Изгнанник (СИ)

— Я могу дать тебе всё, что ты просишь. Если ты согласишься служить мне…
— Где ты? Кто ты?.. — Габриэль кружился на месте, не совсем понимая, есть ли у него тело. Его мысли звучали как голос. Голос звучал как мысли.
— …обеим моим сторонам, — продолжал голос. — Ты можешь стать величайшим волшебником. Но только если…
— Я хочу, чтобы он был здоров. Я хочу его вылечить!
На мгновение Габриэлю представился отец. Как он сидит за столом, и его длинные волосы свободно лежат на лопатках. Перед ним давно остывший чай, а полку над столом занимают лекарства, которые он вынужден принимать, чтобы дышать ещё один день, а возле стола в тени таятся железные чудища — аппараты, поддерживающие его хрупкую жизнь.
— …сохранишь равновесие, — тем временем завершил мысль голос.
— Кто ты?..
Голос чётко входил в его разум, и каждое слово закреплялось в нём.
— Если ты согласишься…
— Что я должен делать?
— …следовать кругам. И держать равновесие. Равновесие.
Внезапно Габриэль оробел, и дрожь пробежала по его фантомному телу от осознания, Кто с ним заговорил. Её лик смотрел на него с иконы, с ворот храма, сквозь чистые глаза верховной жрицы Тиоланты, через глаза тёмных Змееносцев, дивное пение молитв и ночные кошмары.
— Ты сможешь свернуть с пути в любой момент, если передумаешь, — вещал голос Двуликой. — У тебя будет время подумать. Но как только ты отправишься на первый круг, будет поздно. Сейчас ты вернёшься домой и увидишь своего проводника. Он свяжет тебя со мной и даст тебе силу. Ты даже сможешь исцелить своего отца, но чтобы избежать изгнания… тебе лишь нужно… держать… равновесие.
Габриэль смотрел в белое небо. Всё показалось неважным, ведь сама Богиня Равновесия говорила с ним. Его молитвы не прошли даром! А может, дело в желании, что он загадал?
— Хорошо. Я согласен, — не совсем понимая, на что соглашается, шепнул Габриэль.
В этот момент он обнаружил, что лежит на траве, а над ним нависают ветви деревьев в брызгах росы и облепленные любопытными звёздами. Ничего не болело. Габриэль лежал так, как если бы лёг сам, а не упал из окна. Он встал и пошёл к крыльцу.
В доме была суматоха. Везде горел свет. Едва Габриэль приблизился входной двери, к нему навстречу выбежал отец, очень бледный и очень напуганный
— Он здесь! — крикнул он кому-то.
В следующую секунду Габриэль оказался в его руках, родных и тёплых. Они сидели на крыльце.
— Руки… покажи, дай расстегну пуговицы. Ноги целы? Где болит?.. — отец расстегивал на нём одежду, осматривал тело, но находил ни синяков, ни царапины. Долго целовал лицо и волосы, его трепетные руки то прижимали Габриэля к груди, то тревожно ощупывали рёбра.
— В чём дело? — голос не-волшебника заглушил стук сердца.
— Тина видела, как ты упал, — прошептал Раймон и затих, прижимая сына к себе.
Габриэль почувствовал, как он дрожит, как бешено стучит его сердце, и стало так смятенно, так грустно и одновременно страшно. Габриэль зажмурился, стараясь изгнать из головы все нехорошие мысли.
— Я не падал.
— Тина мыла посуду и увидела, как ты упал на тропу. Прямо перед окном.
Габриэль открыл глаза и увидел прихожую, слуг, Тину и Хорькинса в ночном чепчике, встревоженного и раздражённого. Наверняка ему пришлось вынырнуть из уютной постельки из-за такого пустяка: нахальный сыночек главы лиги по борьбе с нечистью выпрыгнул со второго этажа! Мог хотя бы взобраться на крышу…
— Мне не спалось. Я вышел прогуляться. Я смотрел на Саламандра. Я не падал.
Зажмурившись, Габриэль шептал только чтобы выдуманную ложь. Слуги разошлись по комнатам. Раймон увёл Габриэля в свою спальню.
— Я просто гулял по саду, — врал Габриэль. — И лёг на тропу. Никого не было. Я смотрел на звёзды. Они были так близко этой ночью…
Произошедшее казалось сном. Габриэль верил в свою неправду. Он смотрел на кучи лекарств на столе и на тумбочке, на жуткого вида аппарат для дыхания с примесью особых лечебных испарений, стоящий возле кровати. Раймон с распущенными волосами выглядел как бледное привидение. Он потянулся к кислородной маске, Габриэль опередил его. Помог надеть маску, сам включил аппарат и сел подле кровати на колени.
