Пепел. Наследие 2

–Что вы будете там делать? Как вы с Мишель попадёте туда?
–На вертолёте.
Я больше не могу разговаривать. Мне так плохо, я полностью истощена. Ложусь на кровать и прикрываю глаза. Глаза, которые больше не мои. Разговор и переживания забрали остатки сил. Единственное, о чём может думать мой мозг, о еде. Даже мысли о Майкле и Мишель меркнут перед голодом.
–Я есть хочу и пить,– шепчу я, не открывая глаз.
Майкл поднимается с кровати и, не сказав ни единого слова, уходит. Я вслушиваюсь в звук его шагов, но перестаю их слышать уже через пять шагов от комнаты. Мои чувства не изменились. Слух не стал лучше. Вижу я, как и прежде, спасибо, что не ослепла. Сил вообще нет. Но всё же меня укусил мутант, и что-то, кроме цвета глаз, должно было измениться. Что же это? Что за невидимое на первый взгляд изменение? Неизвестность всегда страшит, но, если ты не знаешь, что происходит с тобой, это уже наводит ужас.
Я узнала, что Кейт и Убийца живы. Господи, спасибо тебе за это.
Выяснила, что проспала неделю, не приходя в себя. Так же стало известно, что папа и мистер Хантер уже в Коалиции, и скоро туда отправится Майкл. Я тоже могу поехать, но за четыре дня должна встать на ноги. Как это сделать? В данный момент мне даже дышать тяжело, а небольшой разговор с Майклом высосал из меня остатки сил. Если я не поправлюсь, то даже не буду настаивать на своём присутствии в Коалиции. Не хочу больше быть обузой, хотя в данный момент именно ею и являюсь.
Майкл возвращается, я с трудом сажусь у основания кровати и подбираю под себя ноги. Майкл ставит на кровать большую тарелку, а внутри что-то наподобие бобов. Стакан воды я беру в руки. Смотрю на тарелку, и в голове возникает вопрос:
–Откуда эта еда?
–Из ничтожных запасов Мишель. С каждым визитом вертолёта ей привозят еду, оружие, одежду.
–Кто?
–Небезразличные люди. Те, что стоят у власти, но недостаточно высоко, чтобы сместить правителей Коалиции.
–Понятно.
Мы замолкаем, но Майкл быстро нарушает тишину:
–Что ты чувствуешь?
Вскидываю на него взгляд и не нахожусь с ответом.
–Грусть…
–Я не об этом, что в тебе изменилось?
–Не знаю. Вроде, ничего, но я очень слабая.
Майкл отрывисто кивает и встаёт.
–У меня есть дело, которое не может ждать. Ночью я вернусь.
Кто бы сомневался. Видимо, Майкл видит на моём лице всё нежелание оставаться одной, садится на край кровати и приподнимает моё лицо за подбородок.
–Я скоро приду,– говорит Майкл, я киваю, и он быстро уходит, закрывает дверь, и я слышу возню возле замка.
Звук щеколды, как выстрел в висок.
Он запер меня…
Я бы возмутилась. Правда, но сейчас у меня нет сил. Делаю пару глотков воды и зачерпываю ложкой неопределенную жижу. Но стоит мне впихнуть это себе в рот, как еда моментально начинает лезть обратно, но я всё же проглатываю её. И меня словно обжигает огнём. Я не чувствую вкуса. Вообще никакого. Соскакиваю с кровати, тарелка падает на пол и разбивается. Осколки и бобы летят мне на ноги, я же несусь к судну. Падаю на колени и меня начинает нещадно рвать. Слезы выступают на глазах. Всё моё существо противится одной единственной ложке бобов. Утираю рот тыльной стороной ладони, смаргиваю слезы и вижу на руке кровь. Бордовые полосы. Смотрю в судно и содрогаюсь. Кровь.
Быстро, как только могу, возвращаюсь к кровати, пару раз наступаю на осколки тарелки, но не обращаю на это внимания. Забираюсь на кровать и прижимаю к себе колени. Сжимаюсь в маленький комок, смотрю на разбитую тарелку и понимаю, меня по-прежнему мучает голод. Он такой сильный и безжалостный. Голод заставляет меня посмотреть на дверь. Желание покинуть запертую комнату велико. Я знаю, что где-то там есть… еда. Незнакомец это знает и обещает показать мне дорогу. Скидываю с себя наваждение, ложусь лицом к стене и укрываюсь пропахшим плесенью одеялом. Меня начинает колотить. То ли от голода, то ли от холода.
Мысли терзают уставший разум, но всё же удаётся заснуть. Мне снится мама, не тогда, когда она пыталась убить меня. Вовсе нет. Мне снится сладкий и манящий сон. Мама стоит на кухне и разговаривает по рации с папой. Я сижу на диване и наблюдаю, как её лицо озаряется очередной улыбкой. В итоге она откладывает аппарат на стол и подходит ко мне, садится рядом, и мы разговаривает. Ни о чём и обо всём на свете. Неожиданно мама прислушивается к звукам за входной дверью. Берет меня за руку и говорит: "Пора". Мама тянет меня к выходу, а на вопросы мои никак не реагирует. Открывает дверь, и я вижу тьму мутантов за порогом. Пытаюсь отнять у мамы свою ладонь, но не выходит. Мама поворачивается ко мне и говорит: "Это теперь твоя новая семья". Я вскрикиваю, а мама толкает меня за дверь.
Открываю глаза и откидываю остатки сна.
Не знаю, сколько проходит времени, но дверь открывается и входит Майкл. Быстро оказывается у кровати и заглядывает мне в глаза:
–Что случилось?– требовательно спрашивает он.
Отворачиваюсь от него и желаю сейчас только одного. Чтобы Майкл ушёл. Не хочу, чтобы он видел меня такой. А я уверена, что выгляжу сейчас намного хуже, чем пару часов назад.
–Джил? Что произошло? У тебя на лице кровь.
Я не отвечаю, а задаю встречный вопрос:
–Почему ты запер меня?
–Для безопасности.
Вскидываю на него взгляд.
–Для чьей безопасности? Мишель?– не знаю, почему веду себя как последняя сука. Майкл переживает, я знаю, но ищу любой предлог, чтобы уйти от разговора о еде, что раскидана по полу.
–И не только,– отвечает Майкл.
Я начинаю злиться. У меня совершенно нет сил, но злость толкает меня на глупости. Причем я понимаю всю праведность его слов, но они изрядно раздражают меня.
–И не только,– фыркаю я.
–Для твоей безопасности тоже.
–Для моей?
–Не все рады тебя здесь видеть. Когда мы приехали, Мишель была против того, чтобы я принёс тебя в это здание. Я не знал, какой ты очнешься и очнешься ли вообще. Это опасно. И для них, и для тебя.
–Очнулась. Но я не знаю, что во мне изменилось,– в глазах собираются слёзы.– Майкл, я хочу есть,– пищу я.
Мне так плохо, что единственное желание – пусть всё закончится. Неважно как. Пусть боль и полумертвое состояние тела прекратится.
Он бросает взгляд на пол и снова возвращает его ко мне.
–Что с этой едой было не так?– осторожно спрашивает он.
–Не знаю. Всё не так… Меня вырвало.
Майкл хмурит брови, и это пугает меня. Я сама знаю, о чём он думает, но не хочу слышать этого вслух. Не хочу даже думать об этом, но одна и та же мысль бьется в закрытую дверь разума.