Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
XX
Гм! гм! Читатель благородной,Здорова ль ваша вся родня?Позвольте: можетъ быть, угодно4 Теперь узнать вамъ отъ меня,Что значитъ именно родные.Родные люди вотъ какіе:Мы ихъ обязаны ласкать,8 Любить, душевно уважатьИ, по обычаю народа,О Рождествѣ ихъ навѣщать,Или по почтѣ поздравлять,12 Чтобъ остальное время годаНе думали о насъ они...И такъ дай, Богъ, имъ долги дни!1 Ср.: Байрон «Дон Жуан», XIV, VII, 2: «Читатель благородный…».
12–13 приверженцы биографического подхода усмотрят в этих строках воспоминание о неожиданном отъезде графини Воронцовой с мужем из Одессы в Крым в середине июня 1824 г.
14 долги дни — идиома «lang dags» (норв.) в другом северном языке.
XXI
За то любовь красавицъ нѣжныхъНадежнѣй дружбы и родства:Надъ нею и средь бурь мятежныхъ4 Вы сохраняете права.Конечно такъ. Но вихорь моды,Но своенравіе природы,Но мнѣнья свѣтскаго потокъ...8 А милый полъ, какъ пухъ, легокъ.Къ тому жъ и мнѣнія супругаДля добродѣтельной женыВсегда почтенны быть должны;12 Такъ ваша вѣрная подругаБываетъ вмигъ увлечена:Любовью шутитъ сатана.5–8 Красноречивое перечисление вероятностей в этой удивительно бледной строфе построено на приеме повтора фраз, начинающихся с союза «но»:
Конечно так. Но вихорь моды,Но своенравие природы,Но мненья светского поток…А милый пол, как пух, легок.XXII
Кого жъ любить? Кому же вѣрить?Кто не измѣнитъ намъ одинъ?Кто всѣ дѣла, всѣ рѣчи мѣритъ4 Услужливо на нашъ аршинъ?Кто клеветы про насъ не сѣетъ?Кто насъ заботливо лелѣетъ?Кому порокъ нашъ не бѣда?8 Кто не наскучитъ никогда?Призрака суетный искатель,Трудовъ напрасно не губя,Любите самаго себя,12 Достопочтенный мой читатель!Предметъ достойный: ничегоЛюбезнѣй вѣрно нѣтъ его.11 Любите самого себя… Еще одна слабая и банальная строфа. Ср. Гейне, который в «Возвращении на родину» (1823–24), LXIV, строки 9,11–12, выражает то же гораздо лучше:
Braver Mann!..............................................Schade, dass ich ihn nicht küssen kann!Denn ich bin selbst dieser brave Mann.<Вот добряк!…..............................................Жаль, не обнять мне его никак,Потому что я сам — этот добряк.XXIII
Что было слѣдствіемъ свиданья?Увы, не трудно угадать!Любви безумныя страданья4 Не перестали волноватьМладой души, печали жадной;Нѣтъ, пуще страстью безотраднойТатьяна бѣдная горитъ;8 Ея постели сонъ бѣжитъ;Здоровье, жизни цвѣтъ и сладость,Улыбка, дѣвственный покой,Пропало все, что звукъ пустой,12 И меркнетъ милой Тани младость:Такъ одѣваетъ бури тѣньЕдва раждающійся день.9–11 Вновь перечень, как в главе Второй, XXII, 5–8, теперь речь идет об «улыбке».
13–14 Под исправленным наброском этой строфы (2370, л. 52) Пушкин со свойственным ему суеверным отношением к датам написал:
1 генв. 1825 31 дек. 1824
Символы «буря», «день» и т. д. часто использовались им в связи с собственной судьбой — и в стихах, и в прозе. И следует помнить, что Татьяна — кузина его Музы (см. главу Восьмую, V, 11–14). Один критик в самом деле воспринял конец романа как аллегорию: Пушкин теряет свою Музу, но она достается не князю N., а генералу Бенкендорфу с позвякивающими шпорами (см. коммент. к главе Восьмой, XLVIII, 5).
XXIV
Увы, Татьяна, увядаетъ;Блѣднѣетъ, гаснетъ и молчитъ!Ничто ее не занимаетъ,4 Ея души не шевелитъ.Качая важно головою,Сосѣды шепчутъ межъ собою:Пора, пора бы замужъ ей;...8 Но полно. Надо мнѣ скорѣйРазвеселить воображеньеКартиной счастливой любви.Невольно, милые мои,12 Меня стѣсняетъ сожалѣнье;Простите мнѣ: я такъ люблюТатьяну милую мою!