Иероглиф

– Пафнутьев, наша гордость. Специалист по пиару и финансированию.
Пафнутьев мне неласково улыбнулся из-за своего стола и подарил свежий номер журнала «Выводы». Снаружи журнал был в яркой обложке, а изнутри напечатан на жесткой шершавой бумаге, которую ни при каких обстоятельствах нельзя было употребить в сортире. К тому же и заголовки были сугубо деревянные: «Пойма просит», «Дамба выросла», «Власть и Родина вышли на прямой контакт»…
Журнал «Выводы» был очень скучный. Но именно под него охотнее всего жертвовали деньги спонсоры, которых Пафнутьев собирался печатать в качестве героев нашей современности.
А третья газета, таблоид с картинками, называлась «Время гадостей» – с ударением на последнем слоге. Учредителем всего этого богатства, как всегда, похохатывая и таская полные карманы семечек, стал Славик Ливеншталь, которого Сципион развел как последнего лоха. А генеральным директором – крупный мальчик, Костик, с военной выправкой и крутым бритым затылком. Было еще несколько директоров. Все такие уверенные в себе мальчики. Сам Сципион назвался председателем совета директоров.
Костик, который уловимо был похож на моего «няня» и лицом, и выправкой, и угрюмым взглядом умных коричневых глаз, знал несколько восточных языков, в том числе и китайский. Он обещал мне помочь, если что. Но мне показалось, что китайский язык его больше не беспокоит. Он просто из вежливости мне пообещал.
Обычно, прощаясь в дверях с очередным клиентом, Сципион делает мне знак рукой и впускает в свой кабинет. Там он открывает сейф и достает пачку зеленых. Он никогда не пересчитывает деньги, которые мне дает. Его рука безошибочно чувствует толщину пачки, и позже, пересчитывая, я всегда находила пять тысяч долларов. Это и есть моя «зарплата». За нее я должна старательно учить китайский язык и другие предметы, покупать себе бензин, еду и одежду и платить за квартиру. При скромной жизни мне хватало. Но было обидно, что другие живут лучше.
Вот и нынче, сидя на стульчике напротив двери Сципиона, изредка перекидываясь словами с Костиком, который что-то выискивал в компьютере, я обратила внимание на клиента, которого как раз Сципион впустил в кабинет, широко улыбаясь и кланяясь большим телом. Он громогласно заявлял, что «безусловно рад» и «вы сделали правильный выбор».
Клиент имел узкие глаза, квадратные скулы и широкую кость. Это был представитель северных народностей, может быть, якут.
Они долго беседовали один на один. Потом Сципион пригласил в кабинет Костика, а я все сидела на стульчике и от скуки стала заглядывать в компьютер Костика. Там я увидела имя и фамилию «якута», его фамилия была Чжоу Ли. А в графе: «тип клиента» я нашла только цифру «три». Клиент был типа «три».
Клиент типа «три» грузно вышел из кабинета вместе с Костиком и на пороге громко сказал: «Учтите, я умею считать свои деньги». Сципион продолжал любезно улыбаться застывшим как хлебная маска лицом, никак не реагируя на это заявление.
– Что это за кент? – спросила я, входя в кабинет Сцепиона после того, как он очистился от сотрудников и клиентов.
– Тип «три», – повторил Сципион. – Ни за что платить не хочет. Все услуги хочет немедленно и в кредит, за каждую копейку требует отчета и квитанций. Ужасный человек.
– А что он хочет?
– Он-то? – засмеялся Сципион. – Он желает для своего узкоглазого сына богатую невесту титульной нации. С хорошими родителями. Сын учится в нашем замечательном городе на юридическом факультете. И не намерен в ближайшее время уезжать на родину предков. Сыну нужна невеста, родители которой помогут ему сделать карьеру тут. Отправил его в отдел заключения договоров, к Костику. Пускай мальчик ему объяснит, что на три тысячи рублей квитанций мы ему давать не будем, потому что это не деньги. Что сыну, чтобы найти хорошую невесту, надо ездить на хорошей машине, водить девушку в пафосные кабаки, чтобы она забыла про его раскосые глаза и его родню, которая еще недавно незаконно переходила нашу границу и тащила в клетчатых сумках контрафакт. А на три тысячи рублей мы накупим ему… на эту сумму трамвайных билетов.
 
– Да плюнь ты на него, – посоветовала я.
