Дурная кровь (СИ)

— Так, ребята, все в сборе? — спрашивает профессор Райли. — Сегодня я просил вас предоставить свои проекты. Год подошёл к концу. Осталось лишь пройти практику и написать дипломные работы. Прошу всех тихонько взять свои проекты и переместиться в соседнюю аудиторию. Там уже расположилась комиссия, так же нас посетил сам Гарри Труман. Он выберет себе одного кандидата, лучшего из лучших. Будьте уверены, что если ему понравится ваш проект, то будущее вам гарантировано. Он работает с самыми крупными компаниями, и ищет молодые таланты. Не подведите, я в вас верю.
— Гарри Труман, — шепчет Холи, — ты слышала?
— Слышала, но в Вашингтон на практику я не хочу. Мама с папой будут волноваться, они и так последнее время сами не свои.
— И правильно, нечего там делать! Рядом с домом пройти практику, лучший вариант.
Студенты начали стремительно подниматься со своих мест. Иви, запыхавшуюся и покрасневшую, мы встретили уже в коридоре.
— Проект забыла, пришлось возвращаться. Я все успела?
— Да, ещё не началось.
На самом деле, я чувствовала легкий мандраж от того, что придётся выступить перед целой комиссией. Холи неожиданно споткнулась, и все листы, которые она сжимала в руках, разлетелись по полу. Я негромко ахнула, наблюдая, как кто-то наступил на лист с архитектурой самого здания. А затем обомлела, увидев, что это сделал Оливер.
— Ты что наделал? — воскликнула Холи, и все повернулись в ее сторону.
Оливер, ухмыльнувшись, поднял листок и, взглянув на него, изобразил скучающее выражение лица.
— Это ужасно, можешь сходить с ним в туалет, ему там самое место.
Я не видела лица Холи, но на душе заскребли кошки. Это единственная ее работа и замены, соответственно, не было. Холи могли запросто поставить незачёт. Я судорожно начала собирать в руки листы и, когда, поднявшись, развернулась, чтобы поддержать подругу, ее уже не было.
— Черт, что вообще происходит?
— Тера, пойдём, найдём ее позже. Все равно с этим проектом уже не выступить, — говорит Иви.
Мы заходим в аудиторию, и я цепляюсь взглядом за мужчину, в деловом костюме.
Он восседает в самом центре и неотрывно смотрит в экран своего телефона. А затем поднимает голову и обводит взглядом студентов. Не знаю, мерещится мне это или нет, но его взгляд на мне задерживается чуть дольше.
— Рассаживаемся по местам. — говорит профессор Райли.
Я сажусь рядом с Иви и ощущаю, как мои руки немного подрагивают. Студенты выступали по очереди. Как только мистер Райли произносит очередное имя, я вздрагиваю.
Когда прозвучало мое имя, я замешкалась. Дрожащими пальцами я подняла папку со своего стола и вышла к доске, приказав себе успокоиться. Своего выступления я не помнила. Я просто говорила и говорила, полностью погрузившись в своё детище. Когда-то ещё в детстве мы с Эденом придумали его, но сейчас он не горел им, так как я. Я же все продолжала говорить, демонстрировать. Хлопки, громкие и одиночные, вывели меня из состояния транса. Гарри Труман смотрел прямо мне в глаза, как будто в душу заглядывая, и хлопал в ладоши. Все студенты замерли, а я, улыбнувшись, зашагала на место. Хотела сесть, но грубый голос заставил меня замереть на месте.
— Я ее беру на практику, — говорит мистер Гарри и поднимается с места, — дальше мне тут делать нечего. Приятно оставаться.
Он уходит, даже не посмотрев на меня, а я так и продолжаю стоять, полностью парализованная. Сам Гарри Труман берет меня на стажировку! Я не верю своим ушам.
Чуть позже я нашла Холи, плачущую в туалете. Подруга растирала слёзы по щекам, и я обняла ее за плечи.
— Все будет хорошо, тебе нужно успокоиться и не показывать ему своих слез, — говорю я.
— Я так этого не оставлю. Он получит по заслугам! Это он мне так мстит, я уверена. Я его ненавижу, Тера!
— Я не знаю почему он так себя ведёт, но ты не должна так говорить. Оливер наш друг, и мы отлично знаем, что он не способен на подлость. Я обещаю с ним поговорить.
— Не нужно! Хватит с меня, я сама разберусь, — она вытирает слёзы и, открыв кран, умывает лицо.
 
