Рэвин (ЛП)

— Я не втягиваю тебя в свой ад, Мэтти. Он уже винит тебя во всех наших проблемах. Мне некуда идти. У меня нет денег и семьи. Я должна выжать из этого все возможное, пока он не отпустит меня.
— Просто надеюсь, что он отпустит тебя не в тот день, когда кто-то найдет твое холодное мертвое тело на дне озера Пончартрейн. Я люблю тебя и застрелю его. Только скажи.
Хихикаю сквозь наворачивающиеся слезы. Мэтти не может убить даже мышь. Невозможно, чтобы она смогла это сделать с другим человеком.
— Я буду иметь это в виду. Мне не нужна его смерть. Просто хочу, чтобы жизнь не была такой сломанной, не слишком ли многого я прошу?
— Нет-нет, это не так. Вот почему тебе нужно уйти, — возражает она, когда я беру наш чек со стола.
— И когда-нибудь я это сделаю, но пока… мне нужно домой.
Она фыркает.
— Конечно, разрушь весь мой проклятый день и оставь меня страдать в тишине. Ну, какая же ты подруга.
— Мне очень жаль. Спасибо тебе за то, что ты моя подруга. Ты мое единственное здравомыслие, и я люблю тебя.
— Хорошо-хорошо.
Она борется со своими слезами.
— Пойдем.
Мэтти отталкивается от стола и идет к двери, опережая меня на целых пять шагов. Она резко поворачивается ко мне лицом.
— Я собираюсь разобраться с этим. Обязательно найду способ содрать с тебя этого ублюдка. Клянусь, я сделаю это.
Я улыбаюсь ей своей фальшивой улыбкой.
— Спасибо, Мэтти. Что бы я без тебя делала?
Оплачиваю наш счет из своих продуктовых пособий. Думаю, на этой неделе будет рис и хот-доги. Мои ноги шаркают к двери. Когда я прохожу мимо парня с тату, он поднимает взгляд, чтобы его глубокие темные глаза проникли в мою мертвую душу. Мои глаза скользят по нему. У него жесткая линия челюсти, мягкий изгиб губ. Уголки его скул частично скрыты темными волосами длиной до плеч. Я изо всех сил стараюсь не смотреть вниз на его грудь, но не могу с этим совладать. Мельком замечаю голову ворона, выглядывающую из-за расстегнутой джинсовой рубашки, словно это маяк света в темную штормовую ночь. Мое сердце под ребрами бьется чуть быстрее, и я улыбаюсь искренней улыбкой, нервно теребя в руках квитанцию. Когда он улыбается в ответ, мои кости становятся мягкими как губка, и я бросаюсь к двери.
Застойный воздух Нового Орлеана окутывает меня, как будто он выливается из печи. Нет ни единого дуновения ветерка, чтобы разбавить смрад гнили. Густая влага скользит по мне, пока кожа не становится влажной от пота. Я вытираю лоб и наклоняюсь, чтобы сесть в машину Мэтти.
Господи, ненавижу лето в Новом Орлеане.
Мэтти смотрит на меня, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания.
— Уйди от него.
— Заведи машину, очень жарко, — ворчу я и отворачиваюсь, не нуждаясь в ее постоянных напоминаниях.
Поездка домой проходит спокойно. Это дает мне время подумать о жизни, в которую я попала после ряда глупых решений. Мэтти права, мне нужно уехать от Нэйта. Даже если я окажусь бездомной, это будет лучше, чем та жизнь, которой я живу. Я боюсь… нет, я в ужасе. Сегодня не та ночь. Мне нужно время, чтобы разобраться в этом. Я подожду.
Да.
Я подожду.
Мы въезжаем в мой район, который построен по шаблону. Снаружи все дома выглядят одинаково, без собственной индивидуальности, но внутри… внутри каждый дом рассказывает свою историю и скрывает свои грязные секреты.
Мэтти нарушает мою сосредоточенность.
— Черт. Разве это не машина Нэйта? Я думала, что по твоим словам, он вернется домой сегодня вечером?
— Бл*ть!
Паника течет по моим венам. В небе надо мной внезапно ярко засияло солнце. Звук двигателя Мэтти становится громче в моих ушах, и легкие раскрываются, втягивают больше кислорода, чем им нужно.
— Позвони мне!
Мэтти умоляет от страха, который искажает ее лицо.
Меня охватывает внезапное спокойствие.
— Мэтти, мне нужна твоя помощь. Я ухожу от него. Придумай план, и увидимся завтра днем в продуктовом магазине, — отвечаю я и вылезаю из ее машины.
  
