Рубеж-Владивосток (СИ)

Все странно одетые. Галстуки, шляпы цилиндрические, как в цирке клоуны.
Проскочили в штаб. И там простояли почти час в ожидании команды. Время тянется долго, когда кажется, что вот–вот, изводишь себя ещё больше.
Знамя получил, как положено. Всё по военному ритуалу. Надев белые перчатки, в руки принял бережно за древко, и уже не выпущу. В бою так до самой смерти знаменосец его несёт, аль до победы, из рук не выпуская.
На улицу уже с бешеным сердцем вышел! У штаба никого, как корова языком слизала. Зато нас сам начальник штаба догоняет. Грузный толстяк в парадке тугой пыхтит, как паровоз, но всё равно торопится. Лицо красное, глаза навыкате. Наверное, раза два за всё время в училище его видел. Поросёнка мне напомнил упитанного. А так–то целый подполковник.
Ещё не доходя до плаца, стало ясно, что народ его со всех сторон окружил, а наши роты там уже построенные стоят. Судя по одеждам богатым, городской знати собралось немало. Красивые шевелюры девушек просматриваются. Татьяна точно должна быть где–то здесь!
Полицейские помогли, потеснив у исходной линии всех зевак. Встали на позицию, ждём дальше. На плацу перед строем одиноко целый начальник училища стоит, лампасы синие генеральские, погоны вышитые, планка медалей на полгруди, две пурпурные полоски. Это не ленты конечно, но тоже поди заслужи.
Он у нас бывший командир броненосца. Суровым мужиком был на море, три японских броненосца в одиночку потопил, в том числе и один классом выше. Вот одна из пурпурных наград за это.
Часы уже давно пробили десять утра. А принцессы всё нет и нет. В небе только дирижаблей прибавляется, а на плацу снова гам стоит. Уж никто генерала не страшится нашего, кроме самих юнкеров, которые в строю не шевелятся. А дышать перестают, когда в небе гул начинает нарастать! У меня и самого сердце задолбило, как угорелое, когда понял, что приближаются ещё мехары!!
Звено из трёх боевых машин выросло из точек с горизонта. Судя по всему, они летели издалека, а не чалились где–то в городе. Лавируя меж двух дирижаблей очень ловко, стали снижаться. Воздушные суда пошатнулись, мне показалось, что даже шарахнулись. А что им остаётся? Мехар легко вспорет пузырь с газом и судно рухнет без всяких шансов, и пропеллеры вспомогательные не помогут.
Два меха с растопыренными крыльями аккуратно спустились на отведённую для них площадку с оцеплением прямо за публикой. Один в смольно–чёрной броне, другой –обычный синий, но по форме плеч несколько заострённым кажется.
А третий мехар цвета морской волны с гербом ярким на пузе и флагом, нанесённым на исполинские плечи, опустился вертикально на плац между строем юнкеров и трибуной. В принципе плац у нас огромный, всем места хватает. Даже таким размашистым «птицам» из металла.
Как появились наши защитники, гражданские заахали и заохали. А как приземлились, притихли все разом. Но сразу же засуетились люди на трибуне и рядом, чиновники с офицерами стали выстраиваться уже от аквамаринового мехара начиная и в мою сторону — одной шеренгой. Коменданта города Третьякова заметил в строю, одним из первых обозначился. Похоже, действительно Владивосток Анастасию Николаевну сегодня и встречает.
Крышки гранёные со всех трёх кабин раскрылись практически одновременно. И пилоты стали живенько вылезать под затаившиеся сердца и пытливые взгляды.
Как и ожидалось, из мехара, который приземлился на плацу перед трибуной, выскочила сама принцесса! Очень ловко, спрыгнув почти с двухметровой высоты!! Вот это да! Причём под такую гробовую тишину, что слышно было даже, как звякнуло у неё что–то на запястье.
— Смирно!! — Раздалось из строя чиновников в следующий же миг, и все вообще перестали дышать.
А у меня мурашки прокатились по спине и вылезли на шею, холку вздыбив.
Игнорируя такое внимание, принцесса спокойно отряхнула свои обтянутые тканью бёдра и поправила пояс с кобурой. И только после посмотрела в сторону строя командования. Вроде как даже вопросительно.
Теперь всё внимание приковано только к ней. Издалека сложно её рассмотреть, но многое сразу можно подметить. У неё отменная фигура, как у балерины, светло–русые или скорее золотые волосы до плеч, обыденно уложенные, синий мундир с брюками в обтяжку, каких ни одна барышня носить никогда не станет. Ну и погоны нитями вышитые. Всего–то полковничьи, но зато какие! Пурпурного цвета полосы на них. Золотыми кистями бахрома на плечах. Окантовка ворота кителя пурпурная, на штанах пурпурные тонкие лампасы.
 
Как и заведено. Ибо у рода императорского символ власти — это цвета эрения. Фиолетовый, лиловый, пурпурный, сиреневый, фиалковый. Все оттенки, какие только может выдавать свечение от частицы. И право носить такие цвета на одежде отродясь только у господ императорских кровей.
Дарует император такое право и другим за заслуги. Ленты и полоски лиловые или пурпурные. Но не более.
Ни одна барышня, ни один господин не осмелятся одежды с таким оттенками носить без дозволения. Ибо если кто узнает и донесёт, полицейские нагрянут и за решётку кинут нарушителя до выяснения: посягательство на власть это, аль дальтонизм простой.
Выполнив строевой приём, наш начальник училища с рукой на козырьке поплёлся докладывать. Туда же к принцессе подошёл, сделав три неуклюжих строевых шага, толстый дядька с широкими красными лампасами. Похоже, кто–то перебздел или поспешил.
Доложил генерал сухопутный, протараторив, в конце представился командующим сил Приморской области. Отступил с лицом порозовевшим и шеей втянутой, что смешно на генерала старого смотреть.
— Что вы здесь устроили? — Раздалось от принцессы негромкое, но строгое!!
И люди затаились ещё больше.
— Вы ж смотр…– начал командующий неуверенно, глядя, как продолжает чеканить в сторону принцессы наш генерал.
— Какой смотр? Я ж сказала, на юнкеров хочу поглядеть, а вы вероятно решили парад Победы над японцами на Байкальской площади переплюнуть?
— Виноват, Анастасия Николаевна, — проблеял командующий, ещё больше втягивая шею в грудь.
Мотнула головой принцесса с укором и перевела внимание на приближающегося начальника училища.
Встала вся внимание, выслушала и его доклад.
— … юнкера по вашему приказу построены!
— Иван Степанович, но ты–то меня знаешь, какие парады? Какие смотры? — Простонала принцесса. — В наше время что праздновать?
— Виноват, Анастасия Николаевна, — повторил за командующим и наш генерал.
— Ну как вот с вами разговаривать, господа военные? — Развела руками принцесса и кивнула. — Ну чего там дальше, раз уж собрались?
Кто–то в строю командования продрал горло.
— Ах, да, — раздалось от принцессы на выдохе. — Вольно, господа!
— Вольно!! — Продублировал команду главком.
Но ничего особо не изменилось.
Анастасия Николаевна прошла вдоль строя из чиновников и генералов, со всеми поздоровавшись. Пару раз вырвала руку, когда полезли её целовать любезно.
В процессе я, наконец, рассмотрел плотное свечение у принцессы на пальце. Интересно, сколько у неё частиц эрения для связи с мехаром?
На фоне робеющих командиров я даже успокоился. Ни одни мы тут семью потами исходим. Вон как скачут вокруг императорской дочери чиновники. Это нам терять нечего, а им титулы, земли, положение. Благосостояние.
Конечно, Небесная и близко не занимается подобными делами, судьбы вершить — это не про неё. Но достаточно осознавать её возможности. Чтобы вон, как генералам, спотыкаться на ровном месте, дёргаться излишне, обливаться потом. Противно смотреть, как меняются такие люди в зависимости от того, с кем они общаются.
Похоже, все юнкера наслаждаются процессом, как пресмыкаются чины. Мой отец никогда не пресмыкался. И я не буду. Только свой долг исполнять хочу.
Наш генерал выскочил обратно к строю крайне неожиданно.
— Внимание! Батальон! — Закричал он на ходу. — Смирно! Равнение на!! Знамя!!
Заиграл оркестр с неуклюжим вступлением, будто половина из состава уснула, и двинули мы под удары мощного барабана!