 
«Может быть, я не умер, потому что сегодня особая ночь?» — подумалось Габриэлю.
В тишине раздавалось гудение аппарата и шипение маски. Габриэль помогал придерживать её, положив руку поверх тонкой жилистой руки. Он был готов сидеть так всю ночь, погружённый в мысли, слушать тревожные звуки аппарата, чувствовать запах лекарств и трав. Находиться здесь было спокойнее, чем ворочаться в постели в спальне и подскакивать каждый раз, когда мысль, точно молния вспыхивала в засыпающем разуме: «Он дышит?» Габриэль ставил себе будильники, но просыпался за несколько минут до звонка, шёл в соседнюю спальню и всякий раз, когда ему не нравилось дыхание отца, включал аппарат и пристраивал маску к его лицу, стараясь не разбудить. Но Раймон всё равно просыпался. После, уже лёжа в своей кровати, Габриэль долго смотрел перед собой, слушал сверчков и молился.
И никогда не позволял себе выглядеть расстроенным перед отцом.
Раймон сам выключил аппарат и повесил маску на спинку кровати. Сел и поманил сына сесть рядом.
— Изгнание не отказ от тебя. Ты знаешь. Я устрою тебя в прекрасное место. В лучшее место на земле. Тебе даже не придётся скрывать, из какого ты мира. Мы будем видеться. Давай представим, что ты просто… поступаешь в академию вдалеке от дома. Такое часто встречается, правда?
Пока он говорил, Габриэль не сводил глаз с аппарата и сам того не замечая, впивался ногтями в собственное запястье. От этого страшного, трубчатого и бездушного прибора зависела жизнь — маленькая, уязвимая, хрупкая. От какого-то аппарата. От этих трубок. Цифр. Жидкого содержимого. Настоящая жизнь! От машины!
Раймон взял его за подбородок, заставив сына взглянуть на себя.
— Я не бросаю тебя. Никто тебя не бросает. После обряда изгнания мы останемся пить чай и сходим на речку… Потом ты уедешь. Но очень скоро мы снова увидимся. Ты по-прежнему будешь с нами.
Габриэль постарался сфокусировать взгляд на его лице. Вместо отца он всё ещё видел трубки и железного монстра.
— Не волнуйся. Со мной всё в порядке. Всё будет так, как ты говоришь.
Ведь отец именно это хотел услышать. Габриэль пожелал ему добрых снов и ушёл к себе.
***
Габриэль застыл на пороге своей спальни и увидел кое-что необычное. В его комнате всегда был идеальный порядок, и ни одна новая деталь не могла ускользнуть от его взгляда. Особенно, если этой деталью был золотой шар, лежащий на подоконнике. На него падал столб света. Не то от застывшей над домом Луны, не то от фонаря. Словно кто-то хотел, чтобы Габриэль сразу увидел шар. Габриэль взял шар в руки. Он был чуть меньше мяча и весил тяжелее, чем ожидалось, а внутри что-то переваливалось. Поперек шара проходила линия среза, а сам шар был похож на те, что продаются в киосках на ярмарках. Внутри подобных шаров находился сюрприз — сладость и какая-нибудь игрушка. Может, его купил отец, чтобы утешить Габриэля перед изгнанием? Шар выглядел слишком дорогим для вместилища под игрушку. Габриэль попытался открыть его, но шар не открывался. Габриэль перекручивал сферы и пытался просто разделить шар напополам, подносил его к уху, тряс. В последний раз показалось, что внутри шара что-то пошевелилось. Само. Когда изнутри шара послышался жалобный писк, Габриэль чуть не уронил его на пол. По спине пробежались мурашки: вдруг внутри что-то живое, и если его не вытащить, оно задохнётся? Он тут же отогнал эту мысль — кому придёт в голову запихивать в странную штуку живое существо?
Габриэль сел на пол и задумчиво крутанул шар, тот завертелся, сверкая золотыми боками. И треснул — совсем не по линии среза! и разломился напополам. Внутри было что-то белое, прохладное. Оно было свёрнуто в два тонких кольца. Оно пошевелилось. Увидев, кто сидел внутри шара, Габриэль распахнул глаза и вооружился тапком.