Филе из палтуса

Мы извинились за опоздание, которого, похоже, никто и не заметил, и выпили по стаканчику, пока Спиро доставал из машины наиболее хрупкие предметы нашего багажа, после чего спустились к ожидающему нас катеру.
Мы заняли свои места на борту, положили продукты в холодильный шкаф, заработал мотор, и катер заскользил по гладкой поверхности моря.
— Я купил, гм… ну эти… пилюли от морской болезни. — озабоченно сообщил Теодор, подозрительно глядя на зеркальную гладь залива. — Подумал, вдруг море начнет… ну это… волноваться, а я никудышный моряк, вот и решил принять меры предосторожности.
— Если начнет волноваться, можешь и мне дать пилюлю, — сказала мама.
— Муттер может не опасаться морской болезни. — Макс погладил ее по плечу. — Я позабочусь о муттер.
— Интересно, как ты это сделаешь, — поинтересовалась мама.
— Чеснок, — сказал Макс, — чеснок. Старое австрийское средство. Отлично помогает.
— Ты говоришь про сырой чеснок? — встрепенулась Марго. — Ужасно.
— Что ты, дорогая Марго, ничего ужасного, — возразил Макс. — Это очень полезная штука, очень.
— Не выношу мужчин, от которых пахнет чесноком, — настаивала Марго. — У меня от них голова раскалывается.
— А ты ешь сама чеснок, — предложил Макс, — и пусть у них голова раскалывается.
— Отвратительная манера — есть чеснок, — заметил Дональд. — Только неангличане едят его.
— Считается, что чеснок, гм… весьма полезен для здоровья, — сообщил Теодор. — Об этом говорят данные медицины.
— Во всяком случае, — вступила мама, — когда я готовлю, обязательно кладу чеснок в еду. Отличная приправа по-моему.
— Но он ужасно неприятно пахнет, — заявила Леонора, которая возлежала на палубе, точно персидская кошка. — На днях я ездила на автобусе в Перему, так Боже мой, едва не задохнулась! Все как один жевали чеснок и обдавали меня его запахом. Под конец я чуть не упала в обморок.
Свен отстегнул ремешок своего аккордеона и повесил инструмент на грудь.
— Дорогая миссис Даррелл, что вы хотите, чтобы я сыграл для вас?
— О… э… мне все равно, Свен, — сказала мама. — Что-нибудь веселое.
— Как насчет «Есть в городе таверна»? — предложил Теодор.
Он мог без конца наслаждаться этой мелодией. — Отлично, — отозвался Свен и нажал на клавиши. Лесли и Мактэвиш стояли на носу. Время от времени Мактэвиш приседал или разводил руки в стороны. Он был большой любитель физических упражнений. Несколько незабываемых лет ему довелось служить в Королевской канадской конной полиции, и это наложило на него свою печать. Мактэвиш всегда претендовал на роль души общества и больше всего гордился своей совершенной физической формой. То и дело хлопал себя по животу и приговаривал:
— Нет, вы посмотрите! Недурно для мужчины сорока пяти лет, а?
Под звуки «Есть в городе таверна» (Теодор не жалел своих голосовых связок) наш катер скользил, пыхтя, через пролив, отделяющий Корфу от материка.
До чего же коротким показался мне этот отрезок пути. Столько всего надо было успеть посмотреть, от летучих рыбок до вилохвостых чаек, и я поминутно отрывал Теодора от взрослой компании, чтобы услышать его ученый комментарий о проплывающих мимо водорослях и прочих интереснейших вещах.
Наконец мы подошли к источенным эрозией буро-коричневым скалам, которые образуют береговую линию Албании и простираются дальше на юг в Грецию. Следуя вдоль самого берега, мы провожали взглядом длинную череду высоченных бугристых утесов, напоминающих остатки оплывших разноцветных свечей. Уже в сумерках мы обнаружили залив в форме полумесяца, словно созданный челюстями некоего огромного морского чудовища, разгрызшего твердый камень. Защищенный высокими скалами, раскинулся белый песчаный пляж, наш катер вошел в залив, загремела якорная цепь, и мы остановились.
Вот когда оправдал свое существование холодильный шкаф. Мама и Спиро извлекли из его недр невероятное количество провизии: нашпигованные чесноком бараньи ноги, омары и приготовленные мамой особые слойки с острым тушеным мясом и прочими вкусностями. Удобно расположившись на палубе, мы предались чревоугодию.
В носовом отсеке катера лежала гора зеленых в белую полоску арбузов, напоминающих надутые футбольные мячи. Один за другим они перекочевывали в холодильный шкаф, потом мы извлекали их оттуда, разрезали и наслаждались напоминающей фруктовое мороженое хрустящей розовой мякотью. Мне доставляло особое удовольствие выплевывать черные семечки через борт и смотреть, как мелкие рыбешки набрасываются на них, чтобы, попробовав на вкус, тут же забраковать. Впрочем, некоторые рыбы покрупнее, к моему удивлению, глотали семечки, явно полагая, что не следует пренебрегать и такими дарами.
Насытившись, мы решили искупаться; только мама, Теодор и Свен предпочли купанью мудреную беседу о колдовстве, привидениях и вампирах, меж тем как Спиро и Гаки мыли посуду.
Прыгать с катера в темное море —. фантастика. Казалось, ты погружаешься в пламя — таким фейерверком рассыпались фосфоресцирующие зеленовато-золотистые капли. Под водой пловца сопровождали миллионы крохотных —звездочек, и когда Леонора последней выбралась обратно на борт катера, тело ее несколько мгновений казалось позолоченным.
— Боже мой, до чего хороша, — восхищенно произнес Ларри. — Но я уверен, что она лесбиянка. Сколько ни заигрываю с ней — никак не реагирует.
— Ларри, милый, — сказала мама, — нехорошо говорить так про людей.
— Она в самом деле очаровательна, — вступил Свен. — Настолько, что я готов пожалеть о своих гомосексуальных склонностях. Хотя у гомика есть свои преимущества.
— А мне кажется, лучше всего быть бисексуальным, возразил Ларри. — Можно использовать все возможности.
— Ларри, милый, — снова вмешалась мама, — возможно, тебе нравится эта тема, но я предпочла бы, чтобы ты не обсуждал ее при Джерри.
Мактэвиш снова занимался физическими упражнениями на носу катера.
— Господи, до чего этот человек раздражает меня, — пробурчал Ларри, наливая себе вина. — На кой ему нужна эта его физическая форма? Он совсем не пользуется ею.