Тринадцать

Он подтолкнул ручку ближе ко мне.
–Здесь также говорится, что ты не можешь уволиться.– Он издал тихий стон.– Если ты уйдёшь, тебе ничего не заплатят.– Он поднял одну руку и сложил пальцы в ноль.– Подпиши это, и работа твоя,– заключил он.
Я взял ручку. «Веди себя по-взрослому,– напомнил я себе,– как будто тебе семнадцать».
Прежде чем подписать, я задержал ручку над листком. Единственным звуком было дыхание старика, хриплое и низкое. Что-то в слове «договор» меня остановило.
Это нормально? Этот договор? Раньше у меня никогда не было настоящей работы. Всегда дают договор на подпись и платят всё сразу, когда работа сделана? Я этого не знал.
Старик, должно быть, заметил, что я засомневался, потому что сказал:
–Договор – это формальность, Джейсон. Чтобы убедиться, что ты серьёзно относишься к работе здесь. Я не могу допустить, чтобы сотрудники увольнялись каждые две недели».– Он поморщился и потянулся к одному из колен.– Мне нужен надёжный человек.
Понятно, почему.
–Но если ты не уверен…– Он потянулся за моим договором.
–Нет,– быстро ответил я. В моём сознании заурчал «Форд Мустанг».– Всё в порядке.
Я был уверен, что так и будет.
Я бы и так не захотел увольняться из Безззумных Игр. Когда бы я ни приходил туда, поиграть в лазертаг или во что-то другое, я всегда чувствовал себя замечательно. Как будто всё тяжёлое в моей жизни – мой громадный рост и моё одиночество – просто испарялось.
Вот как действовали Безззумные Игры.
И я не единственный так считаю. Как я уже говорил, здесь нравится всем.
Поэтому я поставил ручку на лист с договором и подписал его.
–Поздравляю,– сказал старик и закашлялся. Сквозь кашель он пролаял:– Ты принят.
–Спасибо, сэр,– ответил я.
Старик опустился на свой табурет.
–Ты начинаешь завтра, ровно в десять часов. Не опаздывай и больше никогда не называй меня сэр. Меня зовут мистер Горовиц.
Вот так я всё и провернул.
Я стал единственным тринадцатилетним подростком во всём Эштоне, у которого была постоянная работа на лето.
* * *
На следующий день я вошёл в Безззумные Игры ровно в 9:48 утра.
На двенадцать минут раньше.
Мистер Горовиц сунул мне в руки фиолетовую футболку.
Он выглядел немного иначе, чем накануне. Не таким… Я не знаю… сморщенным, что ли.
–Твоя форма,– сказал он, кивая на футболку.– Можешь переодеться в уборной. И поторопись. Я хочу, чтобы ты стоял за кассой, когда мы откроемся.
Я кивнул и нырнул в уборную.
На спине фиолетовой футболки были слова РАБОТНИК БЕЗЗЗУМНЫХ ИГР. А спереди было написано: Я ЗЗЗАБЕРУ ВАШИ ЗЗЗАБОТЫ!
Натягивая футболку, я подсчитывал, сколько денег заработаю за восьмичасовую смену.
Сто четыре доллара!
У меня в жизни не было столько денег. А теперь я буду зарабатывать столько за один день.
Я присвистнул про себя.
Через несколько недель я стану самым богатым ребёнком в округе и буду на верном пути к своему «мустангу».
Выйдя из уборной, я расправил футболку, и мистер Горовиц показал мне, как пользоваться кассовым аппаратом.
–Ты будешь сидеть здесь, на этом табурете,– показал старик.– Когда приходят клиенты, ты их пробиваешь и даёшь им билеты. Это всё, что от тебя требуется. Понятно?
–Легкотня,– сказал я, но в животе у меня всё крутило.
«Сегодня тебе не тринадцать,– напомнил я себе,– тебе семнадцать. Помни это. Семнадцать».
Я сел на табурет.
Через несколько минут зазвенела входная дверь.
–А-а,– пропел мистер Горовиц, его голос лишь слегка посипывал.– Твои первые клиенты.– Он прошёл за прилавок и нырнул в кабинет.
Подошли мужчина и мальчик. Мужчина был одет в грязную белую футболку, потрёпанные джинсы и старые на вид кроссовки. У мальчика было чумазое лицо, а к его запястью был привязан синий шарик, на котором было напечатано «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ».
Я расправил плечи.
–Добро пожаловать в Безззумные Игры,– поприветствовал я, пытаясь звучать официально. Я чувствовал себя так, будто мне правда семнадцать. Или восемнадцать. А может, даже все двадцать.
Отец вытащил из обшарпанного кармана джинсов затасканный бумажник.
–Пожалуйста, один взрослый и один детский,– попросил он.
–На час или пропуск на целый день?– спросил я, как меня учил мистер Горовиц.
Мужчина взглянул на табло с ценами над моей головой. У него поникло лицо.
–Э-э, на час, пожалуйста,– тихо произнёс он. Мальчишка только хлопал глазами.
Я стал выискивать нужные кнопки на кассе и нашёл их.
–С вас четырнадцать долларов,– объявил я.
Мужчина покачал головой. Он полез в свой выцветший бумажник и вытащил двадцатидолларовую купюру. Он вздохнул и протянул её мне.
Я ткнул в кнопку, и вылетел ящик кассового аппарата. Я вставил двадцатку в нужное отделение, вытянул пятёрку и доллар и взял с прилавка билеты для этого мужчины.
–Вон там,– я указал рукой,– вы найдёте мини-гольф, лазертаг, игровые автоматы, боулинг и батутную комнату. Вы можете делать всё, что захотите, в течение одного часа. Приятно провести время.
Я передал ему его сдачу и билеты.
Он взял их, и в это же мгновение всё в этом мужчине, казалось, изменилось. Он протяжно выдохнул. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами – как у куклы-марионетки на щеках,– переменилось.
Он даже улыбнулся.
Понимаете, что я имею в виду о Безззумных Играх?
Но потом, так же мгновенно, что-то произошло и со мной. У меня в горле образовался узел, а сухожилия на шее туго натянулись, как когда меня выбирают первым на баскетболе. Моё сердце забилось быстрее, и я взглянул на настенные часы, чтобы узнать, как долго я уже на работе – двадцать минут.
«Сколько денег я заработал за эти двадцать минут?» Я высчитал. При тринадцати долларах в час двадцать минут работы стоили чуть больше четырёх долларов.
Четыре доллара. Внутри меня поднялось давление, будто в закипающем чайнике.
Четыре доллара – это ничто.
Как на это можно прожить?
Когда моя смена закончится,– вспомнил я,– у меня будет всего сто четыре доллара.
И всё.
Сто четыре доллара не хватит, чтобы оплатить всё, что мне нужно. Одежду, еду, счета. Этого просто недостаточно.
Я провёл рукой по щеке и почувствовал свою наждачную щетину.