Рубеж-Владивосток (СИ)

С каждым шагом всё больше холодеет в груди и кажется, что меня клонит то влево, то вправо! И страшно, а вдруг провалюсь или рухну… Но я тяну носок отчаянно и иду по мысленной разметке. Ведущий, со знаменем в руках, с гордо поднятым подбородком и улыбкой лёгкой. За мной идёт знамённая группа в ногу. Мы как единый организм, маршируем, словно марширует один.
На меня обращены взоры юнкеров и офицеров, дам и господ со всего Владивостока, гостей из столицы, иностранцев и газетчиков…
От рези в стопе вышибается слеза, но я молю ветер, чтобы сдул её поскорее, пока шагаю до принцессы, которая встала с генералами в строй.
Вдоль командования начинаю движение. Полной стопой удар, подъём ноги с носком вытянутым, удар! Брусчатка, зараза, будто гуляет под ногами, когда принцесса в каких–то считанных метрах. Глаз с меня голубых не сводит! А я лишь могу чувствовать её взгляд, устремляя свой чётко вперёд, как заведено. Как положено. Как надо. Щёлк! Щёлк! Щёлк каблуком!
Прохожу с силой и злостью! Преодолевая очередной барьер. Смотрите на меня!
Ощущаю, как поравнялся с ней на миг. И жаром обдаёт, словно водой горячей из ведра. Пошатнуло внутри, но выстоял! И уже не болит. Лишь стонет, как проигравшее зло. Смеюсь в ответ мысленно, ликую, как при победе. Потому что сумел стерпеть и не поддаться. Не подвёл ребят и командиров.
Не посрамил твоё имя, бать.
Миновали командования строй, чуть расслабился. Мимо мехара принцессы прошли в пяти метрах. Не удержался, взглянул! Уууу какая мощь, каждая нога в мой рост. А толщиной, как у слона. Под щитами зеркально отполированного металла поршни коленей виднеются, шарниры, планки с кругами подшипников. Веет от него ураганом ледяным. Это металл с полёта ещё не остыл. Теперь потрескивает от резкого перепада температуры. Даже через музыку оркестровую слышу.
Пошёл на поворот, уже вылавливая заинтересованные взгляды со стороны пришедших зевак. Много барышень, ой много. И где же моя любимая Татьяна?
Завернули чуть дальше планируемого из–за оцепления, выйдя за границы плаца, зацепив ногами и газон, пришлось прямо по нему шуровать, ну а куда деваться? Сманеврировали уже по обстановке, благополучно встали в строй у края батальона.
— Вольно!! — Скомандовал генерал нетерпеливо.
Уж простите, нечего было столько народа сюда звать.
Снова тишина гробовая наступила. А я принцессу теперь могу ещё лучше рассмотреть! Красивая аристократка, глаза синие проникновенные, прожигают насквозь! Генералы бедные робеют, как юнцы. А она строгая женщина, но с иронией на них посматривает. Всё ведь понимает.
И револьвер с белой рукоятью у неё в кобуре уж никак не вяжется с положением в обществе.
Перешёптываются с ней делегаты. То генерал командующий на ухо подсядет, то чиновник с другой стороны. За отцеплением ещё три делегации с иностранцами стоят, явно хотят к принцессе прорваться. А ей хоть бы что.
— Так, всё, — обрубила вдруг Небесная строго, отмахиваясь от очередного чиновника, и плац снова притих. — Я сюда в первую очередь не за тем прилетела, чтобы ваши проблемы слушать. А на будущее гвардии посмотреть.
— А как же речь, ваше высочество? — Спохватился ещё один генерал, похоже, наш флотский.
— С трибуны? — Спросила принцесса с явной иронией.
— Как изволите, Анастасия Николаевна.
— Да не дождётесь, — усмехнулась и вдруг посерьёзнела. — Я не политик, пустословить не люблю. И время терять мне порою жалко. Вот вы, командиры родов войск и соединений, вместо того, чтоб здесь за мной хвостом ходить, занялись бы подготовкой обороны города.
Услышав такое, ближайшие зеваки заахали и тихо загалдели.
— Что вы такое говорите, — раздалось от Третьякова на публику.
Генералы к принцессе в упор подскочили, буквально облепив.
— Прошу тише, ваше высочество, паника нам ни к чему, — зашептал всё же не совсем тихо главком Приморья.
— Подданные горожане должны были быть оповещены ещё месяц назад. Но вы приняли на себя ответственность. Что ж, замечательно, — продолжила песочить принцесса и дальше с нажимом: — Когда прибудут эшелоны с артиллерией? Или вы рассчитываете только на меха–гвардию?
 
— Я уточню этот вопрос, — пробурчал Третьяков, отступая и вылавливая прожигающий взгляд от Анастасии Николаевны. Под которым у его аж щека задёргалась.
Юнкера зашептались. Я и сам в смятении. Грядёт война⁈ Ожидают крупного наступления на Владивосток? Неужели именно по этой причине принцесса здесь с таким количеством делегаций?
Небесная двинулась в нашу сторону, отмахиваясь от генералов. Но встала вдруг, как вкопанная, как раз на линии, где мы со знаменем прошли.
— Это что? — Указала на брусчатку.
Сразу трое генералов, среди которых наш самый первый, чуть ли на колени не упали, чтобы рассмотреть. А я и отсюда вижу. След кровавый на брусчатке.
Твою дивизию. Меня аж в холодный пот бросило.
Принцесса слева направо взглядом весь путь сопроводила, откуда тянется и куда уходит. Офицер полиции выскочил, по следу рванул до газона. А там дальше всё, разводит руками.
Смотрю на сапог с бешено бьющимся сердцем. Похоже, дырку под подошвой землёй забило. А кровь–то моя.
Чувствую, в носке хлюпает.
— Разберитесь, — раздаётся от принцессы устало.
И она идёт сразу к началу батальона, где и знамённая группа, с которой начинает свой строевой смотр! За ней хвостом ещё шесть генералов и восемь чиновников. Тоже, видимо, посмотреть на нас хотят.
Комбат первым представляется, голос его дрожит.
— … жалоб и предложений не имею.
Принцесса кивает в ответ просто, оглядев с ног до головы. К следующему, как положено приставным шагом. А я уж подумал, не знает она устав.
Ротный наш с комом у горла доложил, как положено.
Улыбнулась, кивнула, передо мной встала!
И меня вновь жаром обдало. Я выше её почти на голову, мне и поверх легче смотреть, но так и тянет взор к глазам её, как ночного мотылька в огонь. Комбат уже крякнул, горло продрав. Мол, не тупи юнкер.
Чуть помедлив, представляюсь:
— Юнкер третьего взвода, первой роты Сабуров, жалоб и предложений не имею.
Отчеканил на удивление уверенно. И даже голос не задрожал.
А в ответ тишина, которая тут же меня смутила. Опустил всё же глаза на неё. Смотрит вопросительно и хмуро! Грудь проморозило от мысли. Поняла, что я наследил⁈
Нет… Не в этом дело.
— Ты князя Константина Сабурова сын? — Спросила с нажимом.
К горлу ком предательский подступил, потому что нутром всё почуял. Проглотив его с болью, выдавил:
— Так точно.
Принцесса в лице аж поменялась. Не ужас, скорее гнев отразился. А у меня сердце уже готово выпрыгнуть из груди.
Обернулась к начальнику училища, который тоже вдруг стал меня сверлить ненавистным взглядом. Впрочем, как и вся делегация за Анастасией Николаевной вставшая.
— Что он здесь делает? — Спросила генерала, отступая на шаг. — Ему не место в таком училище, решите этот вопрос. И поскорее.
Сказала, будто меня здесь и нет.
— Исполним, ваше величество! — Отчеканил начальник училища с радостью.
Принимаю удар, стоя, чуть не пошатнувшись. Потому что земля из — под ног… Слышу и ушам не верю. Неужели это происходит со мной?
Небесная принцесса снова на меня взирает, как на врага.
— Дааааа, Сабуров младший, — протянула она мстительно. — Упустила я тебя из виду. И по закону подлости ты здесь. Глаза мне мозолишь.
Молчу. В душе воцарился хаос, сыплется всё, что дорого по осколкам. Цели, смысл. Идеалы.
— Так, юнкер Сабуров, передайте знамя и покиньте строй! — Скомандовал начальник училища, голос которого показался мне жалок, а сам он ничтожно мал.
— Не положено передавать! — Рыкнул я сквозь зубы и выдержал взгляды всех чинов.
— Да что ты себе позволяешь⁈ — Закричал начальник училища и затрясся весь.
— По уставу не положено! — Стою на своём, сжимая знамя крепче.
— Заберите, у него, — тычет генерал на моих соседей.