Звёзды с корицей и перцем (СИ)

Из-за шкафа послышался свист чайника, и профессор одобрительно колыхнул щеками.
— Нет, вещь полезная, не спорю, особенно в нашей глуши. Но нужен для этого аттестат, скажите мне? Или баня в Бадве, это городишко тут неподалёку. Там вода испокон веков нагревается прагматом. Вот они взяли двоих наших выпускников. После академии-то к ним, в баню, никто работать не пойдёт. Они же дипломированные стралеры, простите за вульгаризм, какая баня? А ещё рассказывали про девочку...
Из-за шкафа появился эр Кралер с чашками. Чашки были разномастные, не очень чистые, математик нёс их, поставив горкой и прижимая к животу.
— Да-да, давайте сюда, голубчик, — профессор отодвинул в сторону стопку брошюр. — И сушек достаньте. Так вот, про девочку. Девочкам в этой профессии делать нечего. Но тут был особый случай. Очень целеустремлённая барышня. Только не припомню… Это та, с косами? Или чёрненькая, со стрижкой? А вы не помните, эр Кралер?
— Не помню, — угрюмо сказал математик, разливая по чашкам кипяток.
— Вы тогда тоже работали, эр Кралер? — доброжелательно уточнил Рикард, хотя ясно было, что десять лет назад мальчишка ещё бриться не начал.
— Я тогда тоже учился, — сухо ответил молодой человек.
— Так что случилось с девушкой? — Рикард внутренне подобрался.
— Ничего не случилось. Её хотели отправить в академию, а она пошла работать то ли в закусочную, то ли в пекарню, здесь, в Биене. Лучшая студентка. А всё, небось, дела сердечные. Влюбилась в какого-нибудь повара! — профессор хохотнул. — Где она теперь? Что с ней? Кто знает…
— Она уехала, — сквозь зубы произнёс Кралер.
— В Сётстад, наверное? — предположил Рикард равнодушно.
Кто бы знал, чего ему стоило это равнодушие.
— В Сётстад, — процедил математик, и его глаза сузились. — Куда ещё едут красивые девушки? Она потом приезжала. Такая… холёная. В дорогом пальто, в туфельках. Такая...
— Так вы её знали? — некстати встрял профессор и, не дожидаясь ответа, взмахнул сушкой. — Что, собственно, и требовалось доказать! Девушкам не нужна страль-физика. Им бы замуж и туфельки…
— Замуж? — вспылил Кралер. — Тогда почему она всё ещё Экберт?!
— Это была девушка с косами? — в лоб спросил Рикард. Хотелось вывести щенка в коридор, взять за шиворот и хорошенько встряхнуть.
Математик сник.
— Нет больше у неё кос, — произнёс с горечью и снова окрысился: — А вам какое дело, эр со Сторры?
— Кралер! — всплеснул руками профессор. — Что вы себе позволяете?
Это было легко, думал Рикард, отстёгивая цепь от столба. Осталось съездить по адресу из её личного дела и убедиться. Вряд ли он застанет Морису в отчем доме, но если вдруг…
Припекало. Внизу, за рядом пирамидальных тополей, высаженных вдоль дороги, купалась в солнечной дымке долина, так похожая на ту, по которой они с Морисой добирались до Тровена. Слева виднелась юго-западная окраина Биена, остальное скрывал от глаз Верхний сад, где десять лет назад Рикард целовал девочку с золотыми косами. В глубине души ему до сих пор не верилось, что это Мориса.
Городок перекатывался с горки на пригорок, будто ручеёк из палисадников и черепичных крыш, ветвился, распадаясь на протоки улиц и переулков. Рикард хорошенько поплутал, прежде чем ему наконец указали дом Экбертов.
Дом был угловой. Он врастал в землю на пересечении двух кривых улочек. По бокам тянулся деревянный забор, ограждая общий с соседскими домами дворик. Из окон напротив неслись крики: семейный скандал. В пыли у качелей играли двое полуголых мальчишек.
Вот в каком окружении выросла Мориса…
Звонка на двери не было, и Рикард постучал.
Открыла женщина в переднике и простеньком домашнем платье.
Он поздоровался.
— Могу я видеть эру Экберт?
— Это я…
Явного сходства не было, но женщина как раз годилась Морисе в матери. Вернее, Леле. Пока Мориса не пришла к нему в тот вечер, он был уверен, что ей за тридцать.
Рикард попросил разрешения войти, и женщина нахмурилась:
— Кто вы? Что вам нужно?
— Меня зовут Рикард ди Ронн, — представился он. — Я знакомый…
 
Она ахнула, отшатнулась, и Рикард шагнул внутрь, прикрыв за собой дверь. Хозяйка дома глядела на него с суеверным ужасом.
— Мама, кто там? — над головой часто загрохотало, и по лестнице, слишком громоздкой для тесной прихожей, бегом ссыпалась молоденькая девушка.
Это привело эру Экберт в чувство.
Она вскрикнула по-птичьи и ткнула в Рикарда пальцем:
— Вы! Это всё вы… Рикард ди Ронн!
Имя сорвалось с её губ, как плевок.
Девушка смотрела на Рикарда во все глаза, и у него по спине пробежал озноб. Вот она напоминала Морису каждой чёрточкой. Лицо проще и грубее, и нет в нём того завораживающего света, который несла в себе Мориса, но знакомые черты Рикард узнал с одного взгляда.
— Как у вас нахальства хватило заявиться сюда после стольких лет! — негодовала старшая Экберт.
— Полагаю, эра, здесь какое-то недоразумение, — холодно произнёс Рикард, невольно делая шаг назад. Меньше всего он ожидал, что на него с порога накинутся с упрёками. — Я ищу...
— Я знаю, кого вы ищите! Вы сломали Эльге жизнь, — голос женщины звенел. — Это из-за вас она не поехала в академию! Из-за вас отказала Ренару Тальберту и Эйвуду Кралеру! Из-за вас остригла косы! Ввязалась в какое-то грязные дела…
— Мама, мам, ты чего, — девушка, похожая на Морису, тянула эру Экберт за локоть, смущённо косясь на Рикарда. — Ну мам…
Они топтались втроём в полутьме на тесном пятачке. Слева под лестницей была прибита деревянная вешалка, справа стоял сундук, заваленный газетами и мелким хламом. Из глубины дома пахло тушёными овощами.
Эра Экберт вдруг нервным жестом отвела со лба волосы. Рикард заметил, что руки у неё старше лица.
— Извините, — выдавила она, покраснев. — Я не должна была… — и торопливо добавила: — Эльги здесь нет. И давно не было. Уходите. Забудьте её.
— Нет, эра Экберт, — ответил Рикард, — я не уйду. Давайте сядем и поговорим спокойно.
Он дал ей выплеснуть то, что наболело, и теперь должен был понять, какое отношение это имеет к нему.
— Проходите, пожалуйста, — быстро сказала сестра Морисы. А когда они расположились в небольшой гостиной, вызвалась подать чаю.
Через час Рикард знал всё. Отец Эльги-Морисы преподавал историю в местной школе. Из двух её младших сестёр одна, Хильда, на днях поступила туда же учителем начальных классов. Другой, Леоноре, так похожей на Морису, предстоял ещё год в училище.
Она подвинула к Рикарду вазочку с вареньем и села напротив, рядом с матерью, рассматривая его с живым интересом.
— Эльге давали направление от училища, — эра Экберт помешивала ложечкой в чашке. — Вам не понять, что это для неё значило. Она так мечтала стать настоящим страль-оператором, так старательно училась. Но отказалась без колебаний. Это потом уже, когда вы так и не объявились… Она ведь писала вам, и не раз. Знаете, сколько стоит отправить письмо на ту сторону?..
— Я не получал никаких писем, — сказал Рикард, украдкой оглядывая комнату.
Неровные белёные стены, на много раз крашеные полы, скрипящие под ногами, в углу старинная горка, часы с боем и гирями-шишками.
— Когда она собралась в Сётстад, я даже обрадовалась, — на лицо эры Экберт набежала тень, резче обозначив ниточки неявных пока морщин. — Страшно было отпускать, но, думаю, устроится в приличное место, снова жить начнёт. Наряжаться, на танцы ходить. Встретит кого-нибудь. А она… Она через год поступила в технологическую академию.
— Разве это плохо? — спросил Рикард.
Всё-таки академия! Он же знал — для самородка из семьи потомственных биенских «стралеров» с домашним прагматом в погребе она слишком хороша. Знал, чувствовал, но позволил ввести себя в заблуждение. Во всём, что касалось Морисы, он был поразительно слеп.
— Это дорого. Очень дорого, — эра Экберт тяжело вздохнула. — Простому человеку честным путём столько не заработать. — Она повертела ложечку в руках и положила на край блюдца. — Вот что вы с ней сделали, эр ди Ронн. Вы не думайте, я вас не виню, но мало вам было других девушек…