Дом яростных крыльев (ЛП)
— Магнабеллум это война между Шаббе и Люсом.
«Нет. Это была война между воронами и фейри. Жители Шаббе были нашими союзниками».
— Но в книгах по истории написано совсем не это.
«Потому что книги по истории пишутся победителями, Фэллон», — его хриплый голос вибрирует у меня в голове. «Заявление Косты разгневало людей, которые до этого были верны воронам. Твой отец предложил избавиться от вероломного фейри, но я отказался, потому что у Косты была поддержка Неббы и Глэйса. И я боялся, что они прибудут к нашим берегам, чтобы поддержать бунт, который он начал».
Он замолкает, но это не спокойная, а напряженная тишина.
«Если бы я послушался Кахола, когда тот сказал мне, что Коста узнал о нашем проклятии и о том, как на нас влияет обсидиан, Люс всё ещё был бы нашим».
— Как он узнал о вашем проклятии?
«От Мириам, своей любовницы из Шаббе. Ту, которую он потом принёс в жертву, чтобы создать магическую защиту вокруг этого королевства».
У великого короля фейри, который ненавидел Шаббе, был роман с их жительницей?
Вот так, одним взмахом своего когтя, Морргот уничтожил всё, что я знала о зарождении Люса.
Птичье королевство… Какое безумие.
Когда слухи о моём разрастающемся птичнике достигнут Марко или моего деда… я содрогаюсь, представив, как Юстус взбирается по другому склону горы, чтобы встретить меня стальным лезвием своего меча, украшенного драгоценными камнями.
— Мой дед меня убьёт, — размышляю я вслух.
«Мёртвые едва ли способны на убийство».
Кровь отливает от верхней половины моего тела.
— Мой дед… он… ты… ты убил его?
Так вот куда летал Морргот посреди ночи! Я не могу понять, испытываю ли я облегчение или ужас.
«Пока нет, но будь уверена, Фэллон, что с каждым, кто желает тебе зла, я разберусь соответствующим образом».
Я моргаю, уставившись на ворона, который машет своими тёмными крыльями с лёгкостью бабочки, насытившейся нектаром. Я уже достаточно хорошо изучила Морргота, чтобы понять, что его спокойствие — всего лишь иллюзия, и что под «разберусь» он имеет в виду «убью».
— Я, наверное, должна быть благодарна тебе за то, что ты служишь моим мечом и щитом, но я бы предпочла, чтобы ты не совершал импульсивных убийств, тем более из-за меня. Потому что, когда мы расстанемся, эти смерти отразятся на мне.
Данте никогда не простит предательницу, и он слишком благоразумный, чтобы прощать убийцу.
— Одно дело, когда на моих руках только перья, Морргот, другое дело — кровь.
Ворон перестает махать крыльями, но остаётся в воздухе и начинает парить, как те облака, что окружают горы. Повисшая тишина кажется ещё напряжённее недавнего шума.
«Жара должна скоро стать удушающей, а ручей, который я тебе обещал, всё ещё далеко. Нам надо идти».
— И ты даже не устроишь мне экскурсию по городу?
«Чтобы ты потом убежала к своему драгоценному принцу со всеми нашими секретами? Нет уж. К тому же, у тебя нет крыльев».
— У меня есть две рабочие ноги.
Почти рабочие.
«Единственный способ попасть в мой город — это по воздуху».
Он уже начал удаляться, гонимый ветерком, который принёс с собой запах тропиков — теплого песка, мокрых листьев и сладких фруктов.
— Тогда как туда попадали твои почитатели?
Я осматриваю потолок в поисках люка, после чего слежу за его тёмными очертаниями на фоне золотого, голубого и ярко-зелёного цветов.
Я думала, что виды на востоке самые захватывающие, но виды на западе поверх облаков… это не похоже ни на один пейзаж, который я когда-либо видела. Изумрудные листья здесь гораздо большего размера. На фоне полукруглых песчаных холмиков, таких бледных, что они напоминают рассыпанный сахар, виднеются аквамариновые хлопья, а яркие оттенки — пурпурный, мандариново-оранжевый и солнечно-желтый — борются за то, чтобы затмить друг друга.
Тареспагия блестит в ярком солнечном свете и колышется в чуть тёплом воздухе.
Бархатная морда толкает меня в плечо, выдернув меня из моих мыслей. Я глажу нос Ропота, и конь льнёт к моей руке.
Я вздыхаю.
