Назови меня по имени, или Укротить миллионера (СИ)

Однако этот вечер раскрыл сеструху с другой стороны. В ней было все: кокетство, обаяние, остроумие и, главное, образование, несмотря на наличие которого она продолжала работать в ларьке. Последнее обстоятельство меня выводило из себя и до сих пор вызывало крайнее недоумение.
— Ласточка, а ты не хочешь узнать, как я заработал столько денег? — спросил у нее, как только рассчитался за ужин.
— Разве не продажей книги?
Мы вышли на безлюдную улицу и направились пешей прогулкой в сторону дома. Хорошо, что она предложила кафе поближе. Трястись в автобусе после того, как поел, мне хотелось бы меньше всего.
— Не только, — произнес я с большей загадочностью.
Дойдя до светофора, мы пересекли дорогу и теперь выплывали на свет то под одним, то под другим фонарным столбом. В такие моменты таинственность рассеивалась, и черты лица сеструхи заострялись, но удивительным образом не теряли мягкости.
— Рома, не томи, — нахмурилась она, — а то я и вправду решу, что ты их украл.
— Как тебе в голову могла прийти подобная мысль?
— Не знаю. Мне просто слабо верится, что ты подрабатывал официантом в элитном ресторане, либо… — Ласточка призадумалась и, смешно округлив глаза, выдала: — Только не казино! Ты ведь не игрок?!
Я рассмеялся, потому как никогда не имел тяги к азартным играм. А вот покупать антиквариат или в моем случае книги мне понравилось. Возможно, это легкие деньги, но работать тем же официантом я не смог бы. Прекрасно знал, какие снобы водятся среди состоятельных людей, и прислуживать им считал ниже своего достоинства.
— Сначала я восстановил паспорт, — мои слова вызвали у сеструхи неожиданную реакцию.
— Как восстановил?! — она замерла и резко зажмурилась. Так-так-так… Теперь ее участие в вакханалии, устроенной отцом, было ясно как день. Вот совсем врать не умеет.
Я расстроился. Сегодня мне показалось, что она не такая, как курочки, которым важен только мой кошелек. Она ведь была горда мной, когда я принес честно заработанные деньги. Улыбалась не с приевшимся коварством и предвкушением наживы, а искренне, как если бы вправду была моей сестрой и радовалась за своего брата. Правда, целовались мы далеко не по-родственному. До сих пор не могу понять, что именно на меня нашло. Но зато эта прогулка пошла нам на пользу. К тому же мне впервые довелось увидеть в ней совсем другого человека. Ласточка никогда так много не улыбалась и не смущалась настолько, чтобы в спешке отводить взгляд. Я был прав: она зажатая и совсем не осознает, насколько привлекательна и необычна.
— И что же плохого в том, что я восстановил документы, сеструха? — спросил ее после недолгого молчания.
— Ничего, — девчонка вздрогнула. — Просто это же не за один день делается.
— Ты права. Придется еще какое-то время подождать, но мне выдали временное удостоверение.
— Понятно.
Она понурила голову, и былая непринужденность сменилась напряжением.
— В общем, — решил продолжить рассказ, — после того как получил справку, я отправился с книгой в ломбард. Но там предлагали очень низкую цену, поэтому я нашел более щедрого покупателя.
— А дальше?
— Дальше подыскал работу, где требовалось знание английского, и обнаружил, что некой иностранной особе нужно сопровождение по делам бизнеса.
— Ты подработал переводчиком?! — сеструха снова удивилась, чем вызвал мой смех.
— Не обязательно доводить себя до полуживого состояния, чтобы выручить копейку, Ласточка.
Я щелкнул ее по носу и, взяв руку девчонки под локоть, ускорил шаг.
— Раньше я работала только на одной работе, и вовсе не грумером, — произнесла она, когда мы вошли в пределы нашего двора.
— И кем же?
— Я была верным другом. И взамен тоже получила бесценный опыт настоящей дружбы.
— Хм, тебе платили за умение быть другом?
— Не совсем, — Ласточка хитро улыбнулась. — Меня научили им быть.
— Кто?! — эта беседа все больше походила на абсурд. Неужели у нее был молодой человек? Или он вовсе не молодой? Девушки, ищущие внимания богачей, частенько выбирали мужчин постарше, тех, кому за семьдесят. А лучше — за восемьдесят. Естественно, по понятным всем причинам. Вот только представить сеструху в такой роли не получалось. Проклятье! Да как я вообще мог о таком подумать?
