Четвертое крыло (ЛП)

В начале сентября, когда я выхожу на ковер, в моем шаге чувствуется пружина. Я победила пятерых противников, не убив ни одного из них, чего не может сказать четверть нашего года после того, как за последний месяц в список смертей добавилось еще почти двадцать имен только для первокурсников.
Я разминаю больные плечи и жду своего противника.
Но Рэйма Корри из Третьего крыла на этой неделе не выходит вперед, как должна была.
"Прости, Вайолет", — говорит профессор Эметтерио, почесывая свою короткую черную бороду. "Ты должна была бросить вызов Райме, но ее отвели к целителям, потому что она не может ходить по прямой".
Кожура фрукта вальвин делает это, если ее проглотить сырой… скажем, когда ее подмешивают в глазурь вашей утренней выпечки.
"Это" — черт — "очень плохо". Я поморщилась. Ты подала ей это слишком рано. "Может, мне просто…" начинаю я, уже отступая назад, чтобы встать с коврика.
"Я с удовольствием вмешаюсь". Этот голос. Этот тон. Эта ледяная колючка на коже головы…
О нет. Черт возьми, нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
"Вы уверены?" спрашивает профессор Эметтерио, оглядываясь через плечо.
"Абсолютно".
Мой желудок падает на пол.
И Ксаден ступает на коврик.
Я не умру сегодня.
— Личное дополнение Вайолет Сорренгайль
к Книге Бреннана
  
ГЛАВА ДЕВЯТЬ
 
Я в полной заднице.
Ксаден шагает вперед — все шесть футов его роста, одетый в полуночную боевую кожу и облегающую рубашку с короткими рукавами, которая только усиливает мерцание темных реликвий восстания на его коже, как еще большее предупреждение, что, как я знаю, нелепо, но почему-то верно.
Мое сердцебиение ускоряется до полного галопа, как будто мое тело знает правду, которую мой разум еще не принял. Сейчас мне надерут задницу… или еще хуже.
"Вы все в восторге", — говорит профессор Эметтерио, хлопая в ладоши. "Ксаден — один из лучших наших бойцов. Смотрите и учитесь".
"Конечно", — бормочу я, мой желудок скручивается, как будто это я перекусываю кожурой фрукта валвин.
Уголок рта Ксадена приподнимается в ухмылке, а золотые искорки в его глазах словно танцуют. Садистская задница наслаждается этим.
Мои колени, лодыжки и запястья обмотаны, белая ткань, защищающая мой заживающий большой палец, поразительно контрастирует с черной кожей.
"Немного не в ее лиге, не находишь?" Даин спорит с края циновки, напряжение излучает каждое слово.
"Расслабься, Аэтос". Ксаден смотрит на меня через плечо, его взгляд устремлен туда, где, я знаю, стоит Даин, где он всегда стоит, когда я на ковре. Взгляд, которым Ксаден смотрит на него, заставляет меня понять, что он не слишком усердствует со мной в этом деле. "Она будет цела, когда я закончу ее учить".
"Я не думаю, что это справедливо…" Голос Даина повысился.
"Никто не просил тебя думать, командир отряда", — отвечает Ксаден, отходя в сторону и выбрасывая все оружие на своем теле — а их очень много — и передавая его Имоджен.
Горький, нелогичный привкус ревности наполняет мой рот, но нет времени рассматривать эту странность, не сейчас, когда есть всего несколько секунд до того, как он снова окажется передо мной.
"Думаешь, они тебе не понадобятся?" спрашиваю я, поглаживая свои лопатки. У него массивная грудь, широкие плечи и мускулистые руки. В такую большую цель должно быть легко попасть.
"Нет. Нет, когда ты принесла достаточно для нас обоих". Лукавая улыбка искривляет его рот, когда он протягивает руку и загибает пальцы в движении "примирись". "Пойдем".
Мое сердце бьется быстрее, чем крылья колибри, когда я принимаю боевую стойку и жду его удара. Этот мат всего двадцать футов в каждую сторону, и все же весь мой мир сужается до его пределов и опасности внутри.
Он не в моем отряде. Он может безнаказанно убить меня.
Я метнула кинжал прямо в его смехотворно хорошо скроенную грудь.
 