– Нет, девочка, такие клиенты – это золотой фонд нашей корпорации. Он приведет к нам свою родню. Это хорошая клиентура. Надо потерпеть.
– Это тип «три»? А сколько всего типов?
– Всего? Десять насчитал. И описал признаки. Это для ребят типология разработана. Чтобы не теряли время на изучение. Получают от меня анкету – задают клиенту вопросы, которые в ней указаны, получают ответы и сразу проставляют тип. И спокойно работают, зная, какой тип. Методика работы с типами разработана. Это сокращает время на ненужные разговоры.
Тут и ввалился Славик.
Мы с Илоной как раз стояли у входа, разговаривали. Илона электрически светила всему человечеству. К ней приросла полупрозрачная белая майка, которая обтягивала ее почти знаменитую грудь. И эта грудь под майкой выглядела как две перламутровые раковины, которые изящно загибались вверх. В такие раковины трубят из глубин морских всякие морские боги, например Нептун. Лицо ее и руки румянились свежим загаром.
Ливеншталь всегда одет как манекен из дорогого магазина. На этот раз он облачился в голубой костюм. И приехал на голубом «Мерседесе». На ногах его были светло-бежевые замшевые мокасины. Настоящий декоративный самец. С ним хорошо выходить в свет. И он балагурил, рассказывал анекдоты, уморительно копировал каких-то людей. Честно говоря, Ливеншталь мне очень нравился. По причине моей полной душевной безнадзорности я в него почти влюбилась. И он со мной всегда был очень мил и нежен. Но до большего у нас не доходило. Сципион, к слову сказать, всегда был одет как мясник в джинсы и рубашку неопределенного цвета с закатанными рукавами. От него пахло мужиком, в смысле несло потом и одеколоном.
Увидев Илону, Ливеншталь забыл про меня и страшно возбудился. Наверное, он всегда возбуждался, увидев новую девушку, просто мне раньше не доводилось этого лично наблюдать. Не люблю, когда возбуждаются на других. Чувствую себя так, будто меня обнесли на банкете.
– Познакомишь с девушкой поближе? – льстиво попросил меня Ливеншталь, дохнув в лицо мятной жвачкой.
– Знакомься сам, – холодно ответила я.
Илона вся зарделась и бросила осторожный взгляд на Сципиона. Тот молча курил в сторонке.
– Я Славик, – сказал Ливеншталь, улыбнувшись по-детски, и пригласил Илону в свой автомобиль.
Так и поехали: я со Сципионом, в понимании Илоны – с папой, а Илона – со Славиком. Не знаю, был ли Славик предупрежден, что Илоне не надо говорить, что Сципион не мой отец. При его исключительной болтливости он мог неожиданно просветить девушку.
Мы заехали в парк и там зашли в кафе-мороженое. Сципион все время угрюмо молчал. А Славик травил анекдоты.
На следующий день Славик организовал вечеринку. Дела сердечные он не любил откладывать в долгий ящик. Он заказал столик на летней веранде ресторана «Vаниль». Я понимала, что при моей скромной внешности мне отводится роль дуэньи при Илоне. Рядом с ее исключительной гибкостью, нарочито замедленными кошачьими движениями любая женщина выглядит как девушка с веслом. Соперничать бесполезно. Я попыталась, но сразу поняла, что не потяну.
Илона пришла на вечеринку почти голая: в коротеньком платьице, и грудь ее была слишком открыта. Из одежды на ней болтался практически только фотоаппарат. Он аккуратно размещался на том волнующем месте, где платье заканчивалось. Я предполагала, что под платьем у Илоны и трусов-то нет, просто мягкий пушистый, как соболья спинка, лобок. Но Илона не хотела, чтобы ее приняли за проститутку. И поэтому взяла с собой большой профессиональный фотоаппарат в кожаном чехле, тяжелый, как камень, с которым идут топиться. У кого-то она одолжила этот прибор. Илона сразу уселась так, чтобы за ней все ухаживали. Руки она опустила вниз, безвольно и бессильно. И стала смотреть на бутылку дорогого вина, давая понять, чтобы ей налили бокал. При этом подразумевалось, что ее кавалером буду и я. Но я сразу расставила точки над i. Я сказала ей: «Ухаживать – не моя профессия. Пусть этим занимаются мужчины». Что и не замедлил сделать Ливеншталь.