Чужой ребенок (СИ)

Оставить все, как есть.
Он кто тебе, Аня? Кто? Никто.
Так ведь и знала, что будут проблемы с ним! Знала, что не надо приваживать! Ну какого черта вообще?
У тебя сегодня выходной. Отдохни, блин! Смена вчера была бешеная, а вечером сюрприз в виде гонки по пересеченной местности, служба спасения заплутавших школьников, чтоб ее!
Ну не хочет он в полицию, и ладно! И бог с ним!
Сбежал… Неблагодарный свиненок. Я за ним бегать не буду!
Я злюсь дико, ругаюсь, себя ругаю и Ваньку.
И еду в его школу. Потому что надо же выяснить, что с ним все в порядке? Он вчера говорил про каникулы, возмущался очень насчет уроков, но сегодня двадцать восьмое мая, середина учебной недели… Проверить не помешает.
По пути приходит сообщение от Родиона: милый утренний котенок, приветственно машущий лапкой.
И до того он сейчас не в тему, что только морщусь досадливо, убирая телефон в карман.
В школе, уже наполовину опустевшей из-за того, что начальную школу распустили на каникулы, какое-то время вязну на вахте, потому что посторонних взрослых не пускают без пропуска теперь, а еще бахилы нужны, маска… Черт, а перчатки с шапочкой не нужны, случайно?
Весь этот бред затягивает время, и я попадаю к классному руководителю Ваньки только через пятнадцать минут.
Строгая женщина в очках осматривает меня, от носков ярких кроссов до выбеленной, взлохмаченной макушки, выразительно поджимает губы, зля этим еще больше. Я прекрасно знаю, как выгляжу, знаю, что без медкостюма вообще незначительная и настораживающая фигура в пирсинге, татухах и лихой стрижке, но, в конце-то концов!..
— Пересветов сегодня не пришел, — с неудовольствием говорит она после моего вранья про двоюродную сестру матери, подтверждая опасения насчет самовольно начатых Ванькой каникул, им, оказывается, еще два дня учиться! — Предупреждения от его матери тоже не было никакого, что и неудивительно… — Продолжает учитель и делает долгую, многозначительную паузу, — и вообще, с ним сложная ситуация…
— Да, я знаю, — киваю я, не желая сейчас вступать в разговор про недостатки воспитания Ваньки. Его в школе не было, и это уже плохо. Очень плохо! Хотя, если изначально не собирался два дня дохаживать...
— А если знаете, почему меры не принимаете? — спрашивает меня классный руководитель, — в конце концов, он вам не чужой…
Я торопливо прощаюсь, пообещав принять меры, и выхожу из школы в полном раздрае.
Надо к нему домой. А потом, если его там нет, то в эту фирму… Черт! Почему я вчера не выяснила адрес? Вот как теперь искать?
Ну, Ванька! Поймаю, отпорю! Раз уж не чужой теперь!
Главное, найти… И чтоб ничего не случилось с ним, маленьким засранцем…
  
Глава 11
 
— Он в школе, — моргает пьяно Тамара, держась за дверной косяк и бессмысленно таращась в пространство. Она явно меня не узнает, опьянение достигло такой стадии, что только моторные функции работают.
— А где его друг живет, у которого он в игры играет, не знаете?
— А он к кому-то ходит играть? Я же запрещала! Вот засранец…
Я киваю, понимая, что выяснять, приходил ли Ванька домой сегодня, бессмысленно, разворачиваюсь, чтоб спуститься, а Тамара кричит вслед:
— А ты со школы, что ли? Так у нас все хорошо! Чего ходить? Таскаются тут всякие… Работали бы лучше…
Я слышу ее затихающий голос, все быстрее летя по лестнице вниз, перескакивая через ступеньки.
Черт, может, Ваньке реально в детдоме будет лучше? Нас там хотя бы по головам каждый вечер пересчитывали…
Следующим пунктом полиция. Ребенок пропал, должны же они хоть как-то реагировать?
Пытаться искать фирму, которая находится в заднице мира, на обводной, смысла нет.
— А вы ему кто? Мать? — устало спрашивает меня дежурный, не спеша давать бланк заявления о пропаже.
— Сестра матери, — решаю я не отходить от легенды, — двоюродная.
— Заявления принимаются от родственников. Почему родители не пришли?
— Они… Не могут…
Дежурный смотрит на меня, затем вздыхает:
— Ладно, давайте документы.
Протягиваю свои.
 
— И ребенка.
— Но… У меня нет…
— А вы точно родня? — он поднимает телефонную трубку, изучает мой паспорт и говорит, — Васин, глянь данные на Северову Анну Викторовну, сейчас пришлю тебе ее данные. И степень ее родства с Иваном Пересветовым, ребенком, год рождения две тысячи…
— Не надо, — быстро говорю я, — я передумала пока! Может, сам найдется… Отдайте мне документы!
— Отбой пока, Васин, — дежурный кладет трубку и отдает мне паспорт.
Он явно хочет что-то еще сказать, но я выметаюсь из отделения на полной скорости, злая, как черт, и расстроенная. С полиции станется вместо поиска ребенка просто меня задержать!
Оглядываюсь, пытясь успокоиться.
Что делать сейчас, непонятно. Где искать этого мелкого гаденыша, тоже.
Сажусь в соседнем дворе на лавочку. Надо выдохнуть, Ань. Надо собраться с мыслями. Может… Может, пойти туда, на Дзержинку? Просто посмотреть, что там такое… Но Ванька, опять же, не назвал номер офиса, куда носил документы, это я так бог знает сколько буду ходить. И бог знает, что искать…
Телефон звякает новым сообщением от Родиона: “Пойдем сегодня в кино?”
Едва сдерживаюсь, чтоб не раздолбать старенький ксяоми об асфальт, до того это все не вовремя!
Сигарета в пальцах сама собой возникает, клянусь, даже не понимаю, откуда!
Но после первой затяжки становится легче. В горле першит с непривычки, но в голову дает. Черт… Нихрена у меня не получается. Слабая, никчемная. Ни силы воли, ни терпения. Ни мозгов. Вот какого, спрашивается, наорала на него вчера? Возомнила себя взрослой и умной… Дура!
Опять звякает телефон. Блин, я этого дурака сейчас прокляну!
Но номер незнакомый.
“Зайди сегодня ко мне в подсобку, дочка. Иваныч”
Сигарета летит в урну, вскакиваю, перечитываю сообщение. И облегчение топит жаркой волной по телу.
Иваныч! Ну конечно! Как же я не подумала? К кому еще мог пойти Ванька? Хочу набрать, но торможу, соображая, что Иваныч не просто так сообщением прислал, значит, втайне от Ваньки… Позвоню, спугну.
На работу добираюсь на такси, выбегаю, сразу мимо крыльца реанимации, где стоит и курит Вовчик.
— Эй, Ань, ты чего тут? — кричит он мне, но я только отмахиваюсь досадливо, надеясь, что из каморки Иваныча не слышно голоса санитара.
На подходе чуть торможу, переводя дыхание и приглаживая, казалось бы, навсегда вставшие дыбом волосы.
И старательно прячу от самой себя мысль, что Иваныч меня по какой-то другой причине позвал, и Ваньки у него нет в подсобке. Не хочу даже думать, что делать в таком случае… Реанимировать Тамару и тащить в полицию? Только такой вариант…
— Неправильно кидаешь, — слышу скрипучий голос старика, еще даже не заворачивая за угол, — надо за лезвие и этак снизу… Вот.
— Да я так и кинул… — недовольным тоном отзывается Ванька, а мне приходится придержаться за стену, чтоб перебороть внезапную дрожь ног. Нет, я была практически на сто процентов уверена, что он тут, но вот эти мизерные доли процента, что нет, сейчас по коленям и ударили…
Я стою, держась за стену и восстанавливая дыхание, слушаю, как переругиваются за углом Иваныч и Ванька, и пытаюсь найти в себе силы быть взрослой, разумной. Не вынестись, подобно фурии, к ребенку, не наорать на него от души, вымещая собственный стресс и ужас, оказывается, поглотивший практически с головой и только сейчас чуть-чуть отпускающий.
Боже… Он мне чужой, но переживаний уже столько, что впору пить что-то покрепче валерьянки, причем, на постоянной основе.
Как себя ощущают люди, у которых такое выкидывают их родные дети, даже представлять не хочется. Там либо постоянно на седативных сидят, либо бухают. Других вариантов, чтоб пережить все это дерьмо, не нахожу вообще.
  
Глава 12
 
Мое появление Ванька принимает стоически. Опускает уже поднятую для замаха руку с ножом, поворачивается к Иванычу. Выражения его глаз я не вижу, но, подозреваю, что ничего там хорошего нет.