— Это прекрасно, не так ли?
Конь раздувает ноздри. Я решаю, что он согласен со мной.
«Со дня на день, Фэллон».
— Я рада, что ты не такой же угрюмый, как он. Не думаю, что я смогла бы справиться с двумя ворчливыми компаньонами.
Проведя рукой от его морды к холке, я вставляю ногу в стремя и приподнимаюсь. Все мои кости трещат, точно корпус лодки в бушующем море, и с моих губ срывается глубокий стон.
Я рада, что мы направляемся в сторону ручья, но чего бы я только не отдала за то, чтобы поспать на перине.
— Эй, Морргот, ты вроде говорил, что солнце уже печёт.
Ропот припускает рысью, отчего у меня начинают звенеть нижние конечности.
— Не могли бы мы остановиться где-нибудь в тени и вздремнуть? А ещё лучше в каком-нибудь трактире, где сдают комнаты.
«Мы отдохнём».
— В трактире?
Я мысленно прошу его ответить мне «да», но заставить Морргота сказать или сделать что-либо — это всё равно, что заставить эльфа вернуть украденный медяк.
Но поскольку я отчаянный оптимист, я решаю, что его молчание означает — «очень вероятно». И затем, пока моё тело качается из стороны в сторону, точно густой тропический лес, я начинаю мечтать о таверне, и готова поклясться, что уже чувствую запах кипящего масла, на котором жарятся яйца, и вкус сладких булочек, которые подрумяниваются в печи где-то неподалеку.
Пожалуйста, пусть это будет не плод моего изголодавшегося воображения.
Несмотря на то, что запах выпечки и яиц сохраняется, я понимаю, что всё это только в моём воображении. Мы проезжаем сквозь пышные рощи, окутанные туманом, и не встречаем ни души в течение многих километров. В отличие от восточных земель, завеса облаков не смягчает жару, из-за которой я чувствую себя так, словно мои рот и нос зажаты влажной тряпкой.
Поскольку я пропитана потом и туманом, моё солнечное настроение начинает сереть.
— Ты сказал, что утром мы доберёмся до ручья, утро давно прошло.
«Я сказал, что мы доберёмся до Тареспагии».
— А что насчёт ручья?
«Отдыхай, Фэллон. Мы почти на месте».
— Отдыхай? Где?
«Там, где сидишь».
Так я прощаюсь с мечтами о тавернах и кроватях. И хотя он всё также приносит мне ягоды, они едва ли утоляют голод, но я не жалуюсь. У меня не осталось на это энергии, и вскоре я начинаю дремать. А когда просыпаюсь…
Может быть, я всё ещё сплю?
ГЛАВА 51
Громкий плеск воды.
Я чувствую влагу на носу.
И солнечный свет, божественный, яркий солнечный свет.
Морргот привёл меня на место.
Не то, чтобы я в нём сомневалась, но… Нет, я очень сильно в этом сомневалась.
Он был таким мрачным с тех пор, как мы оставили небесный город, и я решила, что он попытается украсть немного моего счастья, чтобы уравнять наши позиции на игровом поле.
Ручей, который он обещал — гораздо больше, чем ручей. Это оазис с водопадом. Здесь нет бледного песка, омываемого кристально-чистой водой, и всё же никогда за всю свою жизнь я не видела более идиллического места. Округлые валуны затенены более высокими валунами, а гигантские пальмы окружают мелкий пруд, который сверкает в лучах яркого солнца.
Не дожидаясь, пока Ропот остановится, я спешиваюсь. Я просто спрыгиваю из седла и, шатаясь, иду в сторону оазиса, где падаю на колени, точно это алтарь, а я — глубоко верующий человек. Я набираю в ладони воды и брызгаю ею на лицо, после чего начинаю пить до тех пор, пока не перестаю слышать, как вода падает в мой пустой желудок. Пока сильный голод не отступает, а голова не проясняется.
Напившись, я встаю, сбрасываю на землю сумку и сапоги, после чего захожу в пруд, полностью одетая, и сажусь на корточки, чтобы погрузиться в него всем телом. Не разгибая коленей, я расстегиваю рубашку, после чего стягиваю её через голову и начинаю тереть ткань между своими больными ладонями. Положив её сушиться на горячий камень, я развязываю крепкий узел на своём корсете. Когда он ослабевает, моя грудная клетка раскрывается, точно зонтик, а кости занимают всё то пространство, которое у них украли.