несколько лет она жила в условиях, когда каждый день напоминал поле боя, когда доверие оказывалось товаром, с которым играл муж; он то манил им, то убирал, то предлагал, то отвергал. Больше она в такие игры не играет. Лучше уйти сейчас же, чем терпеть то же самое.
Сэди нагнулась и подняла сумку, упавшую на пол. Закинула ее на плечо и посмотрела себе на ноги, стараясь собраться с мыслями и найти нужные слова. А может, лучше уйти молча?
Нет, так она уже поступила с Деннисом. Тогда она даже не пыталась защищаться; она слишком боялась. Деннис так ее затравил, что она предпочитала молчать. Но больше такого не повторится.
— Мне можно говорить? — спросила она у Каррика.
Он кивнул.
— Перебивать не будешь? — уточнила Сэди.
Он быстро и резко кивнул.
— Спасибо. — Она должна оставаться хладнокровной; хотя бы один из них должен сохранять ясную голову. По опыту она знала: слова, произнесенные негромко и бесстрастно, воздействуют сильнее криков и истерик. Сэди схватилась за ремень сумки и заговорила: — Каррик Мерфи, уверенности тебе не занимать. Ты хотел, чтобы я составила впечатление о тебе, даже не намекнув, как и почему распался твой брак. Кстати, именно поэтому я с тобой, или, как ты выразился, с тобой «играю». — Она изобразила пальцами кавычки. — Потому что я доверяю тебе. Точнее, доверяла. Но ты не желаешь поверить мне. Я говорила тебе, что ребенка мы будем растить вместе, и, хотя мы не уточняли подробности, я думала, между нами есть взаимопонимание в главном.
Она вспомнила, как еще позавчера подыскивала дом, как рассылала электронные письма агентам по недвижимости…
— Еще пятнадцать минут назад я думала, как перестроить свою жизнь так, чтобы ты участвовал в воспитании ребенка. — Сэди тряхнула головой, не желая, чтобы ею овладел страх. — Я могла бы просто сказать тебе, что жду от тебя ребенка и возвращаюсь во Францию, где намерена растить его, а ты будешь видеться с ним… или с ней… когда прилетишь туда. Я так не поступила. Я собиралась навсегда вернуться в Бостон, чтобы наш ребенок мог проводить больше времени со своим отцом.
Она чувствовала себя как выжатый лимон; как будто ее лишили всего, что делало ее самой собой, Сэди. Но ей необходимо было выговориться, и не важно, как потом будет тяжело.
— Я хотела жить в Бостоне, потому что и я тоже не представляла, что не буду рядом с тобой, не буду часто видеться с тобой… Я надеялась, что наше жгучее влечение перерастет в любовь на всю жизнь.
Каррик открыл было рот, но Сэди подняла руку, призывая его к молчанию. Он высказался, теперь ее очередь.
— Я еще не закончила. Ты хотел усомниться во мне, Каррик, и воспользовался первой же возможностью. Я так жить не могу. С меня хватит. Я уже жила на милости человека, которого приходилось постоянно умолять мне поверить, поверить в нас… И в этом ты обвиняешь меня — Да, мне больно. И знаешь что? Я лучше вообще выйду из игры.
Сэди поправила ремешок сумки и, чувствуя, как сердце разбивается на мелкие кусочки, развернулась и направилась к выходу.
Нет, она не споткнется, нет, она не будет плакать. Она выйдет из его дома и из его жизни с высоко поднятой головой. Слишком много слез она пролила из-за дураков. Больше такого не повторится. Они ее слез недостойны.