Глава 7
 
Хорошая жена
  
У меня болят пальцы, когда я поворачиваю латунную дверную ручку. Дверь со скрипом открывается, что-то не так. Аромат не тот. Воздух слишком горячий, как будто окно оставили открытым. Инстинкт подсказывает мне бежать, но мне некуда.
— Привет, малыш, — говорю я, пытаясь успокоить помехи, созданные напряжением в комнате.
— Где, черт возьми, тебя носило?
Его слова больше походили на рычание, чем на обычный разговор. Помехи возвращают меня в реальность.
— Мэтти пригласила меня на поздний обед, — отвечаю я, стараясь сохранять спокойствие.
— Разве это не чертовски трогательно? По какому поводу? У тебя что, сегодня день рождения?
Его слова обжигают, как бензин, обливая мое тело, подготавливая меня к его огню. Он подходит к двери и выглядывает из окна в сторону подъездной дороги.
— Мэтти, да? Забавно, но я не вижу ее машины.
Он поворачивается ко мне лицом.
— Если это была Мэтти, почему она не зашла?
Нэйт ранит меня в самое слабое место, вырывая то, что осталось от моего душевного равновесия.
— Ей нужно было вернуться домой, она работает сегодня вечером, — лгу я. — К тому же, ты ей не нравишься, — шепчу я, в основном про себя.
Крепко жмурясь, опускаю сумочку. Я должна научиться держать свой глупый рот на замке. Зачем я это сказала? Я не смотрю на него и жду ответа. И не получаю его. Может, он меня не услышал? Я сосредотачиваюсь, чтобы успокоить дыхание. Если он почувствует мой страх, все кончено. Я чувствую, как струйки пота стекают с моего лба.
— Кто оплачивал ланч? — спрашивает он.
— Мэтти, — снова вру в ответ.
— Правда? Покажи мне деньги на продукты.
— Что?
Мои брови сходятся вместе, когда я смотрю на него сквозь волосы, прилипшие к моим ресницам.
— Деньги на продукты. Дай мне взглянуть на них.
Его ладони хлопают по стойке, заставляя меня пятиться назад.
Я смаргиваю слезы, роюсь в сумочке и вытаскиваю бумажник.
— Нэйт, мне очень жаль. Мэтти так много делает для нас. Она — причина того, что я могу ходить в продуктовый магазин, так что я вроде как в долгу перед ней, — говорю я, бросая восемьдесят один доллар на барную стойку.
Ноздри Нэйта раздуваются, когда он считает деньги и засовывает их себе в бумажник.
— Неудивительно, что ты кормишь меня дерьмом. Тебе нужно держаться подальше от Мэтти. Она гребаный потребитель. Сколько раз мне нужно повторяться? Мэтти — причина твоей чертовой никчемности. Сколько картин ты закончила рисовать, пока я был в Пенсаколе?
— Две.
— Две? Это сколько, двести долларов, с учетом комиссии за перевозку? И ты хотела, чтобы я вложил деньги в художественное образование? Ты заработаешь больше, работая за минимальную зарплату в ресторане быстрого питания.
— Если речь идет о деньгах, я могу пойти на работу, Нэйт. Я просила у тебя разрешения на это, — рычу я и недоумеваю, откуда взялась моя внезапная уверенность в себе.
— У тебя есть гребаная работа, Мэдоу. А ты вместо этого распутничаешь со своей бесполезной подругой. Если ты хочешь вести себя как шлюха, я буду обращаться с тобой как со шлюхой.
На этих словах кулак Нэйта врезается мне в челюсть и сбивает на твердый кафельный пол.
— Нэйт, пожалуйста.
Я инстинктивно сжимаюсь и закрываю лицо ладонями.
Он перелезает через меня и срывает пуговицы на моей блузке. Я извиваюсь под его весом, когда он с силой стягивает мои джинсы с бедер.
— Нэйт, пожалуйста, прекрати.
— Прекратить? Ты моя гребаная жена, Мэдоу. Твоя работа — вести себя как моя гребаная жена. Меня не было четыре дня. Вместо того чтобы идти домой к жене, я возвращаюсь домой в пустой дом. Ты трахнешься со своим мужем, и тебе это понравится, как хорошей жене.
Я лежу совершенно неподвижно и позволяю своим мыслям улетучиться. Думаю о парне с тату и притворяюсь, что это он на мне, но это надолго не помогает. Нэйт вколачивается в меня до тех пор, пока мои ноги не начинают дрожать от боли. Когда он заканчивает, то слезает с меня и уходит, оставляя мое обнаженное тело для прохладного прикосновения кухонного пола.