— Как все прошло? — спрашивает она, достав бумажное полотенце.
— Меня взял к себе в команду Гарри Труман.
Холи на мгновение замерла, а затем в ее глазах появился испуг. Мне же не мерещится?
— Что такое?
— Тебе нельзя туда, Тера. Отец и мать не позволят.
-О чем ты говоришь? Почему мне нельзя?
Я удивлена тем, как она отреагировала на мою практику.
— Тера, ты должна отказаться. Не спрашивай меня почему, но тебе нельзя в Вашингтон и тем более в команду Трумана.
Я вообще уже не понимаю ничего.
— Ты в своём уме? — спрашиваю я, замечая, как она теряется.
— Он, он ... маньяк, он, к девушкам пристает. Ты не слышала какие о нем ходят слухи? — спрашивает она, выдохнув.
— Нет, ничего такого.
— Ты слишком наивная и дочерчивая. Просто откажись от него, и дело с концом.
.
  
20
 
Я спускаюсь по лестнице, но не дойдя и до третьей ступеньки, замираю.
Голоса в комнате приглушённые, и я напрягаю слух, чтобы разобрать хоть слово.
— Мы не сможем ее остановить. Она такая упёртая, вбила себе в голову, что ей нужно на стажировку. Эден, повлияй, пожалуйста, на Теру. Она к тебе прислушается, — говорит мать, — она не простит, понимаешь, я не хочу ее терять.
— Я постараюсь, тетя Беатрис. Но вы же знаете, я не всесилен.
На этом моменте мои нервы не выдерживают. Они что-то скрывают от меня. И это мне, чертовски, не нравится.
— Что я не прощу? — спрашиваю, спускаясь вниз, и внимательно наблюдая за мамой и Эденом.
В глазах матери испуг, а вот Эден слишком быстро берет себя в руки.
— Привет, малышка. Ты так сладко спала, что я решил тебя не беспокоить, — произносит он, подходя ближе и протягивая ко мне свои руки, — ну, раз ты проснулась, то…
— Не увиливайте от ответа. Что вы от меня скрываете?
Я обхожу Эдена стороной, замечая, что парень хмурится.
— Дочь ...
— Тетя Беатрис просто не хочет, чтобы ты ехала в другой город. Вот и пытается найти способы, чтобы тебя туда не отпускать. Именно это она и имела ввиду. Ты не простишь нас, если мы помешаем.
Я выдыхаю. Мать просто заботится обо мне, но я не могу смириться с тем, что они слишком на меня наседают.
— Мам? Это действительно так?
— Да, солнышко. Прости, что подговариваю Эдена, но я считаю, что тебе нужно остаться дома. Мы с отцом переживаем за тебя.
— Мам, я говорю первый и последний раз. Хватит вести себя так, словно я больная и никчёмная. Я уже совершеннолетняя и могу сама за себя отвечать. Если вам так необходимо с кем-то нянчиться, то заведите себе ещё одного ребёнка!
Мать охает, прижимая ладони к лицу.
— Я же хочу как лучше, ты совершенно не понимаешь.
— Что вы со мной, как с маленькой? Вас после аварии как будто подменили. Мне нужна свобода. Я не могу больше переносить ваш постоянный контроль. Почему вы к брату так не пристаете, как ко мне?
— Тера, ты перебарщиваешь, — говорит Эден.
— А ты лезешь не в свои дела, — огрызаюсь я, — ты мне не муж, чтобы тайком за моей спиной вести такие разговоры.
Я понимаю, что веду себя грубо, но по-другому просто нельзя. Я как будто недееспособная.
— Я приняла решение и хочу уехать. Мало того, я просто не намерена ждать, и сейчас же соберу свои вещи. Дядя Джонни меня докинет до станции.
— Я тебя не отпущу, — мать, буквально, встаёт напротив меня.
— Как я такое допустила? — спрашиваю я. — Когда я успела вернуться снова в детство?
— Тера, ты не в себе, — говорит мама, — это все следствие сотрясения.
Я просто разворачиваюсь и молча поднимаюсь по лестнице к себе в комнату.
Достаю большую сумку, ставлю ее на кровать и, открыв шкаф, начинаю скидывать туда свои вещи. Это моя ошибка. Нужно было раньше съехать от родителей, а не сидеть у них на шее, все больше и больше привязывая их к себе.
— Тера, — доносится до меня.