Он ловит его и причмокивает языком. "Уже видел это движение".
Черт возьми, как он быстр.
Я должна быть быстрее. Это единственное преимущество, которое у меня есть — вот моя единственная мысль, когда я двигаюсь вперед, выполняя комбинацию ударов и замахов, которую Рианнон вбивала в меня последние шесть недель. Он ловко уворачивается от моего клинка, а затем захватывает мою ногу. Земля вращается, и я падаю на спину, внезапный удар выбивает воздух из моих легких.
Но он не идет на убийство. Вместо этого он роняет кинжал, который поймал, и отбрасывает его на циновку, а секунду спустя, когда воздух с писком врывается в мои легкие, я делаю выпад вверх со следующим клинком, целясь в его бедро.
Он блокирует мой удар предплечьем, затем захватывает мое запястье противоположной рукой и вырывает нож из моей руки, наклоняясь так, что его лицо оказывается всего в нескольких дюймах от моего. "Сегодня мы идем на кровь, не так ли, Насилие?" — шепчет он. Металл снова ударяется о коврик, и он отбрасывает его мимо моей головы и вне моей досягаемости.
Он не берет мои кинжалы, чтобы использовать их против меня; он обезоруживает меня, просто чтобы доказать, что он может. Моя кровь закипает.
"Меня зовут Вайолет", — прорычала я.
"Думаю, моя версия подходит тебе больше". Он отпускает мое запястье и встает, протягивая мне руку. "Мы еще не закончили".
Моя грудь вздымается, все еще восстанавливаясь после того, как он выбил из меня дух, и я принимаю предложение. Он поднимает меня на ноги, затем заводит мою руку за спину и прижимает меня к своей твердой груди, прижимая наши соединенные руки, прежде чем я успеваю обрести равновесие.
"Черт побери!" огрызаюсь я.
Меня дергают за бедро, и еще один из моих кинжалов прижимается к горлу, когда его грудь упирается мне в затылок. Его предплечье упирается мне в ребра, и он может быть такой же статуей, как и все, что есть в его каркасе. Бесполезно откидывать голову назад — он такой высокий, что я только раздражу его.
"Не доверяй ни одному человеку, который стоит перед тобой на этом коврике", — предупреждает он с шипением, его дыхание тепло прижимается к раковине моего уха, и, хотя нас окружают люди, я понимаю, что он молчит не просто так. Этот урок только для меня.
"Даже тот, кто должен мне услугу?" Я возражаю, мой голос такой же низкий. Мое плечо начинает протестовать против неестественного угла, но я не двигаюсь. Я не доставлю ему удовольствия.
Он роняет третий кинжал, который забрал у меня, и бросает его вперед, туда, где стоит Даин, два других уже в его руке. В его глазах убийство, он смотрит на Ксадена.
"Это я решаю, когда оказать эту услугу. Не ты". Ксаден отпускает мою руку и отступает назад.
Я кручусь, пытаясь ударить его по горлу, но он отбивает мою руку в сторону.
"Хорошо", — говорит он с улыбкой, отражая мой следующий удар без малейшей заминки в дыхании. "Удар в горло — твой лучший вариант, пока оно открыто".
Ярость заставляет меня снова отбить удар по той же схеме, мышечная память берет верх, и он снова захватывает ногу, на этот раз выхватывая кинжал, который был в ножнах, и бросает его на мат, прежде чем отпустить меня, разочарованно подняв бровь. "Я ожидаю, что ты будешь учиться на своих ошибках". Он отбрасывает его.
У меня осталось только пять, все в ножнах у ребер.
Схватив один и защитно подняв руки, я начинаю кружить вокруг него, и, к моему полному раздражению, он даже не пытается повернуться ко мне лицом. Он просто стоит там, в центре мата, его ботинки стоят на месте, а руки свободны, пока я двигаюсь вокруг него.
"Ты будешь танцевать или будешь наносить удары?"
Да пошел он.
Я бью вперед, но он наклоняется, и мой нож пролетает над его плечом, пропуская его на шесть дюймов. У меня сводит живот, когда он хватает меня за руку, дергает вперед и переворачивает на бок. Я на мгновение взлетаю в воздух, прежде чем шлепнуться на мат, мои ребра принимают удар на себя.