 
— Если хочешь, то завтра познакомлю вас.
Предложение прозвучало неожиданно. Представил, как жму руку человеку, который под прикрытием дружбы имеет доступ к тайнам сеструхи, и разозлился. А может, он и полапать ее успел? Покосился на прикрытую шарфиком грудь и стиснул зубы. Я уже видел, какая красота прячется под одеждой Ласточки, и мысль о том, что кто-то ещё на нее смотрел или даже трогал, разозлила.
— Хорошо! — сказал твердо. — Познакомь!
Настроение вмиг испортилось. Чёрт! А так хорошо все начиналось!
— Только надо будет встать пораньше. На автобусе туда шататься целый час.
— И что это за место?
— Увидишь, — с теплотой улыбнулась сеструха, и я ещё больше напрягся.
Впрочем, ненадолго. Едва мы оказались дома, а я в ожидании возможности принять душ лег на диван, как тут же уснул. Вероятно, совсем измотался. Зато утром, проснувшись под теплым покрывалом, которым точно не укрывался вчера вечером, с идиотской улыбкой долго смотрел прямо перед собой. Кажется, впервые в жизни кто-то, кроме няни, проявил ко мне именно такую заботу. В мелочах. Которая ценится больше, чем сотни добрых слов. По крайней мере, мной.
Когда я, будучи сонным и довольным, вышел в коридор, то выяснилось, что сеструха уже проснулась. Сквозь приоткрытую дверь я заметил, как она отсчитывала деньги, в том числе звенящие монеты, то есть мелочь. Невольно хмыкнул. Зачем, если их и так мало? Впрочем, я и сам недавно украдкой листал купюры и ужасался тому, что на них надо выжить. Причем изначально они были не моими. А считал ли я когда-нибудь свои? И можно ли назвать вырученные за книгу, а также небольшую подработку честно заработанным?
Еще пребывая в ванной комнате, я услышал звон посуды из кухни, а когда вышел, то уловил приятный аромат выпечки. Пирог? С чего это сеструха раздобрилась?
Оказалось, ошибся. Ласточка готовила оладьи. Длинная футболка, прикрывающая очаровательные формы, но в то же время открывающая вид на стройные ножки, и бесформенная гулька сегодня воспринимались иначе. По-домашнему.
— Ммм, — произнес я, встав на пороге.
Девчонка обернулась.
— Доброе утро. Хорошо, что не пришлось тебя будить. Сейчас перекусим, и через полчаса на выход.
— Пахнет вкусно, — проигнорировал ее слова и подошел, приобнял за талию, почувствовал под ладонью напрягшийся живот.
— Я добавила ванилин, — прошептала Ласточка. — Рома, нам еще надо в магазин заглянуть.
— М? Зачем? — сильнее обнял и вдохнул аромат выпечки, который впитался в ее одежду, кожу, волосы…
— Рома, перестань меня обнюхивать. Только кобели так делают.
— Гм. Умеешь же ты испортить момент.
Я отстранился и попытался скрыть улыбку. Сеструха запыхтела как чайник. Впрочем, и тот вскоре засвистел.
— Сделаешь чай? Мне осталось приготовить последнюю порцию.
Утренняя рутина тоже показалась мне особенной. Я наслаждался тишиной и вкусным чаем, а потом сам сполоснул чашки. В благодарность за ее старания.
Ласточка же была молчаливой и напряженной. Снова. Как будто переживала о чем-то, а рассказать отказывалась. Однако к моменту выхода немного расслабилась, даже приняла от меня долг, сказав, что деньги эти пришлись кстати. Я вообще не понимал, как можно радоваться нескольким сотням рублей, но в то же время старался принимать это как данность. Мы из разных миров. И взгляды на жизнь у нас отличались.
На этот раз автобус был другой. Да и ехали мы с пересадкой, чтобы закупиться в зоомагазине кормом для собак. Вопрос «а зачем столько?» сеструха восприняла с теплой улыбкой.
— Мои друзья, конечно, не голодают, но прийти к ним с пустыми руками мне не позволяет совесть.
Теперь я гадал: мы едем к кому-то, кто разводит собак, или в приют?