Четвертое крыло (ЛП)

"Нет. Хвост утренней звезды. У него такая же сила удара, как у косолапого, но эти шипы изрежут человека не хуже кинжального хвоста".
"Лучшее из двух миров", — воскликнул Джек. "Он выглядит как машина для убийства".
"Так и есть", — отвечает профессор Каори. "И, честно говоря, я не видел его последние пять лет, так что этот образ более чем немного устарел. Но раз уж он у нас здесь, что вы можете рассказать мне о черных драконах?".
"Они самые умные и проницательные", — говорит Аурели.
"Они самые редкие", — добавляю я. "За последнее… столетие не родилось ни одного".
"Верно". Профессор Каори снова крутит иллюзию, и на меня смотрит пара сверкающих желтых глаз. "Они также самые хитрые. Черного дракона невозможно перехитрить. Этому чуть больше ста лет, то есть он примерно средних лет. Он почитается как боевой дракон среди себе подобных, и, если бы не он, мы бы, наверное, проиграли во время восстания Тирриша. Добавьте к этому то, что он хвост утренней звезды, и он станет одним из самых смертоносных драконов в Наварре".
"Держу пари, он владеет чертовски красивой печаткой. Как к нему подойти?" спрашивает Джек, наклоняясь вперед на своем сиденье. В его глазах чистая алчность, которую отражает его друг рядом с ним.
Это последнее, что нужно этому королевству — кто-то такой жестокий, как Джек, связанный с черным драконом. Нет, спасибо.
"Нет", — отвечает профессор Каори. "Он не соглашается на связь с тех пор, как его предыдущий и единственный наездник был убит во время восстания, и единственная возможность для тебя оказаться рядом с ним — это быть в Долине, а этого не произойдет, потому что ты будешь испепелен еще до того, как пройдешь через ущелье".
Бледная рыжая голова через круг от меня сдвинулась на своем месте и опустила рукав, чтобы прикрыть свою реликвию восстания.
"Кто-то должен спросить его еще раз", — призывает Джек.
"Так не пойдет, Барлоу. Сейчас есть только один другой черный дракон, который находится на службе…"
"У генерала Мельгрена", — говорит Сойер. Его книга закрыта перед ним, но я не могу его винить. Я бы тоже вряд ли стала записывать, если бы проходила этот урок во второй раз. "Кодаг, верно?"
"Да". Профессор Каори кивает. "Старший в их логове и мечехвост".
"Но просто ради любопытства". Ледниково-голубой взгляд Джека не отрывается от иллюзии несвязанного черного дракона, который все еще проецируется. "Какой способностью он одарил бы своего наездника?"
Профессор Каори сжимает кулак, и иллюзия исчезает. "Неизвестно. Сигнатуры являются результатом уникальной химической связи между всадником и драконом и обычно говорят больше о всаднике, чем о драконе. Чем крепче связь и чем могущественнее дракон, тем сильнее печатка".
"Отлично. Каким был его предыдущий наездник?" спросил Джек.
"Знак Наолина был сифонирующим". Плечи профессора Каори опускаются. "Он мог поглощать силу из различных источников, других драконов, других всадников, а затем использовать ее или перераспределять".
"Невезучий." В тоне Ридока больше, чем просто поклонение герою.
"Он был таким", — соглашается профессор Каори.
"Что убивает человека с таким знаком?" спрашивает Джек, скрестив руки на своей толстой груди.
Профессор Каори смотрит на меня, прежде чем отвести взгляд. "Он попытался использовать эту силу, чтобы оживить павшего всадника — что не получилось, потому что не существует печатки, способной воскрешать, — и истощил себя в процессе. Говоря фразой, к которой вы привыкнете после Молотьбы, он сгорел и умер рядом с тем всадником".
Что-то в моей груди сдвигается, чувство, которое я не могу объяснить и в то же время не могу избавиться от него.
Звонят колокола, сигнализируя, что час пробил, и мы все начинаем собирать свои вещи. Отряды выходят в коридор, опустошая помещение, и я встаю из-за стола и беру в руки свой ранец, а Рианнон ждет меня у двери с озадаченным выражением лица. "Это был Бреннан, не так ли?" спрашиваю я профессора Каори.
 
Печаль наполняет его взгляд, когда он встречается с моим. "Да. Он умер, пытаясь спасти твоего брата, но Бреннан был слишком далеко".
"Почему он это сделал?" Я переместила вес своего ранца. "Воскрешение невозможно. Зачем ему убивать себя, если Бреннан уже умер?". Толпа горя топчет мое сердце, похищая мое дыхание. Бреннан никогда не хотел, чтобы кто-то умирал за него. Это было не в его характере.
Профессор Каори откидывается на спинку своего стола, дергает за короткие темные волоски усов, глядя на меня. "То, что ты Сорренгайл, не делает тебе здесь никаких одолжений, не так ли?"
Я качаю головой. "Есть более чем несколько курсантов, которые хотели бы свести меня и мою фамилию на нет".
Он кивает. "Все будет не так, когда ты уедешь. После выпуска ты поймешь, что быть дочерью генерала Сорренгайл означает, что другие сделают все, чтобы сохранить тебе жизнь, даже будут рады, но не потому, что любят твою мать, а потому, что либо боятся ее, либо хотят ее благосклонности."
"Какой была Наолин?"
"Понемногу и то, и другое. И иногда всаднику с такой мощной связью трудно принять свои пределы. В конце концов, связывание делает тебя всадником, но воскрешение кого-то из мертвых? Это делает тебя богом. Я как-то не думаю, что Малек будет рад, если смертный ступит на его территорию".
"Спасибо за ответ". Я поворачиваюсь и иду к двери.
"Вайолет", — окликает профессор Каори, и я поворачиваюсь, чтобы оглянуться. "Я учил обоих твоих братьев и сестер. Такой знак, как у меня, слишком полезен в классе, чтобы позволить мне надолго остаться с крылом. Бреннан был великолепным наездником и хорошим человеком. Мира проницательна и одарена, когда дело доходит до верховой езды".
Я киваю.
"Но ты умнее их обоих".
Я моргаю. Не часто меня сравнивают с братом и сестрой, и я каким-то образом оказываюсь на высоте.
"Судя по тому, что я видел, как ты каждый вечер помогаешь своему другу заниматься в коммуне, кажется, что ты можешь быть и более сострадательной. Не забывай об этом".
"Спасибо, но ум и сострадание не помогут мне, когда дело дойдет до Молотьбы". Вырвался самоуничижительный смех. "Вы знаете о драконах больше, чем кто-либо другой в квадранте и, возможно, любой другой на Континенте. Они выбирают силу и проницательность".
"Они выбирают по причинам, которыми не считают нужным делиться с нами". Он отталкивается от стола. "И не вся сила физическая, Вайолет".
Я киваю, потому что не могу найти подходящих слов для его благонамеренной лести, и направляюсь к Рианнон, чтобы встретить ее у двери. Единственное, что я сейчас знаю наверняка, это то, что сострадание не поможет мне на коврике после обеда.
…
Я так нервничаю, что меня тошнит, когда я стою у края широкого черного мата и смотрю, как Рианнон выбивает все дерьмо из своего противника. Это парень из Второго крыла, и ей почти не требуется времени, чтобы взять его в захват, перекрыв ему доступ воздуха. Этому приему она изо всех сил пыталась обучить меня в последние пару недель.
"Она делает это так легко", — говорю я Даину, когда он стоит рядом со мной, опираясь на мой локоть.
"Он попытается убить тебя".
"Что?" Я поднимаю взгляд, затем прослеживаю его линию взгляда через два мата.
Даин смотрит кинжалами на Ксадена на другом конце мата, на его лице выражение откровенной скуки, а Рианнон крепче сжимает шею первокурсника Второго крыла.
"Твой противник", — тихо говорит Даин. "Я подслушал его и нескольких друзей. Они считают тебя помехой для крыла благодаря этому Барлоу". Его взгляд переходит на Орена, который рассматривает меня, как проклятую игрушку, которую он собирается сломать.