Восходящая Аврора (СИ)

Я открываю окно и в машину врывается свежий сладкий воздух, молодая весенняя зелень и обилие цветов радует глаз. Вот живи да живи, казалось бы, себе в удовольствие, так нет же, вечный бой, вечная нервотрёпка.
Прибываем на место. Хинкальная — это жилой дом, куда приезжают воры. Не то, чтобы притон или малина, а такой типа домашний ресторан для своих. Дорожка к нему ведёт через узкое поросшее кустарником ущелье. Ну, правильнее сказать, не ущелье, а просто узкое место. Если мы вырвемся и будем уходить, здесь нас добьют.
Мы входим в дом всей толпой, оставляя в машинах водителей. Виктор и Алик идут со мной. Здесь уже ждут участники встречи. Смотри-ка, раньше приехали, причём все, как один. Ну-ну, стратеги хреновы.
Их пацанчики шмонают нас, а мои парни шмонают их. Вроде всё честно. Оружие складывается в два ящика, которые закрываются на замки. Затейники, блин. Дальше участники совещания проходят по коридору в большую столовую с каменными стенами и полом. Здесь стоит круглый стол с тарелками и бокалами. Победителей ждёт ужин.
Сопровождение остаётся в первой комнате. Вроде, всё чётко и прозрачно. Но хохма в том, что через некоторое время всех угостят компотом из сухофруктов или чаем и охрана отрубится. Только наша, естественно. А того кто не отрубится или подрежут, или застрелят, но это если глушитель найдут.
Ну, и всё. Дальше пацанчики войдут в гостиную буквально по команде «Федя, дичь!» и займутся мной и Цветом. Зная, что мы просто так не сдадимся, они сразу применят оружие. Всё. Дело сделано. Гениальный, твою дивизию, план. Но у нас, правда, имеется свой собственный взгляд на этот сценарий.
Поэтому мы заходим, в общем-то, практически без опаски. Ну… как без опаски, расслабляться нельзя, да организм и не позволит. Я не завтракал и кроме адреналинчика, вызывающего студенческий мандраж, во мне ничего нет. Так что, потряхивает, конечно, не без этого.
Понятно, что сначала мы посудачим, иначе не успеет произойти намеченное с компотом. Впрочем, затягивать эту часть тоже нельзя, вдруг мы психанём и решим уйти, а там ещё не готово. Ну и для контроля пара стрелков в кустах над «узким местом».
В общем, мы заходим в комнату для переговоров. Она небольшая, здесь окно с распахнутыми створками, деревянный потолок, каменные стены без штукатурки, старинный стол и два деревенских буфета с керамической посудой. Красиво, что сказать. За окном зеленеет сад, поют птицы, пахнет весной и счастьем. Но это для тех, кто его может ощутить. Счастье то есть.
Ворьё заходит первым и начинает рассаживаться. Мы тоже подходим к столу, но сесть не успеваем, потому что вдруг из маленькой двери за шкафом вылетает худая фигура в чёрном и в один миг оказывается перед нами.
Близко, но не достаточно для того, чтобы дотянуться до него. В вытянутых руках он держит по пистолету. Лара Крофт, расхитительница гробниц. Нет, это разумеется не она. Это Сева Пятигорский, он же Игла. Нервничает, урод, щурится, глаза мечутся, перепрыгивая с меня на Цвета и снова на меня.
Стволы его «Макаровых» смотрят чёрными дырами отверстий прямо в лоб. Мне и Цвету.
— Ну что, ссуки! — дрожащими губами шепчет Игла.
Получается зловеще. Но мне почему-то совсем не страшно, хоть я и не обкуривался для храбрости, как Джемал. Сучонок. Иудушка. Я чуть поворачиваюсь к Цвету и вижу как он прямо и спокойно смотрит на Иглу. Только желваки ходят на скулах.
Я отворачиваюсь и смотрю внимательным взглядом на холодную, ничего не выражающую рожу Лазаря, на бегающие глаза Кахи, на обескураженного и раздосадованного лесовичка Женю Старого и на смеющегося Джемала.
— Э, Сева, чё за дела! — восклицает Женя. — Ты чё творишь? Мы же забились!
— Заткнись! — хрипит Игла. — Сюда смотри, Бро. Я хочу чтобы ты видел свою смерть. Заигрались вы голубки. Не туда сунулись. Не по зубам вам Сева Пятигорский! Сюда смотри, я сказал!
Я смотрю на него, но перед глазами встаёт картина, которую я вижу постоянно и которая не выходит у меня из головы. Тёмный подземный ход Новоспасского монастыря…
 
— Брось пушку, — холодно произносит Марина и отводит фонарь в сторону. — Брось, сука, пушку.
И теперь, когда свет не бьёт в глаза, я вижу Наташку, стоящую на коленях и приставленный к её голове пистолет. По спине скатывается ледяная капля, а волосы на голове становятся дыбом.
— Се человек, — говорит Марина, как бы вверяя Наташкину судьбу в мои руки.
— Марин, ты не выстрелишь, — говорю я, тяжело сглатывая ставшую густой и солёной слюну.
Накатывает удушливая волна, будто принося запах из её квартиры, металлический и сладкий.
Ствол моего пистолета смотрит ей прямо в лоб.
— Ты не выстрелишь, — повторяю я. — Зачем всё усложнять? Ты же умная и поэтому не будешь стрелять.
— Правда? — хладнокровно усмехается она. — Хочешь проверить? Думаешь, я шучу?
И в этот самый момент раздаётся невероятно громкий выстрел…
Я делаю маленький шаг и приваливаюсь спиной к стене. Твою дивизию… Твою дивизию…
  
2. Бонни и Клайд
 
— Ну, и чё скажете теперь, как добазариваться будете? — скалится Сева Пятигорский по кличке Игла, держа нас на мушке. — Кажись, вы своё отбазарили уже. Поучительный, сука, пример, как не надо делать. Ну чё, последние желания имеются? Хочу, чтоб вы прочувствовали момент. На века прощаемся, в натуре.
Рожа его искривляется в самодовольной гримасе.
— Не торопись, — хмыкаю я, спокойно глядя в лицо Игле. — Там ещё наши бойцы не уснули. Ты нашумишь, а они ворвутся и порвут тебя, как тузик грелку. Зачем так рано выскочил-то? Не утерпел?
— Чё-ё-ё? — морщится он, вытягивая шею и прищуриваясь.
— Давай чуть в сторонку встанем, а то дует, — киваю я и переступаю на два шага правее.
Цвет двигается следом за мной.
— Э, вы чё, не въезжаете⁈ — изумляется Игла, передвигаясь за нами и оказываясь прямо в створе окна. — Молитесь-на. Время пришло. И старуха с косой тоже.
— Хорош, Сева, дуру гнать! — раздражённо бросает Женя Старый и в тот же миг раздаётся дребезжащий хлопок.
«Бэмс», «вж-ж-ж» и «чмок» сливаются в один звук, а лицо Иглы замирает, сопровождая вступление в вечность изумлённым выражением. Глаза стекленеют, а тело, начинает заваливаться. Сначала медленно, а потом быстро. Утратив жизненные внутренние силы, оно не может больше сопротивляться внешним гравитационным силам и с грохотом падает на пол. Из затылка тёмной струйкой льётся густая чёрная жидкость.
Участники совещания вскакивают со своих мест и крутят головами, ничего не понимая, а я разглядываю маленькое отверстие, появившееся в стекле и бойца со снайперской винтовкой, выходящего из кустов в саду за окном. В комнату заглядывает Толян.
— У нас чисто, — говорит он. — Как у вас?
— Нормас, — киваю я и поворачиваюсь к Цвету. — Давай, Паш, покажи, кто в доме хозяин.
Тот молча наклоняется и вынимает из руки Иглы «макарыча». Сдвигает затвор, проверяя не пусто ли в патроннике и, удовлетворённо хмыкнув, молча, без самолюбования и обличительных речей по два раза стреляет в Лазаря и в Ваху.
Их лица искажаются болью, ужасом и гневом. «Макаров» выплёвывает огонь и громыхает, будто в него вселился мстительный Зевс и с помощью Цвета сводит счёты со своими должниками. Огонь, запах пороха и крови слишком часто появляются в моей жизни, но я так и не могу привыкнуть к этому…
— Э, ты чё, Цвет, ты чё делаешь!!! — ужасается Джемо. — Тебя же за это…
Он не успевает договорить и получает две своих пули. В грудь и лоб. Джемо откидывает пробитую обезображенную голову, и падает, как подкошенный. Мне его жаль, сердце сжимается, но тут дело такое… политика. Предательство не спускают, а он уж больно хитро-выделанным оказался. И если бы не Кабарда, возможно, сейчас на полу лежали бы я и Цвет…
Перед глазами стоит его весёлое радостное, полное жизни и такое молодое лицо, совсем непохожее на то, что с ним только что случилось. Твою дивизию… Хорошую жизнь